Окончание. Начало в предыдущем номере.
1610 ГОД. Русь на распутье. Ориентация на Золотую Орду стала опасной для страны, Запад служил примером, пока "иноземные цари" не раскололи общество на два противоборствующих лагеря. Одним из тех, кто определял новый путь для Руси - и западничество, и независимость, - был Авраамий Палицын. Смута близилась к концу. Об этом писал в прошлом номере "АиФ" в историческом очерке Гавриил Попов. Остался нерешенным главный вопрос - кто будет царем на Руси?
Звездный час Палицына
ОСТАЕТСЯ "за кадром", как Авраамий Палицын принимал участие в выработке новой стратегии: "и западничество, и независимость".
Зато хорошо известны три последующих этапа усилий Палицына. Во-первых, пропаганда новой стратегии через письма, которые из Троицкой лавры шли всей стране. Во-вторых, организация реализации новой стратегии. В-третьих, его личный вклад, так сказать, на полях сражений.
О чем говорилось в письмах из Троицева монастыря?
О "многоплачевном конечном разорении" Московского государства. Заметим: речь идет уже о государстве, а не о личной вотчине московских царей.
Молили немедленно спешить в Москву для освобождения царствующего града от поляков. Заметим: освобождают не резиденцию царя, а царствующий град. Москва уже приобрела не только властный, но и моральный, идейный авторитет в стране, была уже символом.
Заметим далее, что на первое место выдвигается борьба с поляками, с католиками. О литовцах и тем более западных русских ничего не говорится. Очень умный ход.
Письма призывали к отмщению за православие, призывали стоять крепко за благочестие, дабы каждый себе принял венец и похвалы.
Но на первое место ставилось право Московской Руси самой выбирать себе царя и выбирать из своих.
При отсутствии того, что мы называем электронными средствами массовой информации, при плохих дорогах, при недостаточной грамотности в поразительно короткий срок новая стратегия овладела Московской Русью. Грамоты из Троицева монастыря распространялись с быстротой молнии. Налажена была "обратная связь" - в новые письма включали то, о чем просили получатели грамот.
Но настоящий звездный час для Авраамия Палицына начался, когда наступил этап реализации стратегии выхода из Смуты. Именно на стадии реализации плана он оказался незаменим. В Троице-Сергиевом монастыре были "борзые" писцы, были глубокие аналитики и далеко видящие теоретики. Но наступил этап, когда надо было выйти из монастыря на улицы и площади.
Надо активизировать Московскую Русь, преодолеть чисто русскую инерцию, а то и просто лень. Далее надо обеспечить главную базу успеха - единство всех потенциальных сторонников новой стратегии.
Важно отметить прежде всего активизацию Минина. Расхожая версия - Минин в Нижнем вышел и призвал. Но сам Минин говорит, что перед этим ему было видение: к нему пришел чудотворец Сергий Радонежский и призвал собирать народ и вести его на очищение Москвы. Сергий - чудотворец Троице-Сергиевого монастыря. И в его явлении именно к Минину легко фиксируется какая-то привязка Минина к Троице-Сергиевой лавре. К тому же Минин не из мясной лавки вышел на площадь, он уже служил в ополчении Алябьева и Репнина.
Далее выдвижение Пожарского. Пожарского как лидера называет сам Минин. Но ведь именно Пожарского хорошо знают в Троице: здесь он лечился от ран. И опять чувствуется серьезный подтекст.
"Кто прошлое помянет..."
НО ОСОБЕННО важно побуждение Пожарского к походу. Пожарский с ополчением стоит в Ярославле. Он медлит и колеблется. И тогда Палицын едет в Ярославль.
Мы не знаем, о чем говорит с Пожарским Палицын. Но, как пишет историк Кедров, речь должна идти о личном подвиге Палицына. Келарь был дальновиднее Пожарского и склонил его к скорому походу на Москву. Кедров пишет: "Несомненно, что нужна была большая сила ума и воли", чтобы развеять все сомнения Пожарского. "Неизвестно также, сколь долго бы простоял Пожарский в Ярославле, если бы не ходатайство Палицына... это ходатайство и было главным побуждением к выступлению Пожарского из Ярославля". 26 июля 1612 года Палицын приезжает к Пожарскому, а 18 августа Пожарский выступил на Москву.
Палицын понимал, что без единства Московской Руси не выстоять: и не только ради изгнания поляков, но и главным образом потом.
Надо было "мирить" бояр друг с другом. Бояр мирить с дворянами. И тех, и других - с горожанами. Ополченцев из русских городов - с отрядами из Казани. Русских - с поддерживавшими их татарами и другими народами Московского государства, тоже присоединившимися к новой стратегии. Но главное - мирить бояр и дворян с крестьянами, с их ударной силой - казаками.
