АКТЕРУ Донатасу Банионису - 80. Верится в это с трудом. В 80 лет, как правило, знаменитости сидят дома в уютном кресле и пишут мемуары. А Банионис играет в двух театрах - в Вильнюсе и Паневежисе, ездит на гастроли, снимается. Одна из последних его ролей в российском кино - проницательный сыщик Ниро Вульф в сериале "Ниро Вульф и Арчи Гудвин" по детективам Рекса Стаута. Но в отличие от своего героя - любителя красивой жизни, вкусной еды и редких орхидей - Банионис к деликатесам и растениям абсолютно равнодушен. За цветами в доме ухаживает его жена Она, а Донатас Юозович любым видам отдыха предпочитает чтение.
СЕЙЧАС большое семейство Банионисов (Донатас с супругой, его сын Раймундас с женой и двумя дочерьми) обживает новую квартиру в центре Вильнюса. Когда-то этот район называли "Шанхай" - здесь теснились деревянные дома с сараями и сарайчиками, теплицами, парниками. А теперь гордо высятся небоскребы из стекла и металла - городская мэрия, современный торговый центр. И "Шанхай" потихоньку превращается в один из престижных районов литовской столицы.
- Вы окончательно перебрались из Паневежиса в Вильнюс?
- Почему же! В Паневежисе у нас осталась большая квартира - за ней сейчас соседи присматривают. Зимой отопление стоит дорого, а летом она нам обходится всего в 30 литов в месяц. Это копейки! Поэтому я не хочу ее продавать. Ведь я - почетный гражданин Паневежиса, приезжаю туда играть в театре, да и другие дела находятся. Что же я, в гостинице останавливаться буду?
Невезучий счастливчик
- 80 ЛЕТ - это дата! Вы к юбилеям относитесь как к неизбежному злу или как к поводу вспомнить все самое лучшее, что было, пригласить старых друзей?
- Я не придаю юбилеям такого значения, как это делают другие. Внимание ко мне говорит лишь об одном - значит, то, что я все эти годы делал, получило какой-то отклик у зрителей. Если актер или художник всю жизнь работает и никто этого не замечает - жаль. Ведь искусство создается не для себя - хочется передать свои мысли другим.
- Вам это, видимо, удалось. А вы вообще пытались подвести итоги: что получилось и что не получилось в жизни?
- Нет, я не люблю анализировать. А что касается того, как сложилась моя актерская судьба... Я с детства любил играть. В школе уже с первого класса выступал в представлениях на Пасху, на Рождество. А еще я очень любил ходить в кино. Правда, семья наша была бедной, денег на билеты не было, но я все равно находил возможности проникнуть в зал.
Но о том, чтобы стать актером, мог только мечтать. Заплатить за учебу в гимназии мои родители не могли. Поэтому отец решил, что после средней школы мне надо поступать в ремесленное училище. Хотя в итоге оказалось, что мне повезло. Отец хотел отдать меня в слесари - это гарантировало стабильный заработок. Но там уже не было мест, зато в керамической школе оставалась одна вакансия. Туда я и попал.
- Знания, полученные в керамической школе, вам потом в жизни пригодились?
- Да. Когда я был художественным руководителем театра кукол, головки куклам я лепил сам. А посуду - нет, не создавал. Для этого же надо иметь специальный станок, печь для обжига.
Но из-за невозможности получить нужное образование моя любовь к актерству меньше не стала. У меня был друг Вацлавас Бледис, и мы с ним в нашем училище организовывали разные выступления. А в те годы при литовской Палате труда (это что-то типа профсоюзов) в Каунасе создавался любительский театр. Мы решили попытаться туда поступить. Друга приняли, а я не прошел по возрасту. Мне было всего 14 лет, так что меня даже слушать не стали. И снова помогла судьба. Шел 1939 год, в Литву из Франции, где уже начиналась война, вернулся Юозас Мильтинис. Мильтинис был очень крупной фигурой. Он учился у Шарля Дюллена, среди его друзей были Жан-Луи Барро, Пикассо. Советская власть, пришедшая тогда в Литву, решила, что Литве нужен новый театр. И Мильтинис, будучи тогда безработным, согласился возглавить театр, созданный на основе того самого любительского объединения. Но в Каунасе свой театр уже был, в Вильнюсе - тоже, Клайпеду к тому времени заняли немцы. Выбрали Паневежис, куда Мильтинис и его труппа и уехали.
