МИНИСТЕРСТВО здравоохранения и социального развития РФ и сам министр М. Зурабов регулярно заявляют о том, что страна благодаря их усилиям впервые за многие годы не испытывает недостатка в самых эффективных и современных лекарствах. Тем интереснее было услышать совершенно иную оценку ситуации из уст ведущих учёных-медиков России.
"АиФ": Недавно на коллегии МЗСР министр отчитался за год работы. Ощущение такое, что народ обеспечен лекарствами на много лет вперёд. Так почему же вообще возникают какие-то вопросы к нему, в том числе и у вас?
Михаил ДАВЫДОВ, президент Российской академии медицинских наук, академик РАН и РАМН, директор Российского онкологического научного центра РАМН им. Блохина: Минздравсоцразвития сегодня - это группа бизнесменов, чиновников, руководителей страховых компаний, 98% из которых не имеют медицинского образования. Росздравнадзор, которому поручено проводить реформы, практически превратился в филиал Торгово-промышленной палаты, где проводятся тендеры, конкурсы, торги на закупку лекарств и медтехники. Строится некий торговый вариант решения проблемы с лекарствами: государство выделяет деньги, а они закупают препараты за рубежом. Это бесперспективный путь. Россия должна иметь свою доктрину развития лекарственной отрасли, но в Минздравсоцразвития вообще нет той идеи, чтобы страна имела собственную фармацевтическую промышленность.
Кроме того, медикаменты в результате последних преобразований очень подорожали. Онкологический центр, например, сегодня может закупить в три раза меньше препаратов, чем до реформы. По льготным рецептам лекарства могут получать люди, имеющие инвалидность, а что делать онкобольным, у которых инвалидности нет? Если денег на медикаменты у них не хватит, они умрут.
Из-за монетизации льгот народ вышел на улицы. Скоро, я думаю, можно ждать новых выступлений, но уже по поводу доступности лекарств.
"АиФ": Из-за того, что лекарств не будет?
Александр БРОНШТЕЙН, академик РАЕН, директор Центра эндохирургии и литотрипсии: Лекарства, может, и будут, но цены на них станут такими, что их никто не сможет купить. Ведь сейчас мы, как в банановой республике, закупаем препараты без всякого учёта, кому, сколько и каких нужно. Кто лучше попросил, тот и получил.
Андрей ВОРОБЬЁВ, академик РАН и РАМН, директор Гематологического научного центра РАМН: Если завтра, не дай бог, начнётся война или грянет серьёзная эпидемия, то Россия останется без антибиотиков, потому что перестала их производить. Мы своими руками ликвидировали антибиотическую промышленность. А социальный конфликт будет. Будут стёкла бить! Ведь информация о современных препаратах и методах лечения, например лейкозов, доступна и в Интернете, и в литературе. А в реальной жизни их нет. Опять через газеты будем умолять сдать кровь, просить деньги на пересадку костного мозга - это сумасшедший дом! Ведь что сделали в отношении крови и её препаратов? Приняли закон, по которому запрещается муниципальным, но не федеральным организациям заготавливать и хранить кровь. Только в зоне ответственности ОАО "РЖД", которое не относится к федеральным структурам, живут 8 млн. человек. Как же там хирург пойдёт на операцию, если у него нет крови? По количеству доноров мы скатились на последнее место в Европе.
М. ДАВЫДОВ: С моей точки зрения, Минздравсоцразвития должно называться Министерством здравоохранения, медицинской и фармацевтической промышленности. Тогда будет чётко понятно, чем ему заниматься в первую очередь и за что конкретно отвечать. Потому что задачи той же фармпромышленности должно ставить Министерство здравоохранения, а не базарно-рыночная конкуренция.
Алексей ЕГОРОВ, академик РАМН, профессор МГУ им. Ломоносова, главный научный сотрудник Государственного центра антибиотиков: После дефолта всё отечественное производство лекарственных субстанций (активное вещество, которое, собственно, и есть лекарство) стало сворачиваться. И если в 90-м году мы производили 400 тонн антибиотиков, то сейчас - несколько килограммов...
На сегодняшний день 80% лекарств в России завозится из-за рубежа. Но если посмотреть даже на те 20%, которые делаются в стране, то окажется, что львиная доля их производится из импортных субстанций. Наша роль, по сути, - смешать и разложить их по баночкам и коробочкам. Другими словами, все лекарства, которые мы имеем, на 98% обеспечиваются зарубежными субстанциями. Своё производство мы потеряли полностью!
