САМАЯ большая и серьезная проблема сегодняшнего театра - это острая драматургическая недостаточность. Причем, похоже, эта проблема не только наша, но и театров других стран. Гении во всем мире, как и прежде, ставят гениев. Петер Штайн - "Орестею" и "Фауста", Додин - Чехова и Платонова, Някрошюс - Шекспира (после "Макбета" вышел "Отелло"). СОВРЕМЕННОЙ ПЬЕСЫ НЕТ.
Классики хватит всем
ОГОЛОДАВШИЕ театры наперебой ставят Птушкину и Коляду. Но что же еще? Традиционные Чехов и Островский преобладают в московской афише с грандиозным отрывом: около 40 постановок! В совокупности с не столь многочисленными спектаклями по Гоголю, Горькому, всем Толстым и Достоевскому наберется еще десятка два. Плюс "вечнозеленые" Шекспир и Мольер. Остальное осваивается осторожно и редко - это то, что менее популярно для широкой публики, условно говоря, что не входит в обычные школьные и вузовские программы, но является по крайней мере безупречной и глубокой драматургией. В Москве все же идут Кальдерон, Метерлинк, Шоу (последняя премьера Владимира Мирзоева -"Миллионерша"), Ростан (новый спектакль МХАТа им. Чехова "Сирано де Бержерак"), Стриндберг (три спектакля), Моэм, Пиранделло, Олби Фриш, Шеффер, Стопнард? Последняя премьера в Театре Михаила Козакова - соединение имен Стриндберга и Дюрренматта.
Шоу-Украинка
СТАЦИОНАРНЫМ театрам в столице, где такая конкуренция (около 200 залов), все труднее даются ежесезонный вопрос и проблема - что ставить и, соответственно, чем с успехом удивлять? Во МХАТе им. Чехова премьера - "Венецианский антиквар" по К. Гольдони (кроме "Трактирщицы" и "Слуги двух господ" массовый зритель вряд ли знает какую-либо еще пьесу итальянского классика). На Малой сцене - студийный спектакль "Лесная песня" по пьесе Леси Украинки в постановке Романа Козака со вчерашними студентами Школы-студии МХАТа. Уж эту-то пьесу украинской писательницы и поэтессы Леси Украинки точно никто не читал, кроме театральных критиков, да и те наверняка ее изрядно подзабыли со времен институтского экзамена по национальному театру. Пьесу в стихах 1911 г. сама автор застенчиво называла "старомодной романтикой".
Нежная, светлая и грустная поэтическая сказка, украинский вариант "Снегурочки" Островского о любви юной лесной феи и земного человека. Быть может, и стоило ставить эту историю столь же простодушно, без изысков, безыскусно? Наверное, именно в верности жанру сказки и был бы смысл этой постановки? Вместо этого мы увидели то ли эстрадное шоу, то ли пародию на него (а когда об этом гадаешь, уже стоит подумать о неких просчетах спектакля).
Молодые, темпераментные, пластичные актеры и актрисы резвятся босиком, плещутся в натуральной воде-"озере" (привет Додину!), прыгают, бегают, а также подергиваются и вихляются, исполняя в микрофон многочисленные музыкальные номера-вставки в стиле современной попсы: "Счастье не вечно, оно так быстротечно" и пр. При этом они сплошь, естественно, мокрые. И брызгаются. Платья у юных дев-красавиц, соответственно, сплошь облегающие и полупрозрачные. Их пение слух не режет. Александр Семчев (который в телевизоре "пиво пил"), особенно в семейных трусах, - это вообще отдельный номер.
При всем том погоды в афише сезона этот спектакль не сделает - разве что чуть изменит ее дуновения в сторону юного легкомыслия и торжества зрелищности.
Пьеса подвела
ДЛЯ ПРЕМЬЕРЫ в "Табакерке" Александр Марин, ученик Табакова, выбрал Гофмана, "Песочного человека", а Елена Невежина - восточный, экзотический "фрукт" - пьесу японского драматурга Б. Минору "Сто иен за услугу". Оба спектакля коротки, один чуть больше часа, другой полтора: молодые режиссеры деликатно учитывают особенности восприятия сегодняшнего зрителя.
Странная, горячечная, гротескная, с сумасшедшинкой "гофманиана" дает массу шансов для театральных фантазий. И их здесь даже в избытке. Но самого Гофмана Марину показалось маловато, и он существенно перекроил и перепридумал новеллу. В этом спектакле, как и в мхатовском, тоже много пластики, музыки, световых эффектов. Этот триллер (так режиссер обозначил жанр) - как густой, дурманящий, горячительно-оглушающий коктейль. Даже слишком густой. В итоге - продукт, нашей публикой довольно сложно усваиваемый, но стильный.
Постановка Невежиной, хоть и тоже весьма стильная, но сделана в ином ключе - она умиротворяюще спокойна, строга, изящна, как японская живопись. Михаил Хомяков и Евдокия Германова - классная пара: быть неинтересными на сцене в каждую секунду они просто не умеют. Но вот одно досадно - им почти нечего играть. Пьеса эта - для двух актеров, немудреная и вторичная, - еще одна "соломинка" для барахтающихся в отсутствие истинной драмы режиссеров и театров.
...Он и Она высоко на горе под сакурой под дивную музыку беседуют ("встретились два одиночества") и время от времени читают восхитительные трехстишия: "Иней на вишне. Между жизнью и смертью падает снег..." И это самые нежные и трепетные моменты в спектакле. А тема встретившихся одиночеств уже настолько "отработана" в нашей недавней театральной истории! От Арбузова до Семена Злотникова с его мужчинами, приходящими к женщинам, стариками, уходящими от старух, "бегунами и йогинями" и "Двумя пуделями". И разработана, надо сказать, она куда тоньше, глубже, таинственней, интересней, чем в этой японской пьесе.
Но вот Злотников, живущий сейчас в Израиле, сочинил "Прекрасное лекарство от тоски", пьесу поставил Иосиф Райхельгауз в "Школе современной пьесы" с Альбертом Филозовым и знаменитой балериной и начинающей актрисой Людмилой Семенякой. Снова пьеса на двоих. На этот раз никто ни к кому не приходит и ни от кого не уходит, а супруги, бывшие балетные танцовщики, собираются вместе уйти из жизни, как Поль и Лаура Лафарги. С самого начала есть в спектакле особый, пульсирующий "чеховский" внутренний ритм, есть и тайна, и интрига. Но, к сожалению, пьеса очень скоро рассыпается, "плывет", а актеры уже просто не в состоянии играть в одной интонации: он - истерически-капризной, она - утешительно-любяще-материнской.
И играть непонятно что - трагедию, мелодраму, комедию, водевиль? Театр, видимо, сделал с пьесой все, что возможно. Но вот пьеса, кажется, подвела.
И этот последний вывод, пожалуй, можно отнести ко многим сегодняшним постановкам современной драмы. Что ж, поиски продолжаются. Во МХАТе на очереди - еще две неизвестные современные пьесы.