Продолжение. Начало в N 8
ОН ВСТРЕТИЛ меня, как родного, хотя последний раз я видел его на арене Цирка на Цветном бульваре во времена глубокой юности. Объяснил так: "За все эти годы из российских журналистов - ты первый, кто до меня добрался!"
Мороженый Дон-Жуан
- Судя по вашим интервью за последние двадцать лет, у "Солнечного клоуна" личной жизни не было вообще?
- Как это не было! У меня была очень хорошая первая жена, Александра. Красивая, скрипачка по образованию. Мы познакомились в цирке в 1952 году. Она пришла к какому-то парню, мы сидели в гардеробной. Я ему говорю: "Хотя бы мороженое ей купил!" Ну так, в шутку. А он: "Иди и сам покупай". Я пошёл, купил. Потом мы поженились, родилась дочь Ольга.
- Значит, вы сами любовных романов не крутили, женских сердец не разбивали, своё не роняли к их ногам? Всё серьёзно: угостил мороженым - женился!
- Да некогда было! А поклонницы у любого артиста есть. Ненормальные какие-то. Едут за тобой из города в город, преследуют по пятам. Одна, например... Мы месяц гастролировали в Симферополе, и целый месяц в одно и то же время, в одном и том же месте она ждала меня каждый вечер. Не говоря ни слова, дарила розу. И всё. На нервы действовала! Я даже дергаться начал перед выходом. Этого не забыть...
А сердце ещё как ронял! Дело было в Париже, в театре "Олимпия". До нас там выступала Жозефина Беккер - потрясающая актриса, красавица-мулатка, она прославилась ещё тем, что воспитывала, кажется, двенадцать сирот разных национальностей. Я знал, что вечером Жозефина придёт. И в конце представления "выкинул номер": спрыгнул с проволоки, встал перед ней на колени, вынул "свое сердце" (вырезанное накануне из огромного куска алого бархата!) и, поцеловав, подарил. Резонанс был колоссальный!
А по-настоящему я любил только двух своих жен. Александра семнадцать лет назад умерла от рака. Год, по русскому обычаю, я был в трауре. Потом вот Габриель, как говорится, Бог дал. И я вспомнил анекдот. Тонет мужик в реке. Проплывает мимо лодка, с неё кричат: залезай, мол. Мужик отвечает: "Нет. Меня Бог спасёт". Через какое-то время вторая лодка, опять кричат: "Ты же утонешь!" Тот снова: "Меня Бог спасёт". Потом третья лодка. Мужик и на этот раз отказался и утонул. Попадает к Богу. "Как же так, я тебя просил, а ты не спас!" А Бог ему отвечает: "Это же я тебе три лодки посылал". И вот когда я встретил Габриель, подумал: может, Габи и есть та самая "лодка". Это было в 1990 году. Она приехала из Германии в Австрию специально посмотреть на меня. Билетов не было, мест тоже. Но она прошла, стояла в проходе. Я раз вышел, два, три. Стоит. Говорю: дайте же ей стул из моей гримёрной. В антракте она пришла с программкой за автографом. И я, уж сам не знаю почему, попросил у неё телефон...
Когда я потом нашёл эту бумажку в мусорном ящике, страшно обрадовался. С помощью переводчика выучил две фразы на немецком языке - "добрый день", "как вас увидеть?". И позвонил. Она отвечает: "Я приеду". А так получилось, что наш импресарио нас бросил, за месяц не заплатил. Работы нет, денег нет. Что делать? В этот момент приехала Габи. И забрала меня вместе с реквизитом. Ей не было тридцати, мне - шестьдесят. Через два года мы сыграли свадьбу. Раньше мы выступали вместе с дочерью Ольгой (она цирковая танцовщица на проволоке), но она ушла из цирка - живёт под Франкфуртом, занимается своей дочкой. Теперь я работаю с Габи.
- Внук не пошёл по вашим стопам?
- К сожалению, Женя продолжить мою профессию не захотел. Работает не в цирке, живёт в Москве, в моей квартире, у него родился сын - так что я уже прадедушка!
Клоун уехал. Цирк остался
- Ваши друзья и коллеги в России не считают вас предателем?
