В МАНЕЖЕ проходит выставка знаменитого мифотворца Ильи Глазунова. Бесчисленные экскурсоводы, переходя от одного пятнадцатиметрового полотна к другому, без конца повторяют эпитеты "великий" и "духовный". Великий художник, великий русский народ, великая русская история, великая русская армия, русская русскость, великое величие... Слушая мед этих речей, постепенно начинаешь ощущать себя если и не пупом земли, то по меньшей мере частью великого русского пупа. О, опупенная сладость величия!
Национальная идея незаметно подменяется идеей националистической. И тот же Глазунов, который в свое время неплохо подзаработал на портретах богатых иностранцев, теперь громит почем зря все заграничное. Оказывается, значительное зло в России происходит от "сникерсов" и кока-колы. Об этом повествует, в частности, картина "Новый год". Крошечный человечек понуро бредет к гигантской елке, а на переднем плане красуется плакат с огромным Дедом Морозом, рекламирующим презренный напиток. А Октябрьскую революцию в России, по словам экскурсовода, совершили китайцы вкупе с прочими заезжими иноверцами. Их участие в разрушении нашей духовности символизирует китайчонок с полотна "Разгром храма в Пасхальную ночь". В то же время другой персонаж картины, матрос-мародер, ворвавшийся в церковь с поросенком в руке, по хорошо заученному тексту того же экскурсовода, просто-напросто не ведает, что творит.
Используя историческую патетику Сурикова и сказочно-былинную патетику Васнецова, Глазунов создает некий гибрид, в котором ощущается невиданной силы воинственность. На картине "Россия, проснись!" истинный славянин с голубыми в пол-лица глазами потрясает "Новым Заветом" в одной руке и "калашниковым" в другой. А как же заповедь "Не убий"? Ну вот, опять левая рука не ведает, что творит правая.
Илья ГЛАЗУНОВ. ЖИВОПИСЬ. M, Манеж, до 24 января.
Несостоявшаяся исповедь
ТО, что многие известные актеры берутся за описание своей жизни, сегодня уже никого не удивляет. Единственное, что заставляет нас говорить о той или иной книге, - степень откровенности, с которой кумир рассказывает о себе и своем окружении. Книга народного артиста СССР Олега Стриженова выделяется среди множества актерских жизнеописаний. Но не шокирующей откровенностью, а, наоборот, огромным нежеланием приоткрывать завесу над своей жизнью, которым исполнена каждая страница "Исповеди" (именно так, непонятно почему, назвал свои мемуары Олег Александрович). Наиболее характерным моментом для "откровений" актера являются строки, в которых он описывает причины смерти своей партнерши по картине "Сорок первый" Изольды Извицкой: "Когда в начале семидесятых годов умерла Изольда Извицкая, все вдруг заинтересовались причиной ее смерти... Я не хочу исповедоваться во всех откровениях ни читателю, ни священнику. И все же скажу: Изольда была от природы одаренным человеком, красивой и внешне - чудесные волосы, обворожительная улыбка, и внутренне". Теперь Олег Александрович, наверное, считает, что после такой "исповеди" все разговоры о смерти актрисы будут закончены. В столь же "откровенной" манере Стриженов объясняет причину своего отказа сыграть Болконского в "Войне и мире" Бондарчука. В подобном же духе рассказывает о женитьбе на жене известного режиссера Пырьева Лионелле.
Очень жаль, что книга замечательного актера превратилась в скучное перечисление фильмов и ролей в театре и подробный рассказ о работе над ними. Монографию для какого-нибудь искусствоведческого журнала не стоит называть книгой, тем более давать ей столь многообещающее заглавие.
Олег СТРИЖЕНОВ, "ИСПОВЕДЬ" M, Москва, "Алгоритм", 1999.
Пять пудов любви
ТРИ с лишним часа с десяток людей говорят о любви, ее ищут и жаждут, и ревнуют, и страдают, и потихоньку кто-то спивается, а кто-то погибает. Это что-нибудь французское? Мелодрама? Или, быть может, это Чехов? Ведь это же он писал - "пять пудов любви" - об одной из своих пьес. Ни за что не отгадаете - это все происходит в новой постановке пьесы Горького "Варвары" в Мастерской Петра Фоменко. Я долго ждала, когда сегодня кто-нибудь догадается поставить именно эту пьесу о ненужности любви и красоты, об их обреченности в мире варваров. Поставил Евгений Каменькович, и это едва ли не самая впечатляющая его удача.
Жанр определить сложно: у автора и у театра сказано - "сцены из уездной жизни". А сцены из любой жизни, как и сама жизнь, - это и трагедия, и комедия, и смех, и слезы. И того и другого здесь в достатке. Добавим к этому обволакивающие гитарные переборы (музыкальный фон), элегантные "летящие" одежды и нежные голоса прелестных фоменковских актрис - сестер Кутеповых, Галины Тюниной, Ольги Левитиной, Полины Агуреевой, Мадлен Джабраиловой. И получаем впрямь нечто чеховско-бунинское - спектакль с легким дыханием и мощным внутренним содержанием, отчетливым смыслом.
Красота спасет мир? Нет, скорее мир сами люди отвергнут, погубят и красоту, и женственность, и любовь. Зачем? Да так, от скуки, от вялости души, просто - от нечего делать. Все герои влюблены. Цепочка разомкнутых любовных треугольников длится и длится, и ни одна пара не складывается счастливо. "Как все нервны! И сколько любви..." Кружевная вязь отношений плетется умело и тонко. Всплески страстей и отчаяния сменяются паузами с тихой печалью и грустью. И взрывается все в финале драматически спокойными предсмертными словами главной героини, роковой красавицы Надежды Монаховой (Галина Тюнина): "Никто не может любить меня".
Такой вот спектакль - "жестокий романс". Пленительный, страстный и трагичный.
"ВАРВАРЫ", MMM Мастерская Петра Фоменко, 29, 30 января.
Очаровательный бардак
ОДИН знакомый режиссер, посмотрев фильм Эмира Кустурицы "Черная кошка, белый кот", сказал: "Как еще можно после этого снимать?.." Сорокалетний югослав давно признан классиком мирового кино, одним из самых талантливых, самобытных и неожиданных. Предыдущий фильм "Андеграунд" покорил Канны. На последнем Венецианском фестивале его "Кошка" получила приз за режиссуру.
Это очень радостная картина, пронизанная "цыганщиной": герои, быт, нравы, музыка, пляски и, конечно же, любовь. Кустурица ухитряется в своих фильмах буквально все сделать предметом искусства, прикасаясь точно волшебной палочкой даже к самому неэстетичному. И творя из этого свою, ни на что не похожую, эстетику. Он устраивает на экране форменный бардак: все и вся вперемешку, гуси, свиньи, странные веселые люди с лицами, которые могут показаться почти уродливыми, но камера режиссера видит их милыми, смешными, простодушными, неотразимо обаятельными, наивными.
В фильме нет злодеев и злодейства. Пестрый, сумбурный, шумный, как таборная жизнь, заразительный, как цыганская свадьба с песнями и плясками (мы увидим в нем и саму свадьбу), по сюжету он, в сущности, просто сказка. Кустурица сохранил редкую способность отрешаться от социума, от политики, сделав этот странный, легкомысленный, быть может, очаровательный фильм.
"ЧЕРНАЯ КОШКА, БЕЛЫЙ КОТ" MMM, Киноцентр.