ЛЕГКО ли быть Марией Мироновой? Кто-то скажет, что легко. Ведь фамилия отца и бабушки наверняка помогает открывать многие двери. Но будь ты хоть трижды Мироновой, если сфальшивишь на сцене, ничего не добьешься. Машу жизнь этому научила довольно быстро. Эта весна оказалась для нее успешной. В театре "Ленком" она сыграла Эвридику в громком спектакле "Плач палача". А на телеэкраны вышел сериал "Главные роли" с ее участием.
"Ничего не помню"
- МАША, однажды ты рассказывала, как тебя до слез довел гаишник, который несправедливо к тебе придрался. А в театре такое бывает?
- Несправедливость я действительно тяжело переживаю, но в последнее время этого не было, тем более в театре. В работе я достаточно самокритична. Недовольство собой никогда не переношу на партнера, потому что партнер никогда ни в чем не виноват. Даже если он вдруг перепутал реплику, а ты из-за этого не смог играть, это все равно твоя проблема. Поэтому в работе я всегда ищу свою вину, а не режиссера, коллег, судьбы или еще чего-то: погода плохая, зритель не тот, Марк Анатольевич Захаров не в настроении...
- Чему тебя научило общение с бабушкой?
- Да она специально ничему никогда не учила. Но у нее можно было учиться самой. А восхищало меня в ней многое. Круг ее общения после ухода из жизни деда и папы был очень узким, потому что она не терпела ни лесть, ни ханжество, ни малейшую неправду. Она это сразу обрубала и отсекала. Очень многие люди говорили, что у нее трудный характер. Я так не считаю. У нас в театре есть замечательный артист Леонид Сергеевич Броневой, которого я просто обожаю, несмотря на то что кто-то, наверное, считает, что у него трудный характер. Леонид Сергеевич для меня чем-то сродни моей бабушке. Он тоже не терпит лжи, достаточно прямой человек, открытый, что думает, то и говорит. А я людей с принципами очень люблю и уважаю. Мне с ними легко. Сложнее с теми, кто думает одно, говорит другое, а делает третье, потому что, например, настроение изменилось. Я таких людей побаиваюсь, потому что не хочу зависеть от их настроения. В бабушке было огромное чувство справедливости. И не в ее характере было судить других, а себе делать поблажки. Поэтому ее мнение и в моих глазах, и в глазах многих людей приобретало очень большой вес.
- Что ты помнишь из своего детства?
- Честно говоря, в памяти детских воспоминаний осталось мало. Когда я читаю актерские мемуары, у меня даже возникает некоторая зависть к их авторам. Я сразу начинаю вспоминать, что бы я смогла написать когда-либо в своих воспоминаниях. И поняла совершенно ужасную вещь - у меня в памяти провалы. Кроме адреса, по которому я жила, почти ничего не помню. Ну, может быть, еще странички на полторы я бы наскребла, потея. И, признаюсь, это меня очень расстроило. Но я поняла, что, наверное, это не мое - хранить все в памяти.
- Даже не помнишь, как шла в первый класс?
- Я помню, что в первом классе была одной из самых высоких девочек. Я училась в трех разных школах. Училась всегда неплохо. Но никого из одноклассников не назову. Если кого-то из класса встречу, то боюсь, что даже не узнаю, к своему стыду. Недавно, когда я забирала Андрея из школы, ко мне подошла девушка и начала со мной очень тепло говорить, спрашивая: "Машуня, ты помнишь?" Но я ничего не могла с собой сделать. Я честно сказала, что ничего не помню, что у нее очень знакомое лицо, но где, когда, как я его видела, не помню. Оказалось, что мы с ней учились вместе. Но, даже попрощавшись, я так и не вспомнила. Каждый раз, когда подобное случается, мне бывает ужасно стыдно.
Провалиться с треском
- А ЧТО из институтской жизни тебе запомнилось, кроме учебы?
- Первый курс я проучилась в Щукинском училище. Потом родила Андрюшу, пропустила полтора года. Мои однокурсники ушли вперед, и мне не захотелось возвращаться в Щукинское. Во ВГИКе вел второй курс Михаил Андреевич Глузский, а я к нему всегда с уважением относилась, поэтому и перевелась во ВГИК. Во время учебы я была очень целеустремленной - старалась делать много самостоятельных отрывков. Хотелось как можно больше сыграть, потому что я уже тогда понимала, что в театре такой возможности выбирать и играть то, что хочешь, не будет.
