Недавно Президент подписал распоряжение о перезахоронении возвращаемого в Россию праха императрицы Марии Федоровны, матери последнего русского царя. Уехав на родину, в Данию, она избежала жестокой участи сына и внуков. Зато новая власть сумела отомстить ей забвением. Но мне повезло быть знакомой с Варварой Георгиевной Богдановой (ныне, увы, покойной), слушать ее уникальные воспоминания о времени, которое мы потеряли. Варвара Георгиевна - ровесница века, родилась в Санкт-Петербурге. Детство и юность провела в Аничковом дворце, при дворе Марии Федоровны: ее мать, Евдокия Николаевна Карташова, заведовала царскими прачечными.
...В ПЯТНАДЦАТОМ году готовила я уроки. И понадобилась мне французская книга. Мама говорит: "Сходи, купи". Я собралась и пошла. Иду по Аничкову мосту, навстречу офицер, а шинель на нем - солдатская. Думаю: "Почему?", прошла и оглянулась. Вижу - и он смотрит. А тогда было так - если ты оглянулась, значит, он может подойти к тебе познакомиться. И он пошел за мной, а я еще во все витрины посмотрелась, как я выгляжу. Вошла в магазин, заплатила полторы копейки, купила книгу, а он меня на улице ждет. Подходит, спрашивает: "Как вас зовут, где живете, в какой гимназии учитесь?" Потом спрашивает: "Не хотите ли покататься?" Ну, ума нет - считай калека, я отвечаю: "Хочу". И мы сели на извозчика, катаемся, офицер спрашивает: "Можно я приду вас завтра встретить в гимназию?" Я стала умолять его не делать этого, потому что мне попадет от классной дамы и дома. Он отвез меня домой, а вечером папа приходит разъяренный: "Мне сейчас дворник сказал - ваша дочь приехала на извозчике с Великим князем Сергеем Александровичем!" Мама ахнула: "Ты, наверное, шла по улице, оглядываясь, и размахивала руками! На какой конюшне тебя воспитывали! Теперь ты будешь ездить в гимназию с Полей". А Поля - это наша кухарка. Я плакала, божилась, что не буду размахивать руками, только чтобы не ездить с Полей! Ну, простили меня...
У СЕСТРЫ моей мамы была своя прачечная мастерская. Мама ей помогала, там работала - гладила. В один прекрасный день приехали из царского дворца люди и сказали - нам нужны мастера на тонкое белье. И всех работниц выстроили и велели вперед руки вытянуть. Посмотрели руки и выбрали маму мою и еще одну девушку. А уже потом мама вышла в начальницы.
Под ее началом много человек работало - двадцать или больше. Внизу была прачечная, вверху - гладильная, сушилка, бассейн большой с проточной водой - там белье полоскали. Из Царского Села тоже к нам белье стирать возили - в больших сундуках. Выстиранное и отглаженное тесемочками перекладывали, чтобы не мялось и одно другого не касалось. Однажды меня даже сфотографировали в платьице Великой княжны Анастасии - мы с ней ровесницы. Потом, конечно, его опять постирали и в сундук уложили.
МАМЕ говорили: "Зачем учить девчонку? Все равно замуж, а ученье дорого стоит". А мама: "Нет, буду". И тогда ей сказали: "Вы так давно и хорошо работаете, напишите прошение Государыне, чтобы учить дочку бесплатно". Уговорили ее, написали прошение, а оно у чиновников затерялось. Тогда знакомый посоветовал: "Вы передайте его через фрейлину Анну Вырубову". Так и сделали, прошение было принято, и я училась бесплатно. В гимназии у нас учились разные девочки - и полячки, и еврейки, но никто никого не обижал.
В ГИМНАЗИИ Закон Божий был. После революции стали говорить, что религия - опиум, а тогда веровали все. Как-то с верою легче было. "Мама, я боюсь по лестнице идти, там лампочка не горит". - "Не бойся, иди и читай молитву "Да воскреснет Бог". И пока идешь, читаешь - вот уже и пришла. Говорили: "Деточки, дорогие, сегодня день Великого поста, так что вы будьте добры, потерпите - уже больше мясного не будет, будете кушать рыбку, осетринку, грибочки, редьку с маслом, окрошку. Филиппов напек уже булочек с изюмом на постном масле, все будет теперь на постном масле - все оладьи, все блины". Первая неделя поста - самая серьезная - кинематографы не работали. А потом: "Христос воскрес!" - на столе стоят куличи, пасха, крашеные яйца, окорока. И ни ругаться, ни ссориться - ничего нельзя - Бог накажет.