"Как только влюбляюсь, сразу женюсь"
С МОЕЙ первой женой Кирой я познакомился в Концертном зале им. П. И. Чайковского. Мы с товарищем пошли на фестиваль венгерской музыки. Я сидел в амфитеатре, откуда весь партер был виден как на ладони. И вдруг в середине его я увидел девушку. Удивительно, но, как будто почувствовав мой взгляд, она подняла на меня глаза. В антракте я постеснялся подойти - у меня никогда не хватало смелости так запросто знакомиться. Но в раздевалке я решился - подошёл, подал пальто и спросил разрешения проводить её домой. Мы пробродили всю ночь по Москве, а на следующее утро мне позвонили и сказали, что я утверждён на роль Дибича в фильме "Необыкновенное лето" и должен ехать на съёмки в Саратов. Короче говоря, она приехала ко мне на съёмки, а после возвращения в Москву мы поженились. Вот такая история. Она училась в мединституте на врача, мой актёрский путь был на старте...
Мы делили одну комнату с Кириными родителями, перегородив её шкафом. Я был впервые женат, влюблён и озабочен здоровьем своей супруги, у которой открылся туберкулёз.
Вся наша жизнь проходила под неусыпным руководством Кириной матери, комментирующей всё происходящее, как акын, который что видит, о том и поёт.
Моя мама не вмешивалась в нашу жизнь, считая, что раз мне хорошо, то и она счастлива, а отец был очень недоволен моей женитьбой. Он с жестокой прямолинейностью утверждал, что мне нужна здоровая жена, за что навсегда остался для Киры ненавистным человеком, а я не разговаривал с ним из-за этого два года.
Потом мы с Кирой получили квартиру на проспекте Мира, я купил на заработанные в кино деньги первую мою машину "Москвич", назвали её любовно Тузиком, и всё бы хорошо, но моя беспросветная занятость, частые отъезды на съёмки и гастроли, прямо скажем, не очень укрепляли нашу семью.
Не хочу обсуждать причины обоюдной виноватости друг перед другом, может быть, больше виноват я, хотя и Кира была не святой, но мы расстались в самое неподходящее для этого время - ожидался ребёнок, которого так долго хотели, но не получалось из-за её болезни.
Родилась наша дочь Алёна уже без меня. Кира вскоре вышла замуж, думаю, удачнее - актёр вообще не подарок для супружеской жизни, - и многие годы, почти до окончания Алёной школы - старшие классы она окончила в Москве - они жили за границей, так как Кирин муж был собкором "Известий" в ГДР.
Со спектаклем "Дамы и гусары" у меня связаны не только муки творчества, но и перемены в жизни. Началось всё как-то невинно: мой Майор влюбляется в молоденькую Зосю, решает жениться, но разумно и вовремя понимает, что слишком поздно идти на такое. Как положено актёру, я "вошёл" в роль, но несколько больше, чем этого требует сцена. Катя Райкина была очаровательна в роли Зоси - кокетливая, заманчивая, лукавая - уже весьма привлекательно, да ещё так много говорили её взгляды, что...
Вскоре я породнился с семьёй Райкиных. Они приняли меня, особенно Аркадий Исаакович. Он весьма ценил мои успехи, мой "талант", как он говорил, и считал, что мы соединились удачно.
Мне не в чем упрекнуть Катю - она действительно любила меня, и первое время нашей совместной жизни казалось контрастом предыдущей, хотя бы из-за того, что актриса больше понимает сложность жизни с актёром в браке.
Но что можно с собой поделать, если жизнь поворачивает нас, как ей хочется, а сопротивляться нет сил? Тем более что по гороскопу я Телец, а это значит - влюбчивый.
В театре уже некоторое время работала директором музея молодая, с умным, красивым и загадочным лицом женщина, которой Рубен Симонов оказывал всяческие знаки внимания. Она отвечала всем требованиям его вкуса и по внешности, и по длине ног. Каждая репетиция его спектакля начиналась с крика помрежа по внутренней трансляции: "Ирина Леонидовна! Спуститесь в зал. Рубен Николаевич не начинает без вас репетицию!"
Под предлогом записи его репетиций она должна была быть рядом.
Многие актёры с интересом наблюдали за ней, соотнося свои силы с главным режиссёром, хотя знали, что она замужем и у неё есть сын. Я не был исключением. Но пошёл дальше - не только наблюдал, но и стал слишком часто посещать музей театра, притягивающий меня как магнит.
И опять я совсем не думал уходить из семьи из-за очередного увлечения. Тем более что у нас с Катей родился Алёша.
Но человек предполагает, а Бог располагает. Она ушла от мужа сразу, как только начался наш роман. Не считала возможным обманывать.
Нас с Ириной обсудили, некоторые осудили. Жена Миши Ульянова Алла Парфаньяк презрительно мне бросила: "Я бы с тобой в разведку не пошла".
Рубен Николаевич демонстративно перестал звать Ирину на репетиции, на женской стороне посудачили о "рыжей стерве", на мужской позавидовали - на том и закончилось.
Все долгие годы, что мы живём вместе, это моя опора, мой жизненный стержень. Я по природе своей не отличаюсь борцовскими качествами, умением пробиваться в жизни, защищаться от несправедливого, а часто и подлого. А она обладает силой характера и умением в нужный момент защитить, оградить от всех проблем, что часто мне просто необходимо.
Был такой случай: в период, когда всем ведущим актёрам рекомендовалось для более успешной карьеры вступать в партию, Исай Исаакович Спектор, наш директор-распорядитель, желая мне в этом помочь, стал действовать через Ирину.
Вызвал её к себе в кабинет и, закрыв дверь, начал разговор о моём выдвижении в депутаты Моссовета, а следовательно, и о вступлении в партию.
"Вам нужна квартира, убеди его! Это надо! Будет же всё значительно проще, да и следующее звание не за горами".
Он знал тогда, что надо делать. Но в ответ услышал совершенно железные доводы, отвергающие эти предложения:
"Юра страшно далёк от всего этого. Он по природе своей не общественный деятель - он артист. Что касается вступления в партию, вы же сами первая закатите ему выговор. Он не сможет соблюдать вашу партийную дисциплину".
Она понимала, что это не моё - ответственные посты, компромиссы ради карьеры, плата за комфорт. Знала, что это означало бы разрушение, пусть нерационального, но моего уклада жизни, подчинённого только актёрской работе и свободе от общественной значительности, несовместимой, по моему мнению, с профессией.
"Пусть партийные попробуют играть, как он!" - сказала она, завершая разговор, и Исай Исаакович понял, что дальнейшие уговоры бесполезны.
Вот уже сорок лет, как я живу с моим строгим, но справедливым критиком, человеком неравнодушным буквально ко всему, что происходит в мире и в стране, с людьми и животными, в искусстве и природе.
Есть у неё, конечно, и недостатки - очень не любит вранья, моего выпивания и моих интервью в газетах, журналах и на телевидении. И при всей женственности обладает мужским умом, заставляющим порой меня досадовать на её железную логику и проницательность. Но я мирюсь с этими "недостатками".
И не представляю себе, как бы жил без неё.
"Храни меня, мой талисман..."