Сегодня у нас в гостях один из главных цензоров Советского Союза, начальник Третьего управления Главлита Владимир Яковлевич СИМАНЬКОВ.
За чьи ошибки мы расплачиваемся?
- ЧТОБЫ читатели лучше поняли мою позицию, сразу хочу сказать, что со многими положениями КПСС я согласен абсолютно. Другое дело, что они сплошь и рядом не выполнялись. Взять хотя бы основное положение: от каждого - по способностям, каждому - по труду. Какая великая истина! Но ведь на деле этого не было. Или выборы. В бюллетень включалась одна кандидатура, одобренная парторганами. Было голосование, а никакие не выборы. Коммунистическая партия, к сожалению, совершила слишком много ошибок. Советский Союз обладал такими богатствами - и природными и людскими, что мог построить для своего народа самую лучшую на земном шаре жизнь. И это была бы лучшая агитация за социализм.
Я в социализм верю, в социализм с человеческим лицом, а в коммунизм - нет. Ну не могут быть все равными и не может быть так, чтобы каждому по потребностям, - такого никогда не было и не будет.
Но, несмотря на все ошибки и упущения, голодая, терпя нужду, мы при советской власти не топтались на месте, а шли вперёд. Видели и ощущали на себе: жизнь становится лучше. Вместе с тем многие понимали, что нужны перемены, нужны настоящая демократия и гласность, нужна свобода слова, свобода печати. Увы, пришедшие к власти сначала Горбачёв, а затем Ельцин опрокинули страну в пропасть. Строительство "нового демократического" государства началось со стрельбы из тяжёлых танков по живым мишеням в Белом доме. Рабочему люду годами не выплачивали зарплату, а старикам пенсию... За ошибки этих руководителей мы, простые люди, теперь расплачиваемся. И видимо, ещё долго будем расплачиваться.
Молчал как рыба об лёд
- КОГДА я начал работать в Главлите, мне многое не понравилось. Основным документом там были Единые правила печатания несекретных изданий. Так вот в перечень изданий, подлежащих контролю, входили даже этикетки. Контролировать надо было Пушкина, Лермонтова, Толстого... Абсурд какой-то. Зачем контролировать то, что уже было опубликовано? Во мне всё кипело, но приходилось молчать - время такое было.
Главлит для ЦК КПСС был своеобразной палочкой-выручалочкой, через него партийные бонзы делали все что хотели. Я не знаю ни одного документа, который бы вышел из ЦК без грифа "Секретно". Открытие газеты - районной - только по решению ЦК. Открытие заводской многотиражки - только по решению ЦК. Своё решение они спускали в Главлит, и уже Главлит издавал приказ. Но в приказе писал не "разрешаю", а "разрешено издание" такой-то газеты. Все вопросы, касающиеся печати, решал ЦК, а воплощал в жизнь Главлит. То же самое касалось изъятия книг. Между прочим, Главлит самостоятельно не изъял ни одной книги. Они изымались по прямому указанию ЦК КПСС. Меня всегда удивляло, зачем изымать книги тех, кто ничего против советской власти не писал. Зачем?! У нас был огромный список лиц, не только все произведения которых подлежали изъятию, но и само упоминание о них. Достаточно было где-нибудь упомянуть хотя бы строчкой Троцкого, Зиновьева или Каменева - всё, книга безжалостно изымалась. Я понимал, насколько это абсурдно, но заявить об этом было равносильно тому, что объявить себя троцкистом со всеми вытекающими последствиями. Поэтому молчал как рыба.
Кстати, когда после смерти Сталина Берия стал 1-м заместителем председателя Совета министров, он сразу же забрал Главлит под своё крыло. К нам прислали военных не ниже подполковника, которые заняли все ведущие цензорские должности. А потом наступило время, когда стали изымать Берию.
В Белоруссии в 40-х годах был начальник госбезопасности - некий Цанава. Он проходил по делу Берии, и его тоже хлопнули. А у него незадолго до этого вышли две книги. Разумеется, их изъяли. А чего их было изымать, там же не было ничего против советской власти...
Испугались ответственности
СПИСОК авторов, произведения которых подлежали изъятию, насчитывал более двух тысяч фамилий. Однажды я попросил подготовить библиографию по этому списку. И знаете, что я выяснил? Оказалось, что треть лиц, занесённых в этот список, вообще никогда ничего не писали. Как они попали в список с грифом "Совершенно секретно"? Загадка. И я наконец решился открыть рот. Слава богу, мои предложения и замечания нашли понимание у руководства. В результате список пересмотрели. Убрали из него всех, кто ничего не публиковал... Это, считаю, была моя, пусть маленькая, но победа.
