(Продолжение. Начало в N 44)
УРОК ВЕЖЛИВОСТИ
ТЕЛЕЖКИ выдавал худощавый, изгибающийся во все стороны, словно у него нет скелета, жилистый человек, того же возраста, что и Гога, в кроссовках, джинсах, свитере, в белой хлопчатобумажной фуражке заграничного фасона с надписью на околыше: "Take it easy".
- Сэр, - обратился к нему Гога, - прошу вас... - и вдруг удивился. - Виталик! Тебя ли видят мои глаза? Как ты попал на столь злачное место?
- По большому блату, старик, - отозвался хозяин тележек. - Алика знаешь?
- Какого Алика?
Вместо ответа Виталий кивнул в сторону киоска, на котором надпись "ТОО "С ПРИЛЕТОМ".
Сквозь стекло нашим героям дано было вглядеться в сидящего за компьютером невысокого коренастого человека в кожаной куртке, который, жуя жвачку, лениво разглядывает что-то, что лежит у него на столе, и разговаривает с почтительно застывшим перед ним офицером таможенной службы.
- Наш известный преступный авторитет, - объяснил Виталий. - Начинал с карманных краж по трамваям, потом грабеж квартир, а теперь легализовался, организовал компанию наземного обслуживания. Тележки, носильщики, два буфета, прокат автомобилей, все его.
На столе у Алика жемчужное ожерелье.
- Настоящее? - поинтересовался Алик у таможенника.
- Какой вопрос, Алик? Проверял у ювелира.
- А у кого увел?
- Один пассажир подарил.
- За что?
- За плохое зрение, - хихикнул таможенник, своей находчивостью пытаясь вызвать уважение Алика. - Он вывозил четыре иконы, а я их не заметил.
- Ладно, беру.
В один карман Алик запихнул ожерелье, из другого достал пачку долларов, часть, отделив, протянул таможеннику и на вопрос: "Сколько здесь?" - лениво ответил:
- Сам посчитаешь.
После чего таможенник, довольный сделкой, вышел из кабинета, напевая странную песню:
"pre" Подобных драгоценностей ношенье Вас сделает приятней и милей. Они и вашей шее украшенье, И риск тому, что держится на ней. "/pre"
- Старик, - вздохнул Виталий, глядя на события издалека, - ты даже не представляешь, что такое Алик. Он у нас президент. Ворочает миллионами. Ездит... ты знаешь, на чем он ездит?
- На "мерседесе"? - предположил Гога.
- Да ты что! - усмехнулся Виталий. - "Мерседес"! Смеешься? "Мерседес"! Для него "мерседес" - это как для нас с тобой "Запорожец". У него "ягуар". Знаешь, что такое "ягуар"? "Ягуар" это... вжжжи! И все. Зверская тачка, что ты!
- И как же ты попал к этому Алику? - поинтересовался Гога.
- Через шурина. Он у Алика вице-президент. Шурин мне эту работу и предложил. Он, знаешь, хотя шурин, но вообще-то как родной брат и даже ближе. Праздники, дни рождения, баня, рыбалка - всегда вместе. Он меня и надоумил. Зачем тебе, говорит, в своем вшивом НИИ корячиться за прожиточный минимум, когда вот работа живая и денежная. Я сперва в бутылку, как это я, кандидат наук, да тележки. А он говорит: для начала тележки, а если президент наш, ну мало ли, куда денется, я - на его место, а ты будешь вице.
- А куда же он может деться? - спросил Гога.
- Мало ли. Может, за бугор слиняет... Сейчас, знаешь, народ как делает? Бабки поднакопил и - тю-тю! А если не тю-тю, то посадят, ну и всякие другие вещи тоже могут случиться. Шурин во всяком случае на что-то рассчитывает, - задумчиво заметил Виталий и, посмотрев на Фила, спросил: - Это с тобой?
- Извини, не представил. Мой друг Фил, американец. На вид простой человек. Похож на бедного музыканта в заштатном занюханном ресторане. А на самом деле видный американский суперагент. Военный, промышленный, экономический шпионаж, диверсии, электронное подслушивание, бесследное устранение нежелательных лиц.
- О-о! - сказал Виталий и обратился к Филу. - А-а, можно попросить у вас автограф?
- Ни в коем случае, - отказал Гога. - Мы следов не оставляем.
- Я понимаю, - согласился Виталий. - Вот моя визитка. Если что нужно...
- Когда понадобятся тележки, - пообещал Гога, - мы тебя всенепременно отыщем. Ладно, друг, был очень рад тебя видеть. В наше время так редко встречаешь честных порядочных, хороших людей. Очень, очень рад. Фил, заре навстречу.
- А что, - спросил Фил, толкая перед собой тележку, - этот Виталий правда честный, порядочный и хороший?
- Сволочь и проходимец, - опроверг Гога.
- А почему вы ему говорил, что он есть хороший?