- Помнишь первый успех?
- Я помню первый провал. Это был мой самый первый показ, на втором курсе во ВГИКе. Мы с моей приятельницей решили сделать отрывок из спектакля "Безумный день, или Женитьба Фигаро". Самое бредовое, что могло нам прийти в голову, - это взять костюмы из Театра сатиры, из легендарного спектакля. И самое поразительное, что нам их дали под честное слово! Это была настоящая авантюра. Аудитория была наполнена народом, у нас был первый отрывок. Когда открылся занавес, весь зал испустил глубокий вздох. Мы включили фонограмму знаменитой музыки из этого спектакля, но сам отрывок был очень слабым. Потому что занимались мы другим: гладили по ночам ленты от чепчиков и готовили пышные кринолины ручной работы. И, сделав такую мощную заявку, мы провалились с ужасным грохотом. Это потом долго обсуждалось: какая музыка, какие костюмы и какой плохой отрывок! Этот громкий провал мне показал, что нужно много работать. Потом, уже на последнем курсе, мы еще раз сделали этот же отрывок, потому что мне тот показ не давал покоя. И хотя в этот раз мы играли чуть ли не в своей одежде, зрителям отрывок понравился.
- С Михаилом Андреевичем Глузским ты общалась и после кончины бабушки? Они ведь играли в одном спектакле...
- Да, теперь в квартире, где жила бабушка, - музей, и он не раз туда приходил. Однажды мы отмечали какую-то годовщину и договорились попросить Андрея почитать стихи. А он в свое время очень много учил стихов: Пушкина, Есенина. Собралось много народа, все просили его почитать, и он стушевался. И вот тут Михаил Андреевич с палочкой встал на стул, прочел стихотворение и сказал: "Ну что, так трудно, что ли?" На вид он был очень строгий человек, а на самом деле заводной.
- Михаил Андреевич звал тебя в театр "Школа современной пьесы", а ты все же выбрала "Ленком". А про Театр сатиры никогда не думала? Ведь это был театр твоего отца.
- Если следовать этой логике, то могла бы подумать и про Театр им. Гоголя. Там работала моя бабушка (мамина мама), там я знала всех, и у нас преподавали артисты этого театра. Но я считаю, что идти по чьим-то стопам - это самое глупое в этой жизни. "Чем вы занимаетесь?"- "Знаете, я пошла по стопам". По чьим стопам? И куда эти чужие стопы ведут? Куда по ним можно прийти? А что касается "Ленкома", то я просто не могла не попробоваться в этот театр.
- В первый раз страшно было переступить черту, отделяющую кулисы от сцены?
- В самый первый раз я только танцевала в массовке. И вот как раз тогда мне не было страшно. Я ощутила абсолютный полет. Первое ощущение от выхода на сцену "Ленкома" - безграничная радость и сумасшедший восторг.
Взрослые поступки
- МАША, почему ты в семнадцать лет вышла замуж? Это ведь был взрослый поступок...
- Я не знаю, взрослый ли... Наоборот, замужество сбило мои планы, потому что мне хотелось приобрести некую самостоятельность, а оно, скорее, посадило меня, что называется, под крыло мужа. Но так сложилось.
- Ты родила, как только тебе исполнилось восемнадцать. Легко было решиться на это? Не было страшно так рано становиться мамой?
- Тогда у меня не было никакого расчета. Это была моя жизнь. А вот сейчас, по прошествии времени, я очень рада, что так случилось. Потому что сейчас у меня много спектаклей и уже взрослый ребенок. Будь он маленьким, мне пришлось бы от всего этого отказываться.
- Ты влюбчивый человек? Когда-нибудь влюблялась в партнера?
- В детстве была влюбчивой, с первого класса. А теперь - уже нет. Зачем? Но вообще влюбленность хороша тем, что дает подъем. Правда, у меня это никогда не было связано с конкретным партнером, просто очень многое и в кино, и в театре происходило на фоне влюбленности: и премьера спектакля "Варвар и еретик", и съемки в "Свадьбе". А это само по себе поднимает тонус.
- Не раз видела вас вместе с мужем. Создается впечатление, что у вас роман в ранней стадии.
- И как я должна это прокомментировать? Может быть, мы не будем эту тему трогать? Я не говорю о личной жизни.
- Ты как-то сказала, что у тебя холодная голова и ты можешь контролировать свои эмоции. Можешь сдержаться всегда и везде?