В 1957 году в Главлит пришёл новый начальник Петр Константинович Романов. Потихоньку начали наводить порядок в делах, в документации. В частности, был поставлен вопрос, что некоторые издания надо вообще освободить от цензуры. Редакторов таких газет, как "Правда", "Известия", "Советская Россия", назначает ведь ЦК КПСС. Ну и чего их контролировать? Пускай сами справляются. Так что вы думаете? Ни одно издание не захотело освободиться от цензуры. Ответственности испугались.
Кто "резал" спектакли
ЧЕМ занималась цензура при советской власти? Контролировала всю издательскую деятельность, радио и телевидение, пьесы. А вот постановки мы не контролировали. Нам вообще было запрещено участвовать в приёме спектаклей. Существовала специальная инструкция Министерства культуры, кто и как должен "резать", то есть принимать спектакли. Вот они и резали. А цензура к этому никакого отношения не имела. Точно так же нам было запрещено участвовать в приёме кинофильмов. И если кто-то из читателей слышал, что такой-то фильм положили на полку, знайте: цензура здесь ни при чём. И письма Главлит не проверял. Знаю, что на Главпочтамте сидели работники КГБ, контролировавшие переписку, но конкретно, как они работали, не знаю.
Другое дело - книги: и контролировали и изымали. Но ещё раз хочу подчеркнуть: изымали по прямому указанию ЦК КПСС. Я всегда был с этим не согласен. Сразу после революции крестьяне жгли усадьбы помещиков. Зачем? Эти усадьбы ведь уже были нашими, мы же своё жгли! Так и с книгами. Варварство какое-то. Взять "В окопах Сталинграда" Виктора Некрасова. Это же замечательная книга. Ничего ведь там против советской власти не было. Но Некрасов оказался за границей, и все его книги изъяли...
О цензуре вообще нельзя было писать, даже упоминать слово "цензор" было запрещено. Цензор, если с чем-то был не согласен, докладывал своему непосредственному начальнику. Тот связывался с редактором. Если редактор не соглашался с замечаниями цензуры, он мог обращаться в партийные органы - вплоть до ЦК. Вот такой был круговорот: ходили, докладывали... К сожалению, бывали случаи, когда ЦК одобрял явные глупости. Был такой белорусский поэт Пимен Панченко. Написал стихотворение "Забытые могилы".
Стихотворение о могилах защитников Родины, за которыми никто не ухаживал, и вывод, что много ещё среди нас равнодушных людей. Разве это не правда? Правда. А стихотворение сняли из сверстанной полосы одного литературного журнала. Но самое ужасное - в следующем номере журнала появилось стихотворение того же Пимена Панченко, в котором говорилось, что могилы ухожены, равнодушных нет и вообще всё прекрасно.
Много было глупостей. Например, запрещалось публиковать критические материалы о работе милиции. Я очень долго с этим боролся. Но добился только того, что разрешили критиковать отдельного рядового милиционера, а структуру в целом - ни-ни.
Пушкин "с купюрами"
- В 1990 ГОДУ был принят Закон о печати, похоронивший цензуру.
Тогда всё и вся рубили сплеча. У нас в Конституции теперь записано, что цензура запрещается. Ни в одной другой стране мира вы такого не найдёте. Нигде.
В Италии не так давно выпустили книгу: "Как покончить жизнь самоубийством". Предварительной цензуры, как было у нас в своё время, у них нет, поэтому, действительно, напечатать можно всё что угодно. Но потом-то компетентные люди смотрят и делают выводы. И они поняли, что учебник по самоубийству ничего, кроме вреда, людям не принесёт. Взяли и тираж книги уничтожили.
Кстати, в мою бытность цензором был похожий случай. Журнал "Простор" начал печатать роман "День шакала" английского писателя о покушениях (всего их было около 20) на де Голля. Получился своего рода учебник, как готовить покушения на руководителя страны. Зачем это нужно? После нашего вмешательства журнал "школу юного террориста" прикрыл. А сейчас цензуры нет, и, если постараться, можно найти информацию о чём угодно, даже о том, как в домашних условиях изготовить атомную бомбу. Я уже не говорю о каких-то морально-нравственных барьерах. Их просто не существует. В Эстонии, помню, готовилась к печати книга народных пословиц. Одна из них была со словом на букву "б". Местные товарищи со мной очень долго спорили, ведь так говорит народ. Как будто всё, что говорит народ, необходимо публиковать. Я специально съездил в Ленинград в Музей Пушкина. Почитал дневники великого поэта. Все мы прекрасно знаем удивительно нежное и лиричное стихотворение Александра Сергеевича "Я помню чудное мгновенье...", посвящённое Анне Керн. Но, боже, что писал Пушкин об этой Керн в своём дневнике! Честное слово, неудобно пересказывать. Что же, мы будем это публиковать? Зачем?
Политическая цензура свирепствует