ТАТЬЯНА летела по обледеневшей дорожке с легкостью необыкновенной. Завтра Рождество! Скорее домой! Настроение было праздничным. Руки оттягивала досадная, но привычная тяжесть: в левой - сверток, в правой - пакет, сумка через плечо. А что, бывает по-другому? Если семья-то большая, да... все очень-очень заняты, а вечером очень-очень голодны. Без вариантов.
До троллейбусной остановки оставалось всего ничего. Таня почувствовала, что все-таки здорово устала. С семи утра на ногах. Прием в поликлинике, потом по вызовам. Скорей домой! Как хочется горячего чаю! И в теплую ванну! И... Увы! Представив себе количество и объем грядущих дел, она зажмурилась. И напрасно! За дорогой надо следить. Нога скользнула в сторону, хлоп - вот и сугроб! Поздравив себя с мягкой посадкой - можно было чего-нибудь (или все разом) сломать, она вздохнула. Как бы так подняться, чтобы не рухнуть снова?
- Девушка, вы не ушиблись?
Голос раздался из-за правого плеча. Таня поняла, что обратились к ней, и усмехнулась. Было приятно, но... если ты родилась при Хрущеве, к двадцать первому веку от обращения "девушка" поотвыкнешь. Хотя еще случалось. Особенно на рынке. Продавцы всем дамам до 99 лет кричат "девушка". Подруга Рита говорит, что для поднятия тонуса и самооценки специально прогуливается по мясному ряду.
- Вы не можете встать? Давайте-ка руку!
Таня наконец повернулась. И кто же эту руку предлагает? А он ничего. С виду... ровесник. Лицо спокойное, доброжелательное, и такая славная улыбка...
Общими усилиями Таня была извлечена из сугроба. Потом надо было стряхнуть снег, собрать раскатившиеся мандарины...
- Спешите? - А голос у него тоже приятный. И без заигрывающих интонаций. Кивнула, поблагодарила. Надо идти.
- Вы очень устали, Таня, - сказал он уже без улыбки. Это было сказано так по-доброму... как мог сказать только родной человек. Татьяна смотрела на незнакомца, и ей казалось, что случай свел со старым другом. Вдруг захотелось рассказать обо всем. Особенно о... Первому-то встречному. Надо же. Совсем дошла.
- Вы очень устали, - тихо повторил незнакомец. - Так нельзя.
- Отдохну в Рождество, - прошептала Таня.
Незнакомец снова улыбнулся.
- Вот что, - сказал он. - Сегодня такой вечер. В детстве я читал одну чудесную сказку... Может, и вы ее помните? Я вас кое о чем попрошу. Когда сегодня ночью часы пробьют 12 раз, скажите: "Пусть Рождество изменит то, что должно быть изменено". Обещаете?
- Ну конечно, - улыбнулась Таня. Она вернулась на землю.
Незнакомец попрощался и завернул за угол газетного киоска. А вот и троллейбус! Уютно устроившись у окна, Таня купалась в мечтах. Потом пришли мысли о реальном. Вспомнив, что произошло за день и еще предстоит, она вздохнула. Настроение подкисло.
Дома, как всегда, ждали неизбежные "приятности". В прихожей кавардак, вода только холодная, в кухонной раковине посудные Альпы...
Кошка Буся встретила укоризненным мяуканьем. За красоту Бусе прощалось многое, что и сказалось на характере. Мысли о том, что кто-то не захочет выполнить ее желание, у кисы не возникало в принципе. Погладив любимицу и подумав, что и кошку умудрилась посадить себе на шею, Таня задвигалась автоматически: вымыть руки, переодеться, достать продукты, накормить Бусеньку и проснувшегося попугая... И...
Сколько прошло времени, когда она наконец присела на диван? Часов отсюда не видно. Сочельник - и она одна дома. Дочки у бабушек, муж - в соседнем городе. Она вспомнила кавээнское: "Женское счастье - муж в командировке, хомячок и дети у свекровки" - и засмеялась. Завтра все соберутся. Надо готовиться. Наслаждайся одиночеством, пока можно. Нет, "одиночество" - это что-то безысходное, против желания. Лучше "уединение". Устала-а... Ничего не хочется, ну вообще - только спать. Лампочка щелкнула и погасла - перегорела. Лунные лучи падали на скучающую новогоднюю елку. Шары поблескивали, мишура искрилась... Таня наклонилась к подушке. Надо вставать, а то и заснуть недолго... Сейчас... Она прикрыла глаза. Где-то вдалеке бьют часы... Третий удар... седьмой... двенадцатый... Сама не понимая зачем, Таня одними губами повторила: "Пусть Рождество изменит то, что должно быть изменено..." Хорошо хоть никто не слышит...
