ИЗВЕСТНО, что в Москве большевикам не удалось взять власть так же легко и гладко, как в Петрограде. Почти все офицеры гарнизона и прибывших в Москву частей остались верны Временному правительству и созданному в Москве "Комитету общественной безопасности".
Контрреволюционеры заняли важнейшие стратегические пункты - телефонную станцию и Кремль. В результате кремлевский Арсенал оказался недоступен, солдатские и рабочие отряды остались без оружия. Между районами не было устойчивой связи, что затрудняло координацию действий.
Бои затягивались, рабочие и солдаты несли большие потери. В этой ситуации председатель Замоскворецкого ревкома, профессор астрономии П. Штернберг потребовал использовать тяжелую артиллерию. "Только после долгих колебаний, - свидетельствует М. Ольминский, - когда пришлось выбирать между жертвой людьми и жертвой кремлевскими зданиями, начался обстрел Кремля из орудий".
Исполняя приказ МВРК, большевики Мастерских тяжелой осадной артиллерии ("Мастяжарт") сформировали несколько батарей. Одна из них вела огонь с Воробьевых гор. Орудия другой были установлены около Большого театра для обстрела гостиницы "Метрополь", а также заняли позицию на Швивой горке, в ограде церкви Никиты Мученика (ныне ул. Володарского). Напротив Никольской башни была развернута гаубица, так как снаряды легких пушек не могли пробить брешь в воротах. Кроме того, красногвардейцы Замоскворечья перевезли на набережную у Крымского моста два французских осадных 155-миллиметровых орудия. Правда, с использованием этих пушек возникли определенные трудности - прислуга не успела обучиться обращению с ними, а французские инструкторы сбежали, прихватив прицелы и таблицы стрельб. Наводить орудия пришлось самому П. Штернбергу, причем стрельба "на глазок" требовала длительной пристрелки. Когда профессор астрономии начал обстрел штаба МВО на Пречистенке (ныне Кропоткинская ул.), первый снаряд попал в дом на Остоженке, где жил генерал А. Брусилов, который получил осколочное ранение в ногу.
Однако не вся артиллерия революционных войск обслуживалась дилетантами. По свидетельствам очевидцев и участников событий, помогали обстреливать Кремль артиллерийские унтер-офицеры австро-венгерской и германской армий, находившиеся в плену. Командовавший орудиями на Швивой горке Н. Туляков в воспоминаниях отмечал, что проблем с заменой орудийной прислуги не было: "Когда я приехал на батарею, с тем чтобы приступить к обстрелу Кремля, то увидел, что вся батарея пьяна и что нужно ее сменить. Артиллерийский кадр был у нас достаточный, и мне удалось сделать это быстро". Он же описывает, как эффективно действовала его батарея: снаряды летели с большой точностью и в Николаевский дворец, и в кремлевские башни. Как всякий профессионал, Туляков гордится тем, что "влепил" снаряд в часы Спасской башни, которые перестали играть "старорежимный" гимн "Коль славен".
Обеспокоенные судьбой кремлевских храмов члены Священного собора Православной Российской церкви, проходившего в это время в Москве, отослали делегацию во главе с митрополитом Платоном к руководителям воюющих сторон с обращением: "Во имя Божие Всероссийский Священный собор призывает сражающихся между собой дорогих наших братьев и детей воздержаться от дальнейшей ужасной кровопролитной брани. Священный собор от лица нашей дорогой православной России умоляет победителей не допускать никаких актов мести... Во имя спасения Кремля и спасения дорогих всем нам святынь, разрушения которых и поругания русский народ никогда и никому не простит, Священный собор умоляет не подвергать Кремль артиллерийскому обстрелу. Председатель собора митрополит Тихон".
Это обращение вызвало споры среди членов МВРК. В. Ногин считал недопустимым продолжать обстрел, позицию других выразил Е. Игнатов: "Раз наши враги считают возможным укрываться за историческими зданиями и оттуда громить нас, то мы должны громить их вместе с этими историческими зданиями". Спор был решен самими артиллеристами, которые, не дождавшись приказа МВРК, в ночь с 1 на 2 ноября открыли огонь по Кремлю.
Днем 2 ноября "Комитет общественной безопасности" вступает в переговоры с МВРК об условиях капитуляции. Штаб восстания отдает приказ о прекращении стрельбы. Очевидцы из числа трех тысяч пленных солдат и красногвардейцев, которых юнкера держали под караулом в различных зданиях Кремля, вспоминали, что юнкера начали готовиться к эвакуации еще вечером 1 ноября. В донесении разведки советских войск утром 2 ноября сообщалось: "В Кремле войска почти нет, только стоят пулеметы". И тем не менее целую ночь (со 2 на 3 ноября) в кремлевские памятники летели снаряды. Даже получив приказ об окончательном прекращении огня, батарея у Крымского моста выпускает оставшиеся восемь снарядов (видимо, чтобы не везти их обратно на склад).
Около 8 часов утра восставшие вошли в Кремль, тщетно разыскивая противника. Картина К. Юона "Штурм Кремля в 1917 году" может быть отнесена к числу исторических мифов.
Когда в Петроград пришла весть, что победа в Москве куплена ценой разрушения исторических памятников, нарком просвещения А. Луначарский подал в отставку, но через несколько дней вернулся к исполнению обязанностей, так как узнал, что Кремль не снесен до основания, а всего лишь пострадал от обстрела. В официальном сообщении МВРК значилось: "...Кремль в целом, как исторический памятник, сохранился. Ни одно здание, имеющее археологическую ценность, не разрушено до основания или хотя бы частью".
Каковы же были разрушения в действительности? Повреждения разной тяжести получили семь башен: Беклемишевская, Спасская, Константино-Еленинская, Никольская, Угловая и Средняя Арсенальные, Троицкая. Тяжелые снаряды попали практически во все кремлевские соборы, более всех пострадал собор 12 Апостолов, где оказались разбиты алтарная и часть боковой стены. Малый Николаевский дворец имел множество пробоин в стенах, снаряд разорвался в домовой церкви Петра и Павла, разрушив иконостас работы Казакова, восстановить который не удалось. К счастью, часть снарядов не разорвалась вообще: к примеру, в Никольской башне таких насчитали двенадцать.
Член Священного собора епископ Нестор Камчатский все разрушения Кремля описал в брошюре "Расстрел Московского Кремля". Увы, книга эта до сих пор в спецхране, так как священнослужитель заклеймил позором большевиков за негодные средства, избранные ими для достижения высоких целей. Некоторые слова епископа Нестора созвучны и нашему времени: "...Позор этот может загладиться лишь тогда, когда вся Россия опомнится от своего безумия и заживет снова верой своих дедов и отцов, созидателей этого Священного Кремля, собирателей Святой Руси. Пусть этот ужас злодеяния над Кремлем заставит опомниться весь русский народ и понять, что такими способами не создается счастье народное, а вконец разрушается сама когда-то великая и Святая Русь".