Западные фирмы продают нам готовую рецептуру препарата вместе с субстанцией. В результате отраслевые институты стали просто не нужны. Другими словами, сейчас академические институты и университеты могут разработать новый препарат, а дальше всё останавливается. Некому отработать технологию производства лекарства. Некому провести клинические испытания. Некому сделать конечный продукт. Всё порушено - от институтов до заводов.
"АиФ": Сколько наши учёные разработали лекарств, которые потом ушли на Запад, и мы теперь вынуждены их закупать?
А. ЕГОРОВ: Точное количество не назову, но вот пример препарата, который был разработан в МГУ. Лекарство, сделанное по современнейшим нанотехнологиям, оказалось в 10 раз эффективнее существовавшего тогда препарата для заживления костных травм. Но предприятие, которое должно было новое лекарство производить, перепрофилировали на нефтяные нужды, а разработчиков выкинули на улицу. Они поехали в Германию, заключили контракт с фармфирмой, и, если раньше флакончик с препаратом стоил 5 долларов, то теперь мы закупаем один шприц по цене 63 доллара.
В Институте биоорганической химии разработали процесс производства отечественного генно-инженерного инсулина. Установка стоит и никому не нужна. Зато мы закупаем точно такой же инсулин на 100 млн. долларов в год у иностранных производителей. При этом есть бумага, подписанная Зурабовым, о том, что "в критических условиях" страна будет обеспечена лекарствами за счёт... импорта! Разве это государственная позиция?
А. ВОРОБЬЁВ: Ситуация с лекарствами в России фактически оказалась подконтрольна западным фармацевтическим корпорациям. И так будет до тех пор, пока Минздравсоцразвития будет продолжать покупать, а не производить препараты. Если вдруг сейчас я или кто-то другой решит вложить 600 млн. долларов в производство отечественного генно-инженерного инсулина, то завтра, например, фирма "Лили" организует гуманитарную помощь России и на целый год обеспечит нуждающихся бесплатным инсулином. Денег у неё хватит. И всё - мой завод остановился.
Такая попытка уже была предпринята швейцарской компанией, которая пыталась завалить нас под видом гуманитарной помощи противотуберкулёзными препаратами. Это означало бы крах отечественной противотуберкулёзной промышленности. Но в то время со скандалом это удалось предотвратить. Удастся ли ещё раз - не знаю.
М. ДАВЫДОВ: Самое обидное, что проблему с отечественными препаратами можно решить за 3-4 года. Была бы у руководства страны политическая воля. Это показывает опыт Китая, Индии, Сингапура. У них 5 лет назад не было ничего. А сегодня китайские и индийские лекарства заполонили Европу. Дело в том, что они создали такие условия, при которых производителю лекарств или медтехники выгоднее построить завод на территории, скажем, Китая, не платя налог на ввозимое оборудование, чем оплачивать сумасшедший налог на ввозимый готовый продукт. И передовые мировые компании пришли туда строить свои заводы. Они начинают работать, производить уже китайскую продукцию, а через 10 лет заводы переходят в полную собственность государства. В результате страна получает свою фармпромышленность, не вложив в это ни копейки. Но для этого нужна другая идеология управления здравоохранением и его структура, не рыночная, а государственная.
А. ЕГОРОВ: Просто нужно создать государственную программу по производству необходимых стране препаратов. Затем на деньги Стабилизационного фонда построить несколько заводов, технологических центров, и тогда к ним подтянется наука. Никакой инфляции это не вызовет, поскольку деньги будут вложены в капитальное строительство и оборудование. Тогда мы встанем на ноги и выбросим импортные костыли.
А. ВОРОБЬЁВ: Я вообще не понимаю, зачем министр здравоохранения хвастается тем, что он закупил для льготников в два раза больше лекарств, чем планировалось, или приобрёл какое-то медоборудование, если ни по одному показателю здоровья населения ситуация лучше не становится. Мы просим об одном - давайте отчитываться по показателю продолжительности жизни населения или, например, по снижению смертности от инфаркта миокарда. Люди же не умирают от инфарктов в больницах. Там только 4% смертей. Значит, больные в больницу просто не идут. Современная врачебная помощь им попросту недоступна.
Я сам был министром и знаю, что такое министерство и чиновники. Но того, что творится сегодня, не видел никогда.
Почему мы не живём долго? Кому достанется качественная медпомощь? Почему в Минздравсоцразвития забывают слова президента страны и не хотят разговаривать с ведущими медиками России? За что нужно аплодировать М. Зурабову? В ближайших номерах "АиФ" опубликует продолжение разговора на эти острые, жизненно важные темы.
Смотрите также:
- Инсулин: вопрос жизни и смерти. И денег →
- Зачем Минздрав запрещает долго жить? →
- Битва за лекарства →