РЫЖАЯ девочка льнула к Вадиму, краснела, щебетала, запрокидывая лицо, - и он, двухметровый гигант, отвечал нежной, полной света улыбкой. Маша прикусила губу. Белые халаты идущей парочки сливались в одно четырехрукое существо. Оно выглядело сытым и счастливым. "Животное. Всего лишь животное, - подумала Маша о муже. И добавила честно, уже себе: - Сама виновата, идиотка, кто не знает про опасность внезапного возвращения из командировки?!" Маша отступила на шаг в спасительную тень. А красавец-муж и его юная пассия, облитые весенним солнцем, прошествовали мимо. Куда? Какая разница.
Маша прижала ладонь к сердцу, внезапно в 35 лет обнаружив, где оно располагается и как именно болит.
- Что мне делать?
Она пила кофе с коньяком в маленьком кафе. Тощая кошка смотрела равнодушно из угла. Выпирающие лопатки и обрубок хвоста. Сплошное безобразие, а не образец грациозности. Маша добросовестно ворошила память в поисках подходящего рецепта. Главное - не паниковать и не ожесточаться? Не устраивать сцен? Не выкрикивать оскорблений? Кошка презрительно прищурилась и начала умываться. Ход Машиных рассуждений ее рассмешил.
- А ты что посоветуешь? - громко поинтересовалась Маша. И беспомощно разревелась. Кошка выгнула спину. В ее огромных опаловых глазах зажглись огни. Она была старым больным существом, многое повидала в жизни. Горю глупой человеческой самки помочь так легко, но стоит ли? Кто она ей? Вся в своих черных мыслях. Того и гляди потонет. Надо же - так переживать из-за ерунды. Одним котом больше, одним меньше... Впрочем, люди - странные животные, все у них иначе. Особенно у самочек. Мучаются, мечутся, места себе не находят. Тоже мне, никакой разумности в поведении. Впрочем, можно иной раз и доброе дело свершить. Безвозмездно.
Кошка встала, подошла к ногам плачущей женщины и посмотрела ей в глаза. Требовательный и упорный взгляд изучал выражение лица. Кошка не моргала.
- Чего тебе? - грустно спросила Маша.
Старая кошка потянулась и продемонстрировала язык, дрожащий между белых клыков. Она даже дышать начала в унисон с Машей и постаралась скопировать выражение горя, перекосив мордочку. Женщина продолжала ей нравиться. От нее хорошо пахло, а главное - в глубине зрачков сохранилась тень маленькой девочки, которая подбирала беспомощных, брошенных котят, лечила их и пристраивала. Еще одно несомненное достоинство женщины - она умеет радоваться, как всякая порядочная кошка. Просто радоваться - небу, солнцу, луне, теплу, прикосновению...
Уверившись в правильности своего решения, кошка промурлыкала короткий ритуальный вопрос.
- Мур?
Что не переводилось ни на какой из человеческих языков. И сама же себе ответила утвердительно.
- Мур.
И призвала СИЛУ, которой не надлежит пользоваться для решения собственных проблем, и завернулась в невидимый потрескивающий плащ, и рассмеялась, довольная собой, днем и временем. Кошки любят сумерки.
Мария почувствовала дуновение ароматного, мятного, влажного ветра. Песочные часы ее жизни встряхнула и перевернула невидимая рука. Поток спокойной уверенности в себе, щедро сдобренный озорством, заструился, переливаясь, вместо растаявшего отчаяния. В голове прояснилось и посвежело.
- В самом деле? - спросила она у себя.
Незаметное существо проковыляло из-под столика обратно в угол.
Мария расплатилась, встала и пошла. Невидимая кошачья тень скользила следом.
- Короткое каре. Радикальный черный, пожалуйста, - заявила она знакомому парикмахеру, который потерял всякую надежду заставить ее изменить прическу. И уже лет пять молча подравнивал челку и обрезал концы волос.
Выражение лица мастера позабавило Марию. Она распустила хвостик и метко забросила заколку в мусорное ведро.
Через час с четвертью, расплатившись, она решительно отправилась к тетушке, у которой не была полгода.
- Машенька? Не может быть. Что с твоей головой?
- Творческий эксперимент. Как дела? Рассказывай!
Засиделись, она напросилась ночевать. Перед сном влезла под душ, смыла последние следы слез, поцеловала морщинистую щеку старушки и набрала домашний номер.
- Дорогой, это я.
- Машка, ты где?
- Я проездом заскочила домой, бросила вещи, забыла тебе записочку черкнуть. Ляльке привет. Буду завтра. Наверно. Целую.
Она лгала безмятежно и весело.
- Машка, у тебя такой голос... Ты напилась?
- Я? Глупенький. У меня просто очень хорошее настроение. Пока.
Она мурлыкала фразы. Потом повесила трубку, забралась на диванчик под плед и мгновенно уснула. Невидимая кошачья тень свернулась клубочком на полу.
Тетушка с утра куда-то умчалась. Предоставленная сама себе, племянница выпила чашку чая, начала собираться и обнаружила пропажу: серый костюм, в котором она пришла вчера, дематериализовался, а проще говоря, провалился сквозь землю. Мария в мистику никогда не верила, старательно искала вожделенное одеяние по всей квартире. Заглянула даже в корзину с грязным бельем в ванной. Через час поняла, что не найдет. Мистика!
Выпив еще три чашки чая, Маша слегка успокоилась и решила принять неизбежное. На всякий случай залезла в шкаф, который подвергала тщательному досмотру уже трижды! В уголочке на вешалке висело узкое черное платье, расшитое шелковыми бабочками. Давным-давно тетя купила его у бывшей артистки, располневшей и бросившей сцену. Зачем старушка приобрела наряд, который ей был откровенно не нужен? Мария вспомнила тот разговор.