- Какой же я предатель?! Мы здесь работаем по контракту! В Германии, Франции, Австрии, сейчас вот в Голландию уезжаем. К тому же у меня здесь семья, дом. Гражданство я менять не собираюсь, у меня был и будет только один, русский, паспорт. Я от Родины не отказывался, это Родина от меня отказывается. Я же не вор, не убийца, по тюрьмам не скитался...
Не требую "Роллс-Ройс" или квартиру. Просто я не хочу умереть с голоду...
- Значит, не вернётесь никогда?
- Почему нет? Там похоронены мои предки, моя бабушка, моя жена. Хоть на могилы сходить... Если бы я вернулся, может, и не стал выступать, но опыт-то передавать могу! Или разве я не смог бы быть директором цирка на Цветном? Ну ладно - был Никулин, но почему после него его сын - директор? Он же к цирку никакого отношения не имеет! Из ныне живущих у меня самый большой стаж работы в манеже - 50 лет. Никулин популярность получил только благодаря кино. Я не говорю, что это плохо. Всё, что он сделал в кинематографе, - прекрасно. Но он не такой цирковой, как я. На проволоке не ходил, не жонглировал, на руках не стоял, не прыгал...
- Какая чёрная кошка пробежала между вами и Юрием Владимировичем?
- Мое мнение: Никулин очень сильно меня ревновал. Я имел большой успех на Западе, а он нет. Другого объяснения, почему он не подпускал меня к московскому цирку на пушечный выстрел, я не нахожу. Говорю: "Мне обязательно нужно в Москве показываться на публике". А меня на пять лет "ссылают" в цирки сибирские. Хотел на Цветном бульваре отметить шестидесятилетний юбилей, Никулин не разрешил, сославшись на обвалившийся потолок. Но потолок-то обвалился в кассе, при чём здесь манеж! Ну ладно, уехал я. Так зачем поливать меня грязью, что я якобы за границей деньги артистам не плачу. Как будто у меня здесь цирк собственный!
Вот я всю жизнь честно работал. И в семье было не так, как хотелось. У меня одна дочь, а могло бы быть три-четыре-пять. Когда? Как цыгане, всю жизнь на колесах - гастроли за гастролями, в Москве был только проездом. Народный артист. И награды у меня - орден Ленина, три - Трудового Красного Знамени, несмотря на то что я беспартийный... Помню, у меня было сильное воспаление лёгких. Но директор плачет: выручай, все билеты проданы. Разве я мог отказать? Привозили, я на уколах выступал, а на улице поджидала "скорая". И опять в больницу... Сейчас поневоле думаешь: зачем я это делал?! Всю жизнь думал о старости, о том, что когда-то мне будут кранты, деньги какие-то откладывал...
- Кстати, сколько вы получали?
- Как студент - 80 рублей в месяц, а в последнее время перед отъездом - 25 рублей плюс за проволоку, всего около 40 за выступление. Эти деньги откладывал на книжку. И пришло время - всё это лопнуло. Государство забрало у меня всё, что я собирал 45 лет! Ну я понимаю - война, катастрофа, катаклизм, метеорит упал. Пожалуйста! Но в мирное время обобрать как липку и говорить: чего в Москву не приезжаете? А у меня денег нет в Москве!
- Интересно, сколько валюты для страны вы заработали?
- А-а, не хочу считать! Много, миллионы, наверное. Кстати, о миллионах. Это было на гастролях в Каракасе лет двадцать назад. У меня был день рождения. На арену торжественно вытащили громадный торт со свечами в виде клетчатой кепки. Объявили: Попову сегодня столько-то лет. Весь зал запел "Happy birthday to you", объявили антракт. Заходит какой-то господин и говорит: "Сидящий в зале популярный телерепортёр прислал вам чек". Беру чек в руки, там написано - "миллион". Причём чек настоящий! А руководителем нашей поездки была Галина Васильевна Шевелева. Она и выхватывает его у меня: "Это собственность советского государства! Завтра этот чек я отдам в посольство". Не буду же с женщиной драться. На следующий день она пошла в посольство, эти кретины схватили бумажку - и в банк за денежками. А там смеху! Чуть пузо не надорвали: какой миллион песо?! Там же написано "феличита" - миллион счастья! Потом Шевелева пришла вся красная: "Возьми обратно". Нет, говорю, я же своему государству зла не желаю...
Нюрнбергский эпилог