ЕМУ снится, что его бьют по лицу ногами. Бьют с размаху, но боли он уже не чувствует. Инстинктивно пытается закрыть лицо руками, но вместо носа, губ, щек под холодными пальцами лишь месиво - одно сплошное месиво из крови. Вместо боли он чувствует унижение.
ОН ПЫТАЕТСЯ схватить губами воздух, кричит, сжимая пальцами собственную одежду, тщетно пытается бежать, кричит еще громче и ... просыпается. Рывком садится на постели, с минуту смотрит в пустоту, пытаясь ощутить себя, потом встает и идет в ванную - умыться холодной водой и взглянуть в зеркало, чтобы убедиться, что с лицом все в порядке. После холодной воды спать уже не хочется. Мужчина со вздохом опускается в кресло, включает телевизор и переключает его на музыкальный канал. С экрана на него смотрит его собственное лицо. Человек внимательно дослушивает песню до конца, дожидается слов ведущей "С нами был Эминем и его мегахит..." , выключает телевизор и ныряет под одеяло. Но ему не спится, от приснившихся ударов голова болит вполне реально, и, зарывшись под одеяло, Эминем вспоминает всю свою жизнь.
Ненужный ребенок
ОН ХОРОШО помнит эту драку, звон бьющейся об лед собственной головы, ставшей как будто чужой, этот ботинок у лица и это самое чувство. "Ты полное ничтожество, надеюсь, ты это понимаешь? И больше не станешь выпендриваться в нашем квартале? Какого черта, чувак, проваливай со своей белой кожей, играй рок-н-ролл и обходи черные кварталы за километр! Кем ты вообразил себя? Что, крутой? Ну так получи...". Следующие пять дней он провел в реанимации, в коме. Когда парень очнулся, первое, что он увидел, было лицо матери. Вместо слов сожаления или трогательного признания в родительской любви он услышал сердитое: "Твоя драка обошлась нам в пятьсот долларов. Ты думаешь, мы имеем возможность тратить такие деньги? Я вкалываю, как лошадь, двадцать четыре часа в сутки, чтобы ты мог обедать дома. А теперь по твоей воле мы три месяца будем сидеть на хлебе и воде. Откуда, по-твоему, мне взять денег?"
Маршалл Метерс (настоящее имя Эминема) рос без отца. Тот ушел от матери, Дебби Нельсон, когда крошке-сыну не исполнилось и шести месяцев, поэтому средств к существованию у них не было. Если до рождения ребенка девушка еще могла зарабатывать деньги, выступая в дешевых барах вместе с плохенькой музыкальной группой, то с младенцем на руках это стало невозможным. В парах алкоголя и никотина ребенок устраивал истерики, нервируя Дебби и всех окружающих. За стаканом виски юная мамаша признавалась пьяной публике, как она несчастна с этим "вечно ревущим кульком". А вечером, возвращаясь с ним в маленький фургон, шатающаяся, зареванная, иногда - под действием тяжелых наркотиков, Дебби проклинала плачущего сына, его безответственного отца, свою зазря потраченную молодость и несложившуюся жизнь. Сын был для нее обузой. Она терпеть не могла менять ему пеленки, практически никогда с ним не разговаривала и ненавидела звук его плача. Денег не было, и Дебби начала путешествовать, каждый
раз выбирая в качестве следующего пункта назначения городок, где бы жили хоть какие-нибудь, пусть дальние, родственники. Ребенок рос, чувствовал себя ненужным и злился на истеричку-маму, ушедшего отца, этот проржавевший трейлер, пыльные дороги, родственников, принимающих их исключительно из жалости. И на себя - за то, что ничего не мог сделать.
Когда они окончательно осели в Детройте, а именно - в его восточном районе, населенном исключительно чернокожими, походная жизнь закончилась, но лучше от этого не стало. Маршалл пошел в школу. Худенький, болезненного вида мальчик не имел друзей. Белому ребенку очень сложно найти общий язык с неграми, которые были воспитаны в духе ненависти ко всем, отличающимся от них цветом кожи. Но Эминем не слишком и старался это сделать. Чернокожие подростки отнимали у него все более-менее ценные вещи, вроде новых кроссовок и брелка, или просто избивали.
Ботинок у лица и привкус разбитых в кровь губ до сих пор снятся Эминему по ночам, когда он в холодном поту вскакивает на постели и как заклинание повторяет: "Все прошло, это все прошло".
Слишком хорош для белого