- Пойми, это просто моя мечта. Оно настоящее, парижское. Я всегда хотела иметь ТАКОЕ платье. Пусть висит, я буду на него смотреть. Иногда.
И тетя вытерла глаза кружевным платочком.
Маша решительно взялась за вешалку и извлекла наружу шедевр неизвестного французского мастера.
Прохладная и скользкая ткань соблазнительно облегала фигуру, словно кутюрье шил его для Марии.
Маша заглянула в зеркало и изумленно выдохнула:
- Ох...
Перед ней в отраженном мире стояла гордая и невозмутимая брюнетка, уверенная в силе своих чар. Блестели глаза, блестели волосы, блестели бабочки на платье.
- Господи!
Неожиданно возникшая тетя, взмахнув авоськой с продуктами, рухнула в кресло.
- Господи, Машенька, ты меня напугала. Ну чистый Голливуд. Примерить решила?
- Прости за самоуправство. Не могу найти свой серый костюм...
- Девочка моя, ты его где-то обляпала кофе. Я его застирала и вывесила на балкон.
- Там нет. Я смотрела.
Костюм действительно исчез.
- Кто ж его стащить мог, с пятого этажа?!
- А ветер?
- Ветер. А прищепки на что? Вон, все целенькие висят.
Они поспорили еще десять минут.
- Ничего не понимаю. Придется тебе, Машуль, идти в моем платье. - И великодушно добавила: - Дарю. Носи на счастье.
И через полчаса, слегка подкрасившись, преображенная и веселая племянница попрощалась со старушкой.
- Я позвоню. Ты не болей. Береги себя.
- Ох, какая ты у меня красотка! Ну иди, иди. А то жадничать стану. Передумаю, и пойдешь отсюда в моих дачных рейтузах.
Они рассмеялись и обнялись на прощание.
Мария легко вышагивала по тротуару, не подсматривая за своим отражением в витринах. Зачем? Она видела свой новый, сильный и красивый образ в глазах прохожих. Лукавая и счастливая улыбка танцевала на губах. А бабочки на платье били крылышками, пытаясь взлететь. И приподнять свою хозяйку над землей.
У самого дома чуть заметная холодная тоска набежала на сердце. Но кошачья тень за спиной зашипела, выгнула спину и прогнала ее прочь. Субботний полдень, полный солнца и радости, дарил блаженную уверенность в себе.
Она не стала вынимать ключи. Взяла и позвонила в собственную дверь. Вадим - в белой футболке и старых джинсах, с полотенцем в руке - возник в распахнувшемся проеме.
- Привет, вот и я.
Она встала на цыпочки, чмокнула мужа в щечку. И не без удовольствия проследила, как полотенце соскальзывает на пол, а в вытаращенных глазах супруга неуверенность и удивление переходят в восторг.
- Машка?! Ну ты даешь! Так и инфаркт можно схлопотать! Входи.
Он наконец отступил внутрь квартиры, давая дорогу, и все еще продолжал ошеломленно крутить головой.
- Убила! Честное слово! На месте.
Нагнулся и, чего за ним давно не водилось, помог разуться. Заодно и полотенце подобрал. Пошел следом. Огромный и теплый.
- Я твои вещи вчера разложил.
- Где Лялька?
- У моих. Звонила, о тебе спрашивала. Хвалилась пятеркой по физике. И тетушка твоя только что объявилась. Про какой-то там костюм велела передать, я не понял. Соседи под балконом подобрали. Старческий маразм, короче. Маш, Маш, погоди.
Он обнял жену, поцеловал в облитое черной тканью плечо.
- Я так соскучился...
Притянул к себе. И полотенце опять полетело на пол...
Через час довольная Маша полулежала на диване, прослушивая рабочие заметки. Диктофон барахлил. И все голоса гнусаво шепелявили.
- Машуль...
Муж присел на краешек. Погладил по коленке. И на одно, действительно жуткое, мгновение вернулся вчерашний кошмар. Мария сжалась от боли и заставила себя посмотреть в любимое лицо. Она не хотела ничего знать и слышать. Ничего. Далекий голос Вадима пробивался сквозь ее отчаяние.
- ...такая рыженькая. Новая ординаторша из терапии. Достала просто. Я не знаю, кто ей разболтал. Но она - твоя кошмарная поклонница. Знает чуть ли не наизусть твои рассказы и статьи. Особенно "Солнечного младенца" и "Фантазию". Так просила, и я пообещал, что ты дашь ей автограф на своей фотографии. Я знаю, что ты этого не выносишь. Но она так просила. А, Машуль? Что с тобой?
Она вынырнула из ледяной глубины и переспросила:
- Автограф?
Маша потянулась к мужу, обняла, уткнулась лицом в грудь. И застыла, вздрагивая. Он посчитал это приглашением и поспешил поцеловать. Прижал к себе.
Кошачья тень-невидимка, потянувшись, искоса полюбовалась живописной сценой, сочла свою миссию исполненной, неслышно промурлыкала счастливую финальную нотку и растворилась в воздухе...
"АиФ. Дочки-матери" продолжают конкурс рассказа. Победители получат ценные призы, а авторы всех опубликованных историй - гонорар 3000 руб. (без вычета налогов).
Рассказ должен быть неожиданным и занимать не более 5 стандартных машинописных страниц (7500 знаков). Второй вариант - малый жанр, рассказ не более 27 строк (то есть одна страница) будет по достоинству оценен в 500 рублей. Не забудьте оставить свои координаты: точный почтовый адрес, паспортные данные, ИНН и номер пенсионного удостоверения (это обязательно, бухгалтерия у нас строгая). Редакция категорически не вступает в переговоры и переписку с авторами.
E-mail: boyarkina@aif.ru