Известный английский физик С. Хоукинг написал после встречи с академиком АН СССР Я. Б. Зельдовичем: "Теперь я знаю, что Вы - реальный человек, а не группа ученых..." Это не просто комплимент. На протяжении вот уже 50 лет исследования ученого в самых разных областях физики привлекают внимание широкой общественности и специалистов. Он трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и четырех Государственных премий СССР, член Лондонского Королевского общества и Национальной академии наук США и т. д.
Мы предлагаем интервью нашего корреспондента Л. Ершовой с Я. Б. ЗЕЛЬДОВИЧЕМ.
КОРР. Яков Борисович, как вам удалось "охватить" столько областей знаний - от микроскопической физики до космологии? Ведь формально вы даже не получили высшего образования.
ЗЕЛЬДОВИЧ, Интерес к научному поиску, к объяснению явлений природы, да и самого существования Вселенной - вот что должно быть первичным! В свете этого общего свойства, в той или иной степени присущего человеку, личность каждого отдельного ученого (в том числе и моя) не так уж интересна.
Если вы настаиваете... Случилось так, что в детстве я занимался с учителем дома и поэтому пошел в школу поздно, зато сразу в 5-й класс и окончил 9-летку в 15 лет. Высшее образование я не получил по очень простой причине: в вуз принимали только с 17 лет. Вот и пришлось мне идти на курсы лаборантов-химиков.
Мы жили в Ленинграде. Я был лаборантом в Институте механической обработки полезных ископаемых (Механобр) и с экскурсией сотрудников попал в отдел химической физики Ленинградского физтеха. Завязалась чрезвычайно заинтересовавшая меня научная дискуссия. После дискуссии, в которой я принял горячее участие, мне предложили работать в свободное время в лаборатории, а вскоре я туда перевелся официально. Тем временем и сам отдел преобразовался в самостоятельный Институт химической физики. Много лет спустя я услышал любопытную версию, которая гласила, что Механобр отдал меня "Химфизике" в обмен на масляный насос.
Отсутствие высшего образования, конечно, отрицательно сказывалось на дальнейшей моей работе, хотя мне помогали старшие товарищи. Впрочем, в "Химфизике" со мной не нянчились, но смотрели сквозь пальцы на мои юношеские проступки. Боюсь, что в университете ко мне относились бы строже.
КОРР. Добавим, что в 22 года вы защитили кандидатскую диссертацию по абсорбции и катализу, а в 25 лет докторскую по теории окисления азота. Яков Борисович, хотелось бы узнать об истории тех открытий, за которые вы были удостоены высоких правительственных наград.
ЗЕЛЬДОВИЧ. В целом сейчас, когда жизнь почти прожита, я чаще вспоминаю не достигнутые открытия, а те, к которым был близок, но не сделал., Угрызения совести у меня значительно сильнее, чем самодовольная радость в связи с удачными работами. И здесь никакие награды не помогают. Их, кстати, я получил за работу, проделанную вместе с И. В. Курчатовым и Ю. Б. Харитоном.
В научном плане деление урана заинтересовало нас еще перед войной, мы даже успели опубликовать несколько статей. После Хиросимы и Нагасаки создание ядерного щита нашей Родины стало жизненной необходимостью. В очень трудное время страна не скупилась ни на материальные затраты, ни на награды. Любопытно отметить, что работу по теории деления урана мы поначалу считали внеплановой и занимались ею по вечерам, иногда за полночь.
Большая новая техника создавалась тогда в лучших традициях большой науки. Курчатов всегда внимательно относился к новым предложениям и к критике, совершенно независимо от чинов и званий авторов. Между нами не было ни утаивания, ни подозрительности. Более того, наша работа, авторитет Курчатова оказывали благотворное влияние на общественное положение советской физики в целом. Вот лишь один из примеров. Однажды, когда я находился в кабинете у Курчатова, раздался звонок из Москвы: "Так что же, печатать в "Правде" статью профессора, опровергающую теорию относительности?". Ни на минуту не задумываясь, Курчатов ответил: "Тогда можете закрывать все наше дело". Статью не напечатали.
КОРР. Работа советских физиков-ядерщиков - классический пример, когда фундаментальная наука дает быстрые и ощутимые реальные результаты. А ведь многие иногда с иронией говорят, что академическая наука - это способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет.
