"КРОМЕ таких больших планет, как Земля, Юпитер, Марс, Венера, существуют еще сотни других, которым даже имен не дали, и среди них такие маленькие, что их и в телескоп трудно разглядеть. Когда астроном открывает такую планетку, он дает ей не имя, а просто номер. Например, астероид 3251". Или 3204. Полагаю, Сент-Экзюпери был бы рад узнать, что один астероид все же получил имя. Имя Астрид Линдгрен.
"ЗОВИТЕ меня теперь "Астероид Линдгрен", - шутила она, узнав о столь необычном акте признания Российской ученой академией. И она была недалека от истины. Астрид Линдгрен удалось сделать то, чему может смело позавидовать Джордж Лукас с его "Звездными войнами", - сотворить целую Вселенную, живущую по собственным законам. И в этой звездной системе самой Линдгрен было отведено место солнца - всегда на виду, но попробуй взгляни прямо на свет...
"ГЛАВНОЕ - ЧТОБЫ ВЕСЕЛО"
СВОЮ жизнь Линдгрен тщательно оберегала от посторонних взглядов и досужих сплетен. Она не избегала внимания - это было бы бесполезно. Да и как может избежать внимания человек, получающий по 150 писем в день? Она поступила мудрее и написала самую великую сказку - свою жизнь. Без преувеличений и домыслов, где все - истинная правда. Только не вся.
Она облекла свою жизнь в кокон счастья и любви - рассыпающееся яркими брызгами детство-фейерверк на хуторе Нес в шведской глуши, пылкая любовь родителей, возведенная в ранг священной, бесконечные игры и смех ("главное - чтобы весело" - основной принцип Линдгрен). И кажется, нет и не будет этому конца. И детство никогда не кончится. "Карлсон улетел, но он обязательно вернется!.."
А оно кончилось. Детство Линдгрен было и правда необыкновенным - тем более по меркам шведской провинциальной глубинки начала века, - но что мы знаем о нем? Их дом дышал любовью - отец, Самуэль Август, любил ее мать самозабвенно до самой смерти, и эта любовь воздалась ему столь же пламенными чувствами дочери.
Сложно сказать, отвечала ли мать отцу такой же пылкой любовью, - по крайней мере, предложение его она приняла не без долгих раздумий и на его вопрос, смогли ли бы они быть счастливы вместе, последовал далеко не однозначный ответ: "Не без Божьей помощи".
Хана, мать Астрид, была человеком волевым и сдержанным - пожалуй, даже слишком, - лишь однажды за всю жизнь она обняла дочь, когда та вернулась домой после долгой отлучки. Именно мать заправляла в доме, и никто из четверых детей - брата и трех сестер - не смел перечить ее воле. Образ матери надежно скрывался за образом отца. "Какая у тебя мать!" - восклицал отец.
Детство Астрид проходило под знаменем нескончаемых игр - захватывающих, увлекательных, порой рискованных и ничем не уступающих мальчишеским забавам. Страсть лазить по деревьям Астрид Линдгрен сохранила вплоть до самого преклонного возраста. "Закон Моисеев, слава богу, старухам по деревьям лазить не запрещает", - говорила, бывало, она в старости, одолевая очередное дерево.
В играх был весь смысл существования, игры были детством. Каково же было разочарование Линдгрен, когда в один прекрасный день она поняла, что выросла. "Помню, с каким ужасом я осознала, что не могу больше играть... Обычно мы играли с дочкой священника, когда она приезжала на каникулы. Однажды летом она пришла к нам в гости, и только было мы принялись играть, как вдруг почувствовали, что у нас ничего не получается. Не выходит - и все. Это было так странно и так грустно - что же нам остается делать, если не играть? Нам было по двенадцать или тринадцать лет, и на этом закончилось наше детство".
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