В ноябре прошлого года исполнилось 93 года моей бабушке, Клавдии Николаевне ЛЫКИНОЙ. Она прожила вроде бы обычную для своего времени жизнь: работала, растила детей, и кажется, что нет за ней никаких подвигов и выдающихся достижений. Но "обычную" - не значит "неинтересную". Она помнит все и рассказывает мне. И я думаю - эти рассказы очень ценные, потому что это и есть истинная правда о целой эпохе, которую многие теперь не совсем верно себе представляют. Впрочем, судите сами.
Комсомол
- ТАК куда ты в отпуск собираешься? - спрашивает бабушка.
- В Каргополь.
- Это как же ехать?
- Поездом до Няндомы.
- А, Няндому знаю. В двадцать шестом нас туда на лесозаготовки посылали.
- Как - в двадцать шестом? Тебе же тогда только шестнадцать было?
- Верно. Нас тогда всех записали в комсомол и отправили в Няндому лес валить.
- А если кто в комсомол не хотел?
- А кто хотел? Никто и не хотел. Мы и не знали толком, что за комсомол такой. Просто всех, кому возраст подошел, вместе собрали, сказали: вы теперь комсомольцы, и - на лесозаготовки на всю зиму. Барак там был узкий, длинный, нар на сто. По одной стороне девки, по другой - парни. Посередине печка небольшая. А у всех одна смена одежды, за день промокнет, обледенеет. Вечером снимешь - стоит как колокол. На ночь к печке ставили, а она просохнуть не успевает, так и надеваешь сырую.
Я-то хорошо лес валила, меня отец всегда с собой брал, я ему помощницей была, а другим девкам туго приходилось, болеть стали. И вот, уже в конце зимы, решили мы вшестером бежать - пять девок и парень нас провожал, а то страшно, волки. На станцию он нас отвез, а там патруль задержал: "Куда это вы?" - "Да вот, - говорит парень, - девки с лесозаготовок бегут, а я провожаю". И они ничего, даже в поезд помогли сесть. Поезд шел только до Коноши, дорогу на Котлас позже построили. Тогда-то был простой поселок, весь исколдобленный и обледеневший. А до родной деревни 112 километров - три дня ходу.
- Где ж вы эти две ночи ночевали, что ели?
- Так деревни же кругом. Тогда проще было: стучись в любой дом - и накормят, и переночевать пустят.
- А деньги вам заплатили?
- Какие деньги?
В Москву
- А ЧЕРЕЗ год приехала в деревню сестра моего отца, тетя Лиза. Она давно еще, четырнадцати лет, из дому ушла и стала монахиней. И так она меня залюбила, говорит: "Давай тебе Москву покажу". Поехала я с ней, остановилась в монастыре. Монастыря-то уже не было, это называлось община. Сестры там жили, кто носки вязал, кто прял, а тетя Лиза одеяла стегала - тяжелая работа. У них была большая комната на ячейки разгорожена, размером с вагонное купе, по две койки в каждой, а мне между них на пол матрас клали.
Потом я подругу себе нашла, она домработницей служила. Говорит: "Я в отпуск хочу съездить, может, поработаешь тут месяц за меня?" Я согласилась, да так там и осталась. Сначала у этих хозяев, потом у других, потом на завод поступила. Думала в Москве месяц пожить, а оказалось - навсегда. Очень по своей деревне скучала. Бывало, выйду во двор, смотрю на птиц и думаю: "Какие же они счастливые! Куда хотят, туда и летят! Вот была бы я птицей - сразу в свою деревню улетела бы!"
Война