НЕСКОЛЬКО лет назад в российских СМИ впервые прозвучало кощунственное на первый взгляд предположение: сложись по-иному, Гитлер и Сталин могли бы выступить во Второй мировой войне союзниками, а не врагами! Это предположение показалось тогда таким страшным, что о нем поспешили забыть. С просьбой высказаться на эту тему мы обратились к одному из самых авторитетных западных специалистов, директору Каммингсовского центра по изучению России и Восточной Европы Тель-Авивского университета Габриэлю ГОРОДЕЦКОМУ.
- В конце 30-х - начале 40-х гг. шло сближение СССР и Германии. Как вы полагаете, это могло закончиться военным союзом?
- Степень этого сближения нельзя преувеличивать - так, как это делали западные историки в годы "холодной войны"... Но и утверждения советских историков о том, что Сталин просто выигрывал время для подготовки к войне, не выдерживают никакой критики.
Подписывая пакт Молотова - Риббентропа, Сталин вовсе не предполагал, что война с Германией неизбежна. В тот период своим главным врагом он считал вовсе не Гитлера, а англичан. Больше всего он опасался, что Англия попытается нанести удар по СССР - путем прямого вмешательства на Балканах, бомбардировки бакинских нефтепромыслов или помощи финнам в зимней войне.
С началом Второй мировой войны в 1939 г. Сталин решил, что он сможет укрепить свои позиции, изменив баланс сил в Европе. Он рассчитывал, что в конце 1941-го или в начале 1942 г. будет созвана международная конференция по образу и подобию Версальской, где он сможет добиться реанимации ряда идей русско-турецкого договора, заключенного в 1878 г. в Сан-Стефано. СССР получил бы контроль над турецкими проливами, от которых вплоть до Прибалтики потянулась бы цепь буферных государств.
Для реализации этих планов непосредственного военного союза с Гитлером, на мой взгляд, Сталину не требовалось. Но поддержка со стороны Гитлера была, безусловно, необходима.
- Насколько сильным было влияние "сталинского лобби" в Берлине?
- В германской верхушке действительно была группа, которая опиралась на традиции Бисмарка во внешней политике и хотела заручиться поддержкой СССР в борьбе против Англии. В эту группу входили Риббентроп, директор МИД Вайцзеккер, видный дипломат граф Шуленбург, а также ряд руководителей тяжелой промышленности.
Риббентроп вплоть до самого начала войны надеялся расширить советско-германский договор 1939 г. Ему и его сторонникам удалось уговорить Гитлера провести новые переговоры с Молотовым в ноябре 1940 г. в Берлине.
- Известно, что на этих переговорах обсуждался вопрос присоединения СССР к тройственному союзу Германии, Италии и Японии. Советскому Союзу предлагалось также взять под свой контроль территории, находящиеся к югу от его границ. Разве это не было фактическим предложением воевать на стороне Гитлера?
- Прежде всего вызывает большие сомнения степень искренности Гитлера на этих переговорах. И в любом случае для СССР подобные германские предложения были заведомо неприемлемыми. Перспектива продвижения к Персидскому заливу и Индийскому океану неминуемо вовлекла бы Сталина в войну с Черчиллем. А именно этого Сталин больше всего боялся.
- И тем не менее, несмотря на все свои заявления о "борьбе с большевизмом", Гитлер мог допустить, что Сталин будет его долгосрочным союзником, а не противником?
- Идеология для Гитлера никогда не была главенствующим фактором при принятии политических решений. К роковому решению начать войну против СССР Гитлера, по моему убеждению, подвело прежде всего стремление гарантировать германские интересы на Балканах, сохраняя контроль над устьем Дуная и турецкими проливами. Именно в этом регионе пересеклись интересы двух диктаторов.
В 1940 г. Гитлер сделал вывод, что путем переговоров решить конфликт не удастся, и тогда появился план "Барбаросса". Идеология "борьбы с большевизмом" была надета на политику, как перчатка на руку, - и в какой-то момент пришлась впору.
- Действительно ли Сталин стремился во что бы то ни стало лично встретиться с Гитлером? Как далеко зашла подготовка к такой встрече?
- По некоторым данным, о возможности такой встречи впервые упомянул Гитлер на переговорах с Молотовым в ноябре 1940 г. Если бы все зависело от Сталина, то весной 1941 г. эта встреча непременно бы состоялась.
Сталин продолжал верить в свое непревзойденное умение вести политическую игру лучше кого бы то ни было. Но его ошибкой было то, что он видел в Гитлере свое зеркальное отражение, то есть политика, мыслящего прагматически. Он не мог допустить, что фюрер проявит столько авантюризма.
К 1941 г. Сталин уверовал в то, что в германской верхушке произошел раскол: военное руководство, в особенности Геринг, опьяненное победами на Западе, горело желанием начать войну на Востоке, а Гитлер якобы хотел мирного договора. По мере того как поступала информация о подготовке к германскому нападению, Сталин все сильнее стремился перейти к переговорам лично с Гитлером, чтобы предотвратить самостоятельные действия германской армии.
Самообману Сталина способствовал посол Германии в СССР Шуленбург, который, по-видимому, сам верил в то, что личная встреча двух диктаторов предотвратит войну. На трех тайных встречах в Москве с советским послом Деканозовым - 5, 7 и 12 мая 1941 г. - началось обсуждение практических шагов по подготовке такой встречи. Шуленбург даже пообещал, что Гитлер вышлет в Москву специальный самолет, чтобы забрать секретное послание Сталина.
Есть свидетельства маршала Жукова и того же Деканозова о том, что это послание Гитлеру Сталин действительно подготовил. Но после 12 мая Шуленбург, анализируя сведения, поступавшие из Берлина, понял, что войны не избежать, и прервал переговоры. Однако Сталин и Деканозов не теряли надежды на их возобновление вплоть до 22 июня 1941 г.
Смотрите также:
- О попытках чужих "голосов" дезориентировать общественное мнение в Советской Прибалтике... и разрекламировать "социальный рай" на Западе. О чем они пекутся →
- КАК СТРЯПАЮТСЯ ЛОЖЬ И КЛЕВЕТА. Провокации в арсенале антисоветизма →
- СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. Противоречивый договор →