В мае 1941 года они вернулись в Каунас показать первые постановки. Мой друг привел меня к Мильтинису, познакомил, сказал, что я тоже очень хочу быть актером и способен играть. Мильтинис пригласил меня на прослушивание. Мы поговорили, я ему понравился, и он сразу же предложил: "Завтра мы заканчиваем гастроли, садись с нами в автобус и едем в Паневежис".
Отец мой, надо заметить, был настроен весьма скептически. Какой из меня артист? Вот Качалов или Станиславский - это да! Но все же отпустил меня. Мачеха дала мне постельные принадлежности, и я уехал в Паневежис. Меня приняли в театр 1 июня 1941 года актером-кандидатом, дали комнату в общежитии, зарплату. Первые несколько дней мне было и весело, и грустно. Паневежис - маленький городок, а я привык жить в столице. Я ходил на уроки, которые устраивал Мильтинис, - он учил нас по своей актерской системе, которую привез из Парижа.
А 22 июня началась война. Поменялось все! Немцы пришли в Литву. Надо было готовить другие спектакли для другой публики. И мы решили поставить литовские пьесы. Мне дали главную роль в спектакле "Поросль" - одного из школьников, Ясюса, парня из бедной семьи. Ясюсу должно было быть 16 лет, а мне - 17. Мне даже играть не нужно было - я просто жил на сцене. Этот спектакль имел большой успех.
В 1947 году мы первый раз поехали в Ленинград. Для меня это было чудо - мы каждый день ходили в Эрмитаж. Мильтинис прекрасно знал Лувр, он сравнивал Эрмитаж и Лувр, рассказывал нам об истории культуры. В Ленинграде мы увидели "Женитьбу Белугина". Спектакль очень понравился Мильтинису. Он решил поставить это у нас. Главную роль дали мне - и опять успех. Потом был Павка Корчагин в "Как закалялась сталь". Я до сих пор ценю эту роль. Ведь произведение-то очень глубокое (если отбросить идеологию). Павка Корчагин - это тоже я, это моя судьба. И для меня он остается героем.
А в начале 60-х Мильтиниса выгнали из театра - за то, что у нас не было ни одного партийного (включая и самого Мильтиниса). И за то, что работали мы совсем не так, как требовал соцреализм. Мильтинису запретили приходить в театр, но он все равно ставил пьесы. Правда, под чужой фамилией. Он поставил "Гедду Габлер" Ибсена - спектакль, который стал сенсацией.
- Как вас жизнь баловала! У вас всегда все так успешно шло?
- Какой же это успех! В гимназию-то я не попал, остался недоучкой. И ремесленную школу я не закончил. Нужно было сдавать экзаменационную работу - кофейный сервиз. Я его сделал, обжег, но глазурью покрыть не успел - надо было ехать с театром Мильтиниса в Паневежис. И в театр меня с первого раза не приняли. Разве это успех?! Просто все эти неудачи давали мне возможность двигаться дальше. Я вообще считаю, что ты ничего не сделаешь, если обстоятельства не помогут тебе. Надо было всему так совпасть - и советская власть должна была прийти в Литву, и Мильтинис - вернуться из Франции, и мой друг - поступить к нему в театр, - чтобы в итоге я оказался на сцене.
"На пастора не похож!"
- А В КИНО у вас все шло так же гладко, как в театре?
- О моей кинокарьере можно серьезно говорить только после фильма "Никто не хотел умирать", который снял Жалакявичюс. Мы хотели рассказать, что на самом деле происходило в Литве в те годы, почему люди уходили в лес.
- А почему они уходили в лес, становились "лесными братьями"?