Надо было вовлечь тех, кто в годы Смутного времени метался, объединить. Не знаю, в это ли время родилась поговорка: "Кто прошлое помянет, тому глаз вон", но действовали в соответствии с нею.
Когда в решающий момент сражения в Москве казаки действовали неактивно, Пожарский вызвал Палицына из обоза и сказал: "Мы не можем быть без казаков".
Палицын чуть ли не под огнем поляков немедленно отправился к казакам. Он добрался до них и сказал следующую речь: "От вас, друзья, началось доброе дело. Вы первые крепко стали за истину и православную веру. Вы, и никто другой, сражаясь за веру и отечество, многие раны приняли, голод и нищету претерпели. Слава о вашей храбрости, о вашем мужестве как гром гремит в ближних и дальних государствах. Что же? Неужели то доброе дело, которое от вас началось и вами продолжилось, вы теперь одною минутою погубить захотите! Неужели ваши раны и ваши труды должны пропасть теперь даром? Идите, сражайтесь, Бог поможет вам!"
Много и другого говорил Палицын, но жаль, не осталось полных записей. Но даже записанное - подлинная классика того, что теперь называют "пиаром".
Деньги для победы
КЕЛАРЬ говорил со слезами на глазах, и тронутые его пламенными словами казаки устремились в бой, не щадя себя. Босые, нагие, оборванные, в одних сорочках, только с одною пищалью да у пояса с мечом и пороховницей, опрокинули они поляков.
Воодушевленный мужеством казаков Кузьма Минин с тремя сотнями "детей дворянских" ударил с другой стороны. И поляки, блестяще вооруженные, в железных латах, дрогнули, и сам храбрый гетман Ходкевич отступил к Воробьевым горам, а оттуда к Волоколамску (как пишет летописец, "...браду свою кусая зубами и царапая лицо свое руками").
Судьба Кремля была решена - 26 октября (7 ноября по новому стилю) 1612 года он вернулся в руки русских. Воистину 7 ноября - судьбоносная для России дата.
Палицын не только речами вдохновлял казаков. Он одновременно пообещал им грандиозную сумму - тысячу рублей из монастырской казны.
Таких денег у Троицы не было. И тогда Палицын - чтобы обеспечить присутствие казаков - принял решение, выдающееся по мужеству для инока, для келаря и просто для верующего человека. Он велел снять в монастыре ризницу и послать казакам: сосуды служебные золотые и серебряные, ризы, стихари, поручи, пелены, саженные жемчугом и украшенные драгоценными камнями, и т. д. Все это - в залог обещания передать тысячу рублей. Потом будет снимать колокола Петр. Будут увозить золото большевики. Но первым был именно келарь Авраамий.
Казаки, весьма скорые на хищения, увидев ризницу, были так тронуты, что тут же избрали двух атаманов и отправили их назад с ризницей в монастырь с грамотой: не взявши Москву, не уйдем.
Именно казакам, а значит, и последовательному курсу Палицына на союз с казаками обязан Кремль тем, что спустя 18 месяцев после захвата поляками снова стал русским.
И наконец, еще одно личное деяние Палицына - активное участие в избрании Михаила Романова царем.
По официальным версиям, выборы нового царя шли чуть ли не под всеобщее ликование. На деле на Земском соборе развернулась жестокая борьба между боярскими группировками. Развернулись интриги, давались обещания, известны даже подкупы. Становилась реальной опасность нового раскола и возрождения Смуты.
Мы не знаем этой закулисной борьбы, но она, несомненно, была. И победили в этой подковерной борьбе те, которые вместе с Палицыным выдвинули кандидатуру Михаила.
Выбор Михаила как лучшего кандидата на трон был итогом очень тонких расчетов.
Сторонники традиций видели в Михаиле близкого родственника царя Федора и, следовательно, всей династии Рюриковичей.
Новый царь был молод и, как писал Ф. Шереметев князю Голицыну, "умом не далек и нам будет поваден".
А все, кто делал карьеру при Дмитрии I и Дмитрии II, не без основания учитывали, что отец Михаила - Филарет митрополитом стал при Дмитрии I, а при Дмитрии II даже исполнял обязанности патриарха.
Церковь учитывала и то, что и отец царя, и его мать, пусть насильно, но стали монахом и монахиней, то есть были уже "свои".
Так что стихийности в избрании Михаила было мало. Была четкая организация дела.
Мавр может уходить...