КОГДА супермодель конца тысячелетия, самая худая (всего 43 кг) и самая маленькая (всего 173 см) среди всех знаменитых девушек модного пантеона Кейт МОСС приехала в Москву, об этом никто не знал. Никто, кроме Федора ПАВЛОВААНДРЕЕВИЧА, который был на съемках у Кейт и с ней разговаривал. И Кейт сказала: "Я так люблю приехать и ходить по улицам, чтобы никто не замечал. Я же по-простому одеваюсь, попростому выгляжу. Зачем нужна вся эта слава?"
- Ты сейчас
совсем без косметики?
- Да, а что?
- Вообще не любишь краситься?
- Я не люблю на лице всякую гадость.
- А светские приемы?
- Если там будет темно, то какой смысл краситься. А если светло, я крашусь. Ведь теперь в моде такой макияж. Иногда даже приятно накраситься.
- А что у тебя с волосами?
- А что? Свой цвет.
- Наверное, это редкий случай.
- Я просто берегу свой цвет. Ведь дизайнеры меня очень часто представляют себе такой же, какая я в жизни. А
если постоянно его менять, можно навсегда забыть, что у тебя там, под краской.
- Кто из них больше всех тебя пытался изменить?
- Ой, ну если вспоминать обо всяких лондонских экстремистах... Во главе с Маккуином, конечно. Но вот еще вспоминается показ Мартэна Марджела, это очень странные ощущения. Какой-то драный мех, какие-то неловко сшитые друг с другом куски кожи, ткани, нитки специально торчат, вдруг где-то возникает прорезь для руки, а ноги связаны
вместе, так что ходить невозможно.
- Слышал, теперь некоторые дизайнеры заставляют стоять.
- Я пока что не стояла. Но и ходить можно по-разному.
- Можно. А как нужно?
- Ну, я хожу ничуть не хуже, чем в жизни. Туда-сюда, иногда люблю строить рожи кому-нибудь из знакомых, но редко. В основном, знаешь, такой ложный шик. То есть ты вся такая шикарная, красавица, а в голове дурацкие мысли.
- То есть ты тоже в душе хулиганка.
- Нет, я и не в душе. Только
этого никто не видит.
- Извини, мне придется спросить тебя про Келвина Кляйна. Если бы он обеднел... И тебе бы предложили участвовать в его показе бесплатно, ты бы не отказалась?
- Если бы он сам попросил, то, конечно, согласилась бы. А если бы попросили какие-нибудь люди, каких в моде очень много, которые деньги зарабатывают на чужом горе, - отказалась бы. Ведь сами дизайнеры, как правило, редко о чем-то просят. Их больше интересуют настроение, твоя
улыбка, как ты чувствуешь одежду.
- Тебя не раздражает, что каждый хочет, чтобы ты его одежду чувствовала, даже если тебе не нравится?
- Я на это не обращаю внимания. Надо сохранять вежливость и деликатность. Надо быть умной и следить за собой. Потому что некоторые про меня думают: вот она такого роста, у нее такая внешность, такой характер, она себе ни в чем не отказывает.
- Сколько нужно заработать денег, чтобы перестать о них думать, по-твоему?
- По-моему, этому нет предела. Чем больше зарабатываешь, тем больше их хочется иметь. Но мне не так интересны деньги, мне работа больше нравится, чем деньги.
- То есть ты могла бы, в принципе, работать бесплатно.
- К чему ты меня об этом все время спрашиваешь?
- Просто мне не верится, что ты встанешь с постели...
- Как Линда?
- Как Линда Евангелиста, если тебе не пообещают правильный гонорар.
- А я иногда вообще не спрашиваю, сколько денег. Мне иногда
достаточно имени или коллекции. И я потом не знаю, сколько мне заплатили. Знает мой букер, знают в банке, а я - нет. Так что не надо, пожалуйста, приписывать мне такую алчность.
- Во сколько лет ты намерена прекратить эту карьеру? Или будешь продолжать до самого конца?
- Пока ноги не отсохнут? Нет, я еще подумаю на эту тему. Не знаю, скорее всего поработаю лет до 35. Или пораньше. Вообще надо подумать.
- Сколько детей ты хотела бы родить?
- Я часто
меняю свое мнение на эту тему. Но боюсь говорить об этом, потому что мне хочется иметь много детей.
- А как лучше умереть: бедной и здоровой или богатой и больной?
- Какой странный вопрос. Лучше... как ты сказал? Бедной и богатой? То есть здоровой? Да, вот лучше, конечно же, здоровой. А бедной быть неплохо, если вокруг люди нормальные.