- Потому что "лесные братья" были уверены, что они сражаются за независимость Литвы. В фильме есть сцена, где главный герой - Бронюс - разговаривает с "лесными братьями": "Зачем вы идете в лес, убиваете людей? Ведь эти смерти бессмысленны. Поймите - советская власть пришла на века. Рано или поздно она победит во всем мире. Вам это ясно? Так зачем же тогда убивать?" Но история показала, что правы-то оказались те, кто уходил в лес.
- А вы тоже думали, что советская власть пришла на века?
- Я, как в том анекдоте, тоже думал, что ничего вечного нет, кроме дружбы СССР и ГДР (смеется). Нет, конечно, не думал. История - от древних греков и римлян до наших дней - показывает, что мир бесконечно меняется. Так и с советской властью. Я знал, что рано или поздно она рухнет.
- Отношение к вам литовцев не изменилось после "Никто не хотел умирать"? Ведь по сюжету ваш герой сражается с "лесными братьями".
- Нет, никакого негативного отношения ко мне не было. Правда, некоторые критики написали, что картина в целом хорошая. Но есть в ней одна неудача - роль, которую сыграл Банионис. Но я даже расстроиться особо не успел, потому что буквально через два дня на Всесоюзном кинофестивале в Киеве мне присудили приз за лучшую мужскую роль именно за "Никто не хотел умирать". А узнал я об этом совершенно случайно. Иду я по улице в Вильнюсе, и вдруг один мой знакомый бросается ко мне со словами: "Ой, Донатас, поздравляю! Ты получил главный приз!" Я думаю про себя:"Знает ведь, что мне и так трудно. Так зачем еще и издеваться?" А на следующий день я прочел в газетах, что это была совсем не шутка.
- Говорят, что Владимир Путин выбрал профессию внешнего разведчика из-за того, что ему очень понравился ваш Ладейников из "Мертвого сезона". Это тоже шутка или правда?
- Это правда. Но впервые я об этом узнал не от самого Путина. В какой-то программе его бывшая учительница рассказывала, что Владимир Владимирович решил стать разведчиком после того, как посмотрел "Мертвый сезон". И когда в 2001 году я был в составе литовской правительственной делегации в Москве в Кремле, я был представлен господину Путину. И тогда я спросил его об этом. Он засмеялся и сказал: "Было дело".
А ведь в "Мертвом сезоне" меня и вовсе чуть не сняли с роли, а фильм пытались запретить. Честно скажу, я с самого начала сомневался в том, что меня утвердят на роль Ладейникова - я же не Кадочников и не Тихонов. Говорят, на эту же роль пробовался Олег Видов, который позже уехал в Америку. И когда меня вызвали в Ленинград на пробы, я решил, что меня просто используют в качестве "подставки". Бывает, все уже давно решено, но на пробы все равно вызывают нескольких актеров, чтобы потом на художественном совете сказать: "Вот, мы пробовали разных, но наш кандидат оказался лучше всех". Но поехать я согласился. Думал, раз на роль не утвердят, так хоть дорогу до Ленинграда оплатят, а я там в Гостином Дворе запчасти для своей машины куплю.
На роль меня утвердили - как выяснилось, никаких сильных конкурентов у меня не было. А в середине съемок работу остановили, а меня пытались снять с роли. Сценаристы пожаловались директору фильма, что Кулиш снимает не героическую эпопею, а фильм про простого человека. И что вообще-то советский разведчик должен быть высоким, красивым, сероглазым. А Банионис... Ну какой же он идеальный герой? Однако за меня заступились Конон Молодый, прототип моего героя, и Михаил Ромм. Конон Молодый сказал: "Я ничего не знаю про кино. Я знаю про жизнь. То, что снято Кулишом, и есть настоящая жизнь. Если это вам не нравится, ваше дело. Но я считаю, что Банионис должен играть дальше".
Фильм мы закончили, и после съемок Савва честно сказал мне: "Скорее всего, "Мертвый сезон" положат на полку". Но в прокате он имел сумасшедший успех.
