Знаете ли вы, что такое столкнуться со всей жестокостью рода человеческого в доверчивые, бескомпромиссные, невозвратимые восемнадцать лет? Со мной это случилось как раз тогда, когда все было впервые, когда мир вокруг казался безупречным, а счастье, свалившееся на мою голову, - огромным и бесконечным. Это было откровение - любовь, не маскирующаяся под дружбу, не тайная и безысходная, а самая что ни на есть настоящая. Мы постоянно вместе, он знаком с моими родителями, которые его (небывалый доселе случай!) хорошо принимают, мы - "пара", он - "мой парень", я - "его девушка".
Соперница
Да, я счастливая. До тех пор, пока мне не становится ясно, что счастлива, кажется, не я одна. Она его сокурсница, девушка с тихим голосом, широко распахнутыми испуганными глазами, беспомощной улыбкой и железной хваткой. Она носит исключительно длинные юбки и полупрозрачные кофточки, в то время как я обожаю расклешенные джинсы и потертый вельвет, она мучается головными болями, закусывая губку и прижимая тонкие пальцы к вискам, а я в таких случаях предпочитаю пить кофе и шумно распространяться о несправедливости этого мира. Она делает вид, что слушает все его рассказы, и смотрит на него с тихим обожанием, уверяя, что он "самый-самый", а я люблю дразнить и посмеиваться. В общем, все понятно.
Сперва он отменяет нашу встречу в выходные, сославшись на неотложные дела, а вечером мои знакомые встречают их в театре. Потом как-то в разговоре он случайно называет меня ее именем и, ужасно смутившись, объясняет, что это "машинально". А потом, когда я, решив сделать ему сюрприз, прибегаю, готовая все забыть, к нему в институт, первые, кого я вижу, - эти двое, стоящие так близко друг к другу, что и места для воображения не остается.
Я тогда ужасно растерялась: что делать? Подойти к ним? И что сказать? Или просто уйти, чтобы никогда его больше не видеть? Тут ее кто-то позвал, и они обернулись. Мы все посмотрели друг на друга. А потом я шла, не оглядываясь, так быстро, как только могла. А он бежал за мной, и пытался остановить, и говорил, говорил... Я услышала полный набор: "ты все не так поняла", "это не то, что ты думаешь", "ну зачем ты так?"... Я молчала и думала только об одном: "Главное, не плакать! Ни в коем случае не плакать!" В метро, поняв, что что-то изменить сейчас невозможно, он остановился, еще раз, противореча самому себе, проговорил: "Ну извини, пожалуйста... Вообще-то ты зря на меня злишься, я же ни в чем не виноват... Ты мне очень нужна... А она - хороший человек... Я позвоню тебе вечером", - и повернул обратно.
Не помню, как я добралась до дома. Первым делом выкинула в окно подаренный им букет, попавшийся на глаза, потом пустила во всю мощь в ванну горячую воду и плакала. Казалось, что жизнь закончена и бессмысленна.
Но горячая вода, время, а также природное упрямство сделали свое дело. И в ту же ночь я сидела на кухне моей лучшей подруги, злобно сузив глаза, пила подогретое красное вино и жаждала отмщения. Наш замысел был прост: заставить его испытать то, что испытала я, - измену.
В поисках подходящей кандидатуры на следующий же вечер, проигнорировав все его звонки, в спешке засунутые в мой почтовый ящик записки и букет моих любимых ирисов у двери, я отправилась в ночной клуб. Верная подруга, с мрачным предчувствием в глазах, пошла со мной. Клуб был переполнен, но все мало-мальски достойные лица мужского пола были с девушками, а личности, изъявлявшие желание с нами познакомиться, были настолько непривлекательны, что еще до закрытия метро мы начали подумывать о возвращении домой. И вот, когда, заслышав протяжные звуки очередного медленного танца, мы уже шли в гардероб, навстречу нам попался очень настойчивый молодой человек, во что бы то ни стало желавший угостить нас, потанцевать, поговорить, познакомиться поближе, представить своему приятелю...
Через пару часов мы ехали в машине, которую вел тот самый настойчивый молодой человек. Едва взглядывая на дорогу, он непрерывно говорил что-то моей подруге, упорно молчавшей на переднем сиденье и иногда, через зеркальце, кидавшей на меня гневные взоры. Я же сидела, растерянная, сзади, борясь со сном и вяло думая, стоит ли убрать с плеча руку приятеля нашего водителя. Приятель оказался его полной противоположностью: молчаливый, почти робкий, вроде бы достаточно неплохой. Они высадили нас у дома подруги, долго прощались, записывали телефоны.
На следующий день я пошла на свидание со скромным молодым человеком, о котором наутро помнила только, что зовут его Максим и что он совсем не танцует. Мы провели вместе целый день, во время которого я безмерно скучала, а заодно и злилась на себя за то, что и отомстить-то толком не удается. Вернувшись домой, я нашла букет, огромный надувной шарик со словом "Извини!!!" и записку, которую я на этот раз прочитала.
Примирение
Подруга, выслушав мою исповедь, сказала: "Знаешь, что? Думаю, все у вас будет хорошо. Тебе надо просто выпустить пар. Ты ведь сама понимаешь, что ничего "такого" там не было. Следовательно, отчаиваться не из-за чего. Пошуми, покричи, ну поломай у него что-нибудь... А потом миритесь".
После этого я милостиво подняла трубку на очередной звонок и согласилась встретиться. Приехали к нему. Разговаривая ледяным тоном, я потребовала воды. Окрыленный возможностью скорейшего примирения, мой обидчик понесся в магазин. За время его недолгого отсутствия я педантично изрезала четыре его футболки, превратив их в елочную гирлянду из держащихся за руки человечков, стерла несколько, как я надеялась, самых нужных файлов в памяти его компьютера, опрокинула чернила на лежащую на столе курсовую работу и безжалостно, уже немного пугаясь, исцарапала иголкой его любимый диск. Подобный вандализм подействовал на меня успокаивающе, и к моменту его возвращения примирение уже не казалось мне столь невозможным.
А потом мы стояли посередине комнаты и долго кричали друг на друга, потом смеялись, потом снова пытались стать серьезными - и не могли. А потом, когда, примиренные, писали заново его курсовую работу в ночной тишине квартиры, он, изумленно глядя на меня, бормотал: "И как ты могла такое подумать? Да и как я мог... Без тебя у меня бы остались целы и гардероб, и фонотека, и нервы, но, кажется, я умер бы со скуки".
И уж не знаю, поэтому ли или почему-то еще, но больше проблем по поводу верности у нас не было вплоть до самой последней встречи через два года, когда мы решили расстаться. Совсем по другой причине.