- Друг мой, - остановился Гога. - Вы знаете, что такое вежливость? Это умение воспитанного человека всякому подлецу сказать что-то приятное. Между прочим, Фил, у вас очень умное лицо.
ХОРОШО ЛИ ЖИТЬ БЕЗ ВЗЯТОК?
СТОЛОВАЯ в просторной московской квартире. Перед включенным телевизором у края стола с калькулятором, блокнотом и карандашом сидит Семен Мартынович Былкин, седой человек лет за пятьдесят в цветном женском переднике. Одна из его отличительных особенностей (проявится чуть позже) - очевидное косноязычие. Но когда ему не хватает слов, он порой весьма изобретательно помогает себе жестами. Он пытается считать, но телевизор его отвлекает. По телевизору отвечает на задаваемые ему вопросы известный моральный авторитет Кирилл Капитонович Луков. Интервьюер энергично ему подыгрывает и, еще не закончив вопроса, трясет головой, давая понять, что предвкушает ответ, с которым заранее полностью и безусловно согласен:
- А скажите, Кирилл Капитонович, не кажется ли вам, что у нас наступило какое-то странное время, у которого нет даже никакого названия. Я имею в виду, что у нас всегда же были какие-то обозначения для разных исторических, так сказать, периодов. Революция, гражданская война, нэп, коллективизация, индустриализация, культ личности, война, отступление от ленинских норм, возвращение к ленинским нормам, застой, перестройка, а что у нас сейчас? Как сейчас называется наше время?
- Воровское, - односложно роняет Луков.
- Правильно, - оживился Былкин и, обернувшись к двери, кричит истошно: - Ника! Ника!
Жена Былкина Вероника Антоновна, тоже в переднике, с руками в тесте прибежала из кухни, встревоженная:
- А? Что? Чего?
- Да вот этот... - Былкин машет рукой в сторону телевизора.
- Что этот? - не возьмет в толк Вероника.
- Да вот этот вот. Режет не в бровь, а в глаз. Время наше, говорит, воровское.
- О Господи! Что ж ты меня так пугаешь? Время воровское. Правильно, оно такое и есть. Все воруют.
Она возвращается на кухню, оставляя Былкина наедине со своими мыслями, выражаемыми вслух.
- Логически рассуждая, - говорит сам себе Былкин, - это допустим. Ну да, все воруют, но если вокруг посмотреть, так еще много чего осталось.
По дороге на кухню Вероника заглянула в другую комнату, там в кресле у разобранной постели сидит Анна Борисовна, мать Вероники, которая смотрит по телевизору мультфильм из серии "Ну, погоди!". Увидев, что все в порядке, Вероника возвращается на кухню и продолжает месить тесто, глядя в стоящий на холодильнике телевизор, по которому показывают очередной западный сериал. На экране столовая очень богатого дома. Два лакея в белых перчатках сервируют стол. Один из них зажигает свечи. Пожилые женщина и мужчина - она в длинном вечернем платье, а он во фраке - выходят к столу. В это время по лестнице сюда же спускается молодой человек в жокейском костюме.
- Билли, - говорит ему женщина, - ты разве не будешь ужинать с нами?
- Нет, мама, - отвечает молодой человек, - у меня в клубе встреча с президентом компании "Вестерн петролеум".
Молодой человек выходит из дома. Пожилой черный швейцар сначала открывает ему дверь дома, потом бежит открывать дверцу белого кадиллака.
- Спасибо, Энди, - говорит негру молодой человек. - Надеюсь, ваша внучка уже оправилась после аварии.
- Спасибо, мистер Холдин, доктор обещает, что она даже не будет хромать.
- Передайте ей от меня привет.
- Спасибо, мистер Холдин. Мистер Холдин включил сигнал поворота, и кадиллак медленно отъезжает...
Продолжается развитие темы и по телевизору в комнате, где находится Былкин.
- Кирилл Капитонович, - спрашивает интервьюер, - но воровство-то оно у нас на Руси всегда было.
- Всегда было, но не настолько. Раньше мы все-таки Бога боялись, - отвечает Луков, злоупотребляя формой множественного числа личного местоимения первого лица. -Когда мы совершили октябрьский переворот, объявили наш знаменитый лозунг "Грабь награбленное", извели под корень класс собственников, а голодному крестьянину за поднятый колосок стали лепить десятилетний срок, тогда-то мы и утратили всякие понятия, что плохо, что хорошо. Но и с тех пор мы тоже проделали путь. Сперва Бога боялись, потом власти боялись, а теперь кого нам бояться, ну скажите кого? Префекта, что ли, мы будем бояться? А чего его бояться, если у него такое дурацкое название. Префект! Перфект! А я еще слышал, на улице девушку спрашивают: как ты живешь? А она отвечает: перфектно! Вы представляете? Если можно так говорить, значит, можно и воровать. Тем более Бога нет, а есть префект, который сам первый и тащит.
Все права сохраняются за автором.
Продолжение следует.