- Роли в "Мертвом сезоне" и в "Никто не хотел умирать" принесли вам славу. Это была серьезная работа. Но почему вы согласились сыграть пастора в "Берегись автомобиля" у Рязанова?
- Я в тот момент ни разу не снимался в России. И ко мне в Литву приехал второй режиссер картины, чтобы пригласить на роль священника из Прибалтики, который покупает у главного героя краденую "Волгу". Ни Рязанов, ни его ассистенты меня до этого не видели - знали лишь, что я хороший актер, призы на фестивалях получал.
Уже была назначена дата съемок, мы сели в самолет и полетели в Одессу. Приходим в гостиницу, там сидят Брагинский, Рязанов и Смоктуновский. И я вижу, что у них на лицах написано такое разочарование! Оказалось, что на своего персонажа я нисколечко не похож. Пастор должен был быть высоким, тощим, светлоглазым. А я - сами видите, какой... Но деваться им было некуда - завтра уже съемки и искать высокого тощего прибалта некогда. Так что на меня надели очки, чтобы не был виден цвет глаз, и отправили на съемочную площадку. И роль в итоге получилась.
А согласился я потому, что очень хотел посмотреть на Смоктуновского и поработать с Рязановым, которого я знал как очень хорошего комедийного режиссера. И Иннокентий Смоктуновский был очень приятным человеком. Правда, меня удивила одна его черта. Когда в первый день работы мы пошли обедать в столовую, он надел на лацкан пиджака значок лауреата Ленинской премии. И все вокруг шептали: "О! Смотрите! Смоктуновский!"
Я очень хотел посмотреть "Идиота", где он играл князя Мышкина. Но он прислал мне письмо с отказом: "Не приезжайте! Я уже не тот Мышкин, что был раньше". Так я этот спектакль и не увидел.
- И раньше, и сейчас люди едут на Запад в поисках лучшей доли. Эмигрировали Любимов, Тарковский и прочие, прочие...
- Я не считаю, что Тарковский поступил правильно, уехав за границу. Там он снял довольно вторичное кино - я имею в виду "Жертвоприношение". Не было в нем той глубины, того смысла, которые были заложены в "Андрее Рублеве" или "Ивановом детстве".
После премьеры "Соляриса" нас с Тарковским пригласили в гости к Феллини. Андрей начал объяснять, что он не может жить и работать в СССР, потому что здесь ему не дают делать то, что он хочет. И Феллини тогда сказал ему: "А ты думаешь, что я могу делать все, что захочу? Нет! Я сперва должен был сделать другой фильм, чтобы получить деньги на "Амаркорд". Как же Тарковскому не давали делать то, что он хотел?! Он только "Сталкера" переснимал дважды. Да кому еще в советские времена позволили бы сделать такое? Возможно, Тарковский не сам решил уехать из СССР - его уговорили родные.
Из Литвы тоже бежал народ в Америку - в 1943-1944 годах. Бежали потому, что боялись большевиков. Пытался бежать и я, но не успел - границы закрыли. Так что в США я впервые попал в 1980 году - в Чикаго существует большая литовская диаспора. Конечно, они жили богаче, чем мы, хотя бежали из Литвы в одних рубашках. Но какой ценой им это богатство далось! Они выезжали на работу в 5 утра, возвращались домой, валясь с ног от усталости, выпивали стакан виски - и спать. И так - из года в год. Кто-то стал инженером, кто-то работал на заводе по производству жевательной резинки или кока-колы. И никому из них не удалось стать актером. А ведь среди тех, кто уехал, были очень талантливые люди! Самое большее, что они смогли сделать, - это устроиться дикторами на "Голос Америки". Мне тоже предлагали там работу, но я отказался.
Посмотрел я на это и понял: как хорошо, что мне тогда не удалось убежать. Ну купил бы я автомобиль на несколько лет раньше, был бы у меня дом вместо квартиры. Но меня богатство никогда не интересовало - не привык я к нему. Отец у меня был портной, простой ремесленник. Да, у литовцев в Америке было больше денег, но жизнь духовная была богаче у меня!
"Хочется быть свободным"