ЗЕЛЬДОВИЧ. Хорошая наука всегда фундаментальна, независимо от масштабов и целей исследований. Если же говорить об основополагающих теориях, то они, как правило, всегда находили практическое применение, даже если первооткрыватели не сразу видели отдаленные последствия своих научных работ.
Механика Ньютона легла в основу машиностроения - от ткацких станков до авиации. Электродинамика Фарадея и Максвелла - в основу электрификации, радио и телевидения. Предсказания индуцированного излучения Эйнштейна вдохновили открывателей лазеров Н. Г. Басова, А. М. Прохорова и др.
Говоря о затратах на академическую науку, полезно помнить английскую поговорку: "Мы не так богаты, чтобы покупать дешевые вещи". Настоящая наука стоит дорого, но экономия на ней обходится еще дороже. Галилей наблюдал фазы Венеры с помощью самодельной зрительной трубы. А современные исследования далеких галактик ведут громадные оптические и радиотелескопы, стоимость которых в миллионы раз превышает стоимость зрительных труб времен Галилея. И я считаю это оправданным.
Нельзя забывать и о том, что основные денежные затраты государства идут на содержание отраслевой, а не академической науки. Например, в Москве - центре академической науки - из 1087 научно-исследовательских и проектно-конструкторских коллективов всего 142 академических! А из 933 тыс. московских научных работников всего 53 тыс. трудятся на стезе академической науки.
Только в прошлом году ГКНТ СССР и Комитет народного контроля СССР попытались проверить эффективность работы отраслевых институтов. И что же? Половину из 14 проверенных институтов пришлось закрыть.
Поэтому, я считаю, перестраиваться сегодня должны в первую очередь и в основном те, от кого зависит практическое применение научных открытий.
К тому же надо помнить, что фундаментальная, академическая наука удовлетворяет и духовные потребности человека, в каком-то смысле занимая в общественной жизни место религии, вытесняя ее. А это никакими деньгами не оценишь. Кстати сказать, вспоминаю курьезный факт: в 50-е годы мне попалось в руки английское издание интереснейшей книги Энрико Ферми "Теория элементарных частиц". На суперобложке издатель уведомлял читателей, что книга напечатана на средства некоей богатой дамы, завещанные для доказательства "бытия божия". И далее - "Раскрытие законов природы и их гармонии доказывает существо Бога лучше, чем теологические трактаты".
Что ж, если под "бытием божиим" понимать объективность законов природы, существующих независимо от наших познаний и желаний, то с этим согласится любой философ-марксист.
КОРР. Яков Борисович, время нашей с вами встречи в Институте физических проблем АН СССР совпало со знаменательным событием - в лекционном зале института состоялась научная конференция, посвященная революционному открытию в области сверхпроводимости. Здание института подверглось настоящему штурму: собралось столько народу, сколько нечасто увидишь и на гастролях заморских артистов. Что это открытие может дать людям?
ЗЕЛЬДОВИЧ. Я сам, к сожалению, сверхпроводимостью не занимался. Однако по существу могу сказать, что сверхпроводимость - это состояние вещества, при котором оно способно без сопротивления, а значит, и без потерь энергии пропускать электрический ток. До недавнего времени сверхпроводимость наблюдалась только у некоторых материалов, охлажденных до температуры не выше 20 - 23"sup"o"/sup" по Кельвину (- 250"sup"o"/sup" по Цельсию). Такой холод дает погружение в жидкий гелий или водород, но он взрывоопасен. И вот теперь в США и одновременно на другом материале у нас, в Физическом институте АН СССР получили металлокерамику со сверхпроводимостью при 90 - 100"sup"o"/sup" К (-170"sup"o"/sup" С). Этот температурный рекорд чрезвычайно важен потому, что такое охлаждение может дать жидкий азот, а значит, перед нами открываются широчайшие возможности технического применения открытия.
Жидкий азот производят наши криогенные установки в больших количествах из воздуха, по сравнению с тем же жидким гелием он во много раз дешевле. Новый материал можно будет использовать в энергетике, для линий электропередач без потерь тока. (А ведь сегодня 20 - 40% электроэнергии уходит у нас на обогрев атмосферы!). Это и новое поколение сверхчувствительных приборов и диагностической, измерительной аппаратуры. Это почти миниатюрные по размерам, но мощнейшие генераторы электростанций. И многое, многое другое. Теперь дело за конструкторами, производством. Будет чрезвычайно обидно отстать в реализации этого замечательного открытия от других развитых стран.