ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ Михаэль Шумахер вошел в дом, оттирая со рта кровь и сильно хромая. Залитая кровью футболка, ссадина на лбу и разорванная штанина - мальчик, десять минут назад врезавшийся на своем игрушечном карте в фонарный столб, стоял в дверях кухни и изо всех сил сдерживал слезы. Сейчас внутри него боролись два желания - кинуться на шею матери, чтобы разрыдаться, и притвориться, что ничего страшного не случилось. Первое грозило тем, что у него отберут любимый карт, поэтому Михаэль сделал беззаботный вид и вызывающе звонко крикнул: "Мам, пап, привет! Я немного поцарапался, но все в норме". Рольф и Элизабет оглядели сына с ног до головы, после чего отец ровным голосом произнес: "Пойди умойся. Мать уже накрыла на стол".
СТОИЛО Михаэлю скрыться за дверями своей комнаты, как Элизабет, глядя на мужа расширившимися от ужаса глазами, разрыдалась. Но Рольф в один миг привел жену в чувство: "Бери пример с сына. Ему четыре года, и он держится! - сказал он. - Наш мальчик - настоящий боец. Ты должна не плакать, а гордиться им". Закончив фразу, мужчина вышел на крыльцо: его губы дрожали, а кулаки были яростно сжаты, но этого никто не мог видеть. В семье Шумахеров было не принято давать волю чувствам. Через полчаса все трое, как ни в чем не бывало, сели за стол.
Детство Михаэля Шумахера было безоблачным и вполне счастливым, если бы не тот факт, что закончилось оно слишком быстро. Мальчик уже в четыре года понял, что родители ждут от него большего, чем чистые руки перед обедом и хорошее поведение. "Если ты, сынок, сможешь убедить меня в том, что тебе не нужно ходить в школу, я разрешу тебе бросить ее, - сказал однажды отец. - Но ты должен убедить меня в этом! Попробуй - и будешь целыми днями играть с ребятами в футбол, а об арифметике и чистописании сможешь навсегда забыть".
Михаэль знал, что отец не шутит. Но бросать школу не хотел - там у него было много друзей, у которых он пользовался огромным авторитетом. Мальчик серьезно увлекался футболом и умудрился доказать одноклассникам, что известный вратарь Тони Шумахер - его родственник. Михаэль врал так самозабвенно и искренне, что в какой-то момент и сам поверил в то, что якобы общие гены помогут ему стать профессиональным спортсменом.
Между тем круг интересов юного Шумахера был значительно шире: ему отлично давались математика и английский язык, он занимался в секции дзюдо и гонял на карте, собранном из старой газонокосилки. Страсть к гонкам родилась в тот момент, когда Михаэль впервые попал в картинг-клуб, где работал отец. Пока Рольф чинил машины, попутно раздавая советы гонщикам-новичкам, Михаэль наблюдал за виражами, которые выделывали мальчишки на маленьких машинках.
Вечером, сидя с родителями за столом, мальчик заявил, что тоже хочет сесть за руль. Элизабет, обессиленная долгим днем в закусочной, где она работала последние семь лет, лишь устало взглянула на сына и спросила: "А ты не боишься?" "Нет, мама, я - смелый", - ответил Михаэль. "Не за себя, дурачок, а за меня. Если с тобой что-то случится, я не переживу этого", - сказала Элизабет, с укоризной посмотрев в сторону мужа.
Рольфа, польщенного тем, что старший сын разделяет его страсть к машинам, долго упрашивать не пришлось: мужчина собрал из старых запчастей миниатюрный карт, снабдил его мотором от газонокосилки и обучил мальчика элементарным правилам вождения. Впервые сев за руль, Михаэль понял одно: его новая игрушка не должна расстраивать маму. Собственно поэтому, не справившись однажды с управлением и врезавшись на полном ходу в фонарный столб, мальчик проявил чудеса самообладания, только бы не увидеть в глазах матери слез. Михаэль, сжав зубы, перетерпел боль и уже на следующий день потребовал у отца записать его в картинг-клуб: по крайней мере, на этой трассе нет фонарных столбов.
Боль победы