В НАЧАЛЕ 70-х об этом романе судачила вся театральная Москва. Союз примы Маяковки Татьяны Дорониной и актера того же театра Бориса Химичева многие их коллеги считали неравным. У зрителей на сей счёт было иное мнение. Спектакли с участием яркой семейной пары всегда собирали аншлаги. Вспоминая нешуточные страсти, которыми эти двое жили на сцене, очевидцы утверждают: когда играли Доронина и Химичев, двух одинаковых спектаклей не бывало.
О ТОМ, что творилось в душе любимцев публики, знали только они сами. Реальная семейная жизнь Татьяны Дорониной и Бориса Химичева была гораздо ярче и острее сценических страстей. Какими были эти десять лет для них обоих? Что стало той разрушительной силой, которая не позволила им остаться вместе? Сегодня, спустя 25 лет после их разрыва, об этом решился рассказать народный артист России Борис Петрович Химичев.
- Если попытаться дать характеристику нашему браку, я бы сказал: мы были очень красивой парой. И все. Наш брак был действительно неравным, потому что в тот период я уступал Татьяне Васильевне по всем статьям. Хотя, когда мы с ней встретились, о нашем неравенстве я думал меньше всего. Мне всегда нравились красивые женщины. Татьяна Васильевна, безусловно, принадлежала к их числу. Мой интерес к Дорониной возник задолго до нашего с ней знакомства, когда я был еще студентом Школы-студии МХАТ. Наш педагог Павел Массальский, из чьей мастерской четырьмя годами раньше моего поступления вышла Татьяна Доронина, всегда вспоминал ее как одну из лучших своих учениц.
Впервые судьба нас свела на кинопробах. Я получил предложение попробоваться в картину "Еще раз про любовь", в которой должна была сниматься Доронина. Помню, с каким трепетом я держал в руках телеграмму с "Мосфильма". У меня появился скромный шанс очутиться на фабрике грез, да еще в дуэте с самой Дорониной! В то время у меня за спиной не было никакого кинематографического опыта, лишь несколько ролей в театре. А Татьяна Васильевна после фильмов "Старшая сестра" и "Три тополя на Плющихе" была в расцвете творческих сил. Когда меня ей представили, мои восторги поутихли. Она смерила меня та-аким взглядом, каким осматривают на ипподроме породистую лошадь и, не сказав ни слова, отвернулась к зеркалу, у которого ее гримировали.
- Представляю вашу реакцию...
- Я очень оскорбился. Спиной попятился из гримерной и заявил помощнику режиссера: "Передайте мадам, что ни сниматься, ни пробоваться с ней я не буду". А через пять лет она стала моей женой... Опять же свел случай. Мы оказались в одном театре. Пришли в уже сложившийся коллектив Театра имени Маяковского на положении новичков.
"В МАЯКОВКЕ СВОИХ ЗВЕЗД ХВАТАЛО"
- НУ ВЫ-ТО как раз в Маяковке новичком не были. Насколько я знаю, вас еще Охлопков в труппу принимал...
- После смерти Охлопкова в театр пришел Гончаров и стал формировать свою команду. В то время Маяковка входила в основную обойму театральных коллективов, и Андрей Александрович пригласил к себе таких звезд, как Армен Джигарханян, Евгений Леонов, Владимир Самойлов. Я же к моменту прихода в театр Гончарова как актер делал лишь первые шаги и посчитал, что мне здесь ничего не светит: взял и ушел. Хлопнул дверью. Но Андрей Александрович вернул меня в театр, хотя моего возвращения здесь особо никто не жаждал.
- А как отнеслись в Театре им. Маяковского к приходу Дорониной?
- Сдержанно-настороженно. Любой театральный коллектив ревниво относится к приходу новичков. Тем более если это звезда. А в Маяковке своих звезд хватало: в театре блистали Светлана Немоляева, Саша Лазарев, Анатолий Ромашин, Татьяна Карпова, Вера Орлова. Молодой состав тоже был неслабым: Наташа Гундарева, Игорь Костолевский, Саша Фатюшин. Когда в театр пришла Доронина, напрямую недовольства по этому поводу никто не высказывал, но оно, безусловно, чувствовалось.
- Татьяну Васильевну это не задевало?
- Ее трудно было задеть. Для коллег она всегда была Татьяной Васильевной. И если кто-то пытался панибратски похлопать ее по плечу, получал по полной программе. Она всех держала на расстоянии. Но мне кажется, что личность и становится личностью, когда сохраняет дистанцию.
- А какие отношения у Дорониной были с Гончаровым?
- Уважительные. Да и было за что! На вторую-третью репетицию Татьяна Васильевна приходила уже со знанием текста. Это та степень самоуважения и самоконтроля, которая делала и до сих пор делает ее великой актрисой. Кстати, Доронина и Джигарханян были в театре теми людьми, на которых Андрей Александрович голоса никогда не повышал.
- Говорят, у Гончарова был непростой характер...
- У него была одна по-человечески очень слабая черта: он был эмоционален, внушаем и скор на выводы. В этом плане большое влияние на него оказывала супруга. Любая услышанная им сплетня могла стать поводом для отчуждения с тем или иным актером. Думаю, находились "доброжелатели", которые этой чертой Андрея Александровича пользовались. В том числе и по отношению к Дорониной. Время от времени между ними пробегал холодок. Когда я стал мужем Татьяны Васильевны, в такие моменты тучи сгущались и надо мной.
"ДЕСЯТЬ ЛЕТ ПРОВЕЛИ НА ДИВАНЕ"
- КАК ЖЕ вышло, что Татьяна Доронина, такая гордая и неприступная, обратила на вас внимание?
- Придя в Маяковку, мы оказались в одинаковом положении. Ни в одну театральную группировку не входили, держались особняком. Однажды после спектакля на гастролях в Новосибирске мы собрались у кого-то в номере за чайком-винцом и я, превозмогая свою робость, шепнул ей: "Давайте отсюда уйдем". И мы ушли. На 10 лет. Свадьбу играли в ресторане Дома кино. Шумных гуляний устраивать не стали. Был просто скромный ужин с близкими людьми. В роли посаженого отца - Андрей Александрович Гончаров. В театре к нашему союзу отнеслись неоднозначно. Сразу почувствовал, как неприязнь недоброжелателей Татьяны Васильевны, автоматически перенеслась на меня.
- А были в Маяковке те, с кем вы дружили?
- Нет. У нас был очень ограниченный круг общения. Мы, что называется, варились в собственном соку. Десять лет провели на диване, в ее уютном теплом доме, обставленном добротной старинной мебелью. И нам это нравилось.
- Вам, играя с Татьяной Васильевной на одной сцене, свои актерские возможности реализовать удавалось?
- У нас с ней было три спектакля. Но любимых - два: "Да здравствует королева, виват!" и "Чайка". Думаю, лучше нас Тригорина и Аркадину мало кто играл, потому что мы играли про себя. А в финальной сцене спектакля "Да здравствует королева, виват!", когда королева (Доронина. - Авт.) прощается со своим любовником Лестером (Химичев. - Авт.), у нас не было случая, чтобы она не заканчивалась аплодисментами. Татьяна Васильевна смотрела на меня, и после нашей реальной с ней разлуки произносила: "Я очень рада вас видеть". И я уходил со сцены.
"РОМАНОВ НА СТОРОНЕ У НЕЕ НЕ БЫЛО"