Звонок в дверь оказался полной неожиданностью. На пороге нарисовался муж собственной стокилограммовой персоной. На секунду показалось, что не он. Совсем другое выражение лица! Что это милый так сияет? Брюзгливая мина на супружеской физиономии была такой привычной. Что с ним?
- Здравствуй, моя хорошая, - сказал муж нежно.
У Татьяны отвалилась челюсть. Она давно запретила себе расстраиваться по поводу утративших такую вот тональность отношений. Когда-то было очень больно - и, не в силах изменить действительность, Таня честно изменила отношение к ней. Про себя часто повторяя строки:
Ему писала нежные записки,
Но понапрасну расточала пыл.
Его считала человеком близким,
А он не близким - недалеким был.
Ну, не то чтобы недалеким, но... Таня старалась "не брать в голову". В каждой избушке свои погремушки.
И вот, когда уже совсем отвыкла... Ну и ну! Спиртным не пахнет. А в руках объемный пакет.
- С Рождеством! - интонация та же. - Я так соскучился, договорился и слинял домой. Без меня закончат! Имею право хоть на праздник побыть с семьей! А где наши маленькие принцессы?
Таня попятилась назад, не в силах воспринять происходящее. Павел вошел, поставил пакет, обнял, поцеловал, бормоча какие-то милые нежности... Совсем забытое ощущение своей нужности, важности, необходимости нахлынуло теплой волной. А дальше... Без дежурных "а кормить меня в этом доме будут?" и "ни у кого в квартире такого бардака и в будни не бывает", "детей должно быть видно, но не слышно" Павел прошествовал в душ, переоделся, разгрузил пакет. Вместе накрыли на стол, перешучиваясь и делясь новостями. Попутно муж сообщил, что на работе дела пошли - к Старому Новому году надо ждать премии... А может, и повышения... И ни слова о том, как "все достали и задолбали, могу я хоть дома отдохнуть, отвяжитесь все". Они сидели у елки, пили вкусное вино, болтали и смеялись. На душе было удивительно безмятежно...
Утром Таня тихонько выскользнула из объятий уютно похрапывающего Павла. Ванная встретила горячей водой. Закутавшись после душа в теплый халат, Таня вплыла на кухню. Она чувствовала себя школьницей на каникулах. Совершенно восхитительное ощущение! Заверещал телефон.
- С Рождеством, мамуль, - замурлыкали дочки. - Мы к обеду приедем. А для тебя есть приятный сюрприз!
Потом позвонил извиняющийся за что-то начальник отделения Подобедов (среди коллег известный как Людоедов) и поздравил с праздником, присовокупив, что можно взять замаринованный со второго квартала отгул. Затем любимая подруга Люсенька... мама... бабуля... одноклассник... благодарный пациент...
К хорошему привыкаешь быстро. Тане казалось, что так было всегда. И обилие позитива совсем не выглядело странным. Другого просто не могло быть.
Она подошла к окну. Тихо падает снег. Рождество... Господи, хорошо-то как...
Сладко потянувшись, взяла в руку пульт. Шли новости.
Симпатичный молоденький репортер что-то басил, нахмурив брови. Мимо топали равнодушные прохожие. Один замедлил шаги, повернулся анфас. Таня, затаив дыхание, ответила на знакомую улыбку. Они смотрели друг на друга, словно стояли рядом, как вчера вечером. Сменился кадр, на экране возникла красивая дикторша. Татьяна стояла с еще нерастаявшей улыбкой и отчаянно вспоминала: "Вчера он назвал мое имя. А разве я говорила, как меня зовут?"
"АиФ. Дочки-матери" продолжают конкурс рассказа. Победители получат ценные призы, а авторы всех опубликованных историй - гонорар 3000 руб. (без вычета налогов). Рассказ должен быть неожиданным и занимать не более 5 стандартных машинописных страниц (7500 знаков). Второй вариант - малый жанр - рассказ не более 27 строк (то есть одна страница) будет по достоинству оценен в 500 рублей. Не забудьте оставить свои координаты: точный почтовый адрес, паспортные данные, ИНН и номер пенсионного удостоверения (это обязательно, бухгалтерия у нас строгая). Редакция категорически не вступает в переговоры и переписку с авторами.
E-mail: boyarkina@aif.ru