- Я могу сдержаться на работе. Дома, признаюсь, часто не сдерживаюсь.
- Вы с мужем оба эмоциональные люди?
- Достаточно. Просто я всегда выступаю за здравый смысл.
- Но в состоянии аффекта не до поисков здравого смысла. Тебя можно довести до такого состояния?
- Можно. Прежде всего тупостью. Потому что вначале я стараюсь разумно и логично доказать свою точку зрения. Если не получается объяснить за один раз, повторяю все во второй, в третий, в пятый. Но, если человек ничего не понимает, меня это начинает заводить. Так что, пожалуй, больше всего меня может раздражать только глупость, неаргументированный поступок, когда человек не может объяснить, почему он сделал так, а не иначе. Как ни смешно, такое случается с сыном. Бывает, я ему что-то объясняю: "Ты понял?" - "Понял". Делает не так. Я в пятый раз втолковываю: "Понял? Все в порядке?" - "Да". И опять делает то же самое. Конечно, когда это происходит в пятнадцатый раз, у меня кончаются аргументы, потому что они все уже были приведены.
В стиле ню
- ТЫ производишь впечатление очень скромного человека, в определенном смысле даже консервативного. Но у тебя были довольно откровенные сцены в фильмах...
- Бывает, что подобные сцены неоправданны. У меня были такие сцены и в "Свадьбе", и в "Олигархе". И в одном журнале даже написали на обложке: "Мария Миронова не боится откровенных сцен". Получилось, что я такая смелая. А я не могу это сказать про себя. Просто, если я доверяю режиссеру, например Павлу Лунгину, то делаю так, как он хочет.
- Ты сменила машину. У тебя долгое время был джип, и ты всегда говорила, что тебе нравятся мужские машины.
- Сейчас у меня тоже мужская машина, хотя и не джип. Машины я обожала с детства. У меня даже был альбом, в который я записывала все марки машин, которые узнавала. Мне очень нравились "Шкода" и "Ягуар". Мама часто называла меня "шкодой". И когда я узнала, что есть такая машина, то пришла в полный восторг. "Ягуар" же нравился потому, что это сильное, красивое животное. У нас тогда еще в помине не было никаких "Шкод" и тем более "Ягуаров". В жевательных резинках были такие вкладыши: маленькие бумажки с разными картинками, в том числе с машинами. Под ними были написаны их марки. Больше всего мне в них нравились названия. Я была уверена, что рано или поздно буду водить. Меня это никогда не пугало. Еще в детстве без всякого страха я каталась на автодроме и входила в страшный азарт. Водить начала лет с 15.
- Ты очень похудела за последний год. Для спектакля? В "Плаче палача" твоя Эвридика говорит о том, что она очень худая.
- Нет, не для спектакля и не специально. Когда-то давно я пыталась худеть, но поняла, что, когда насилуешь организм, он тебе выдает разные сюрпризы, с которыми ты уже не можешь справиться. И еще это рождает комплексы. А если голова занята двенадцать часов в сутки стремлением похудеть, то человек не похудеет. Нужно просто владеть своим организмом. Это значит - есть столько, сколько надо, не больше. Я ем все, без ограничений. И в последнее время ем много. К тому же больше всего люблю "Макдоналдс". Обожаю эти бутерброды, булки. Но я трачу много сил, и это создает некий баланс.
- Скоро конец сезона в театре. Задумываешься о том, куда съездить?
- Это больная тема, мне уже давно не удается отдохнуть. Не знаю, получится ли этим летом, потому что если во время отпуска будут съемки, то, конечно, я выберу работу.
- А в свободный день не выезжаешь расслабиться на природу, на дачу?
- Дача мне досталась в наследство от бабушки. Но ездим туда редко. Да и вообще за город нечасто выбираемся. Иногда - в гости к друзьям. На своей даче ни лук, ни редиску с укропом не сажаю. Я люблю свежий воздух, но я не садовод. Если же говорить о любимом времяпрепровождении, то это общение с близкими друзьями. У меня их мало, и я их очень люблю и ценю. Дружба - это ежедневная работа, но для меня она в радость. Я вполне коммуникабельный человек, но очень трудно схожусь с людьми близко. Просто не хватает на это ни сил, ни времени.
Смотрите также:
- История Дуси Германовой, которая мечтала быть... →
- Я верю в светлое сегодня и доброе завтра. →
- Недостижимая греза Ирины Апексимовой →