В ДЛИННОМ ПЕРЕЧНЕ причин затянувшегося мыльного дефицита не упущено, казалось бы, ни одного фактора. Здесь и просчеты прогнозирования, и ограничения на экологически нечистое производство моющих средств, и транспортные перебои, и происки "теневой экономики" с ее вездесущей мафией. Но вне поля зрения продолжают пребывать парадоксы с экспортом и импортом мыла и моющих средств.
В 1980 г. паники вокруг мыла не было и в помине. В те годы, кроме собственного значительного производства, мы для сбалансированности рынка еще и закупали на внешнем рынке на 4 тыс. т. мыла больше, чем продавали его сами. В результате на каждого из нас в ту пору ежегодно приходилось 3,6 кг мыла.
В последующие годы не только заметно уменьшилось общее потребление мыла в стране, но и произошло резкое сокращение показателей на душу населения, приведшее к взрыву рынка и вызвавшее до этого небывалый, сравнимый лишь с военным лихолетьем мыльный дефицит. Так, к 1986 г., кроме падения отечественного производства мыла (по сравнению с 1980 г.) на 69 тыс. т., более чем вдвое увеличился его экспорт при почти четырехкратном сокращении импорта. В результате внутреннее потребление мыла в стране оказалось на 119 тыс. т. меньше, чем это было пять лет назад.
В последующие годы сокращение производства при стабильно высоком экспорте и низком импорте мыла привело к кризисным результатам.
Для укрощения разбушевавшейся стихии рынка ординарные меры уже не годились. Пришлось прибегать к чрезвычайным, включая жесткое нормирование распределения, наращивание производства и осуществление аварийных, массированных закупок мыла и моющих средств на внешнем рынке.
В частности, только в 1989 г. мы вынуждены были закупить за рубежом 228,8 тыс. т. мыла против обычных 7,5 тыс. т., заплатив за это 150,3 млн. инвалютных рублей (по сравнению с 10 млн. в 1988 г.). Закупки стирающих и моющих средств достигли 323,1 тыс. т. против 50,9 тыс. в прошлом, и на это было потрачено 215,4 млн. руб., в то время как обычно - порядка 30 млн. руб. Пришлось наращивать производство, доведя его до 1032 тыс. т., и более чем вдвое сокращать экспорт мыла.
Итогом принятых чрезвычайных мер стало то, что внутреннее потребление мыла только за год выросло на 333,6 тыс. т., а в целом на душу населения в прошлом году приходилось не 3 кг, как это было в середине 80-х годов, а около 4,3 кг. Но, как видно, эффект дефицита продолжает делать свое дело - мы все еще стремимся впрок покупать мыло и моющие средства.
Рано или поздно паника, безусловно, пройдет. Но во внешнеэкономической сфере дефицит и связанная с ним паника особенно накладны. Ведь исчезновение с внешнего рынка нас, крупных экспортеров, и наше внезапное появление на нем в качестве крупного покупателя не могли не подстегнуть рост мировых цен на мыло и моющие средства. И цены для нас действительно подскочили.
В целом же для ликвидации ранее допущенных просчетов (ведомствами, ответственными за бесперебойное снабжение страны мылом и моющими средствами) нашей стране в 1989 г. пришлось выложить заморским производителям 365,7 млн. инвалютных рублей, или примерно в 12 раз больше по сравнению с обычными спокойными годами. Эти платежи почти эквивалентны всей нашей выручке, полученной от экспорта в том же году ИЗО тыс. холодильников, 1090 тыс. телевизоров и 838 тыс. радиоприемников. За всю эту массу товаров, которых нам и так не хватает, было получено 369,4 млн. руб., или всего лишь на 3,7 млн. руб. больше, чем ушло на приобретение моющих средств. Кроме того, закупки за рубежом моющих средств (в отличие от других товаров) втянули нашу страну в долговременную затрату валюты. Причем примерно "sup"3"/sup"/"sub"4"/sub" средств, затраченных на закупки, - это свободно конвертируемая валюта.
Вполне уместен вопрос: не слишком ли высока плата общества за просчеты тех, кто отвечает за сбалансированность производства, импорта-экспорта и потребления?
И. УСТИНОВ, кандидат экономических наук.