Считается, что наши предки-московиты в качестве домашних животных держали только полезную скотину. Конечно, рядовому посадскому или мелкому торговцу не до породистых собак и кошек, но русские цари и аристократия по части домашних любимцев выглядели не хуже, чем европейские монархи.
Охотничий гепард
ЭКЗОТИЧЕСКИЕ животные присутствовали если не при основании Москвы, то уж при событии, которое послужило поводом для первого упоминания города в летописи, - точно. В том самом 1147 г. Юрий Долгорукий пригласил своего союзника, черниговского князя Святослава Ольговича, "в Москов" и устроил для гостя "обед силён". Однако и гость приехал не с пустыми руками - Святослав привёз в подарок основателю Москвы пардуса, то есть гепарда. В южнорусских степях тогда охотились именно с помощью этих котов, которые давали сто очков вперёд любым собакам. И если нельзя сказать, что Московия - родина слонов, то по поводу гепардов всё не так очевидно - русские княжеские пардусники отлично проявили себя, например, при дворе ордынского хана Менгу-Тимура 100 с лишним лет спустя после основания Москвы.
Что же касается слонов, то этим славным животным в Московии не повезло. Многим известна печальная судьба слона, подаренного персидским шахом Тахмаспом Ивану Грозному. Слон при представлении монарху отказался преклонить перед ним колени, за что и был изрублен мясными топорами. Спору нет, история грустная, но почему-то при этом забывают, что слонов было подарено два. И судьба второго поинтереснее. Он-то как раз, не выдержав долгого пешего перехода, не то что поклонился грозному царю, а рухнул перед ним, едва встретившись с Иваном Васильевичем взглядом. Царь подобрел и велел кормить слона, как самого себя. Неизвестно, правда, съедал ли наш монарх в сутки 13,5 кг "сорочинского пшена", то есть риса, 3 кг патоки, столько же сливочного масла и от 30 до 60 калачей. Правда, слону полагалось ещё и ведро водки, однако целиком ли до него доходил столь лакомый продукт или нет, история умалчивает. Но очень скоро привольное житьё кончилось. Вместе со слоном в Москву прибыл араб, которому Иван Грозный положил солидное жалованье. То ли сыграла свою роль зависть, то ли традиционная нелюбовь москвичей к чёрным, но араба вместе со слоном обвинили в распространении чумы и холеры. После чего царь объявил их врагами народа и отправил в ссылку "на севера". Но и в ссылке слон не давал царю покоя, и из Москвы был отправлен палач для казни, судя по всему, немец-опричник Генрих Штаден, который и оставил нам записки о слоне. Правда, немец не успел - араб умер, а слон лёг на его могиле и тоже отдал концы.
Выходит, что гораздо большим почётом окружали на Москве котов и птиц. С последними ясно - соколиная охота была излюбленным развлечением, например, Алексея Михайловича Тишайшего, который, по преданию, увековечил своего любимого сокола Ширяя - в Москве до сих пор есть Большая и Малая Ширяевские улицы. Знали у нас и попугаев - "птица, говорящая человечьим языком", была подарена жене Ивана III австрийским императором Максимилианом. Попугаю жилось на московских харчах весьма привольно - ему кроме прочего ежедневно полагалась и бутылка рейнского вина. Особенного восхищения, впрочем, способности попугая к бухлу и человеческой речи не вызвали - пересмешников на Москве было полно своих. Известна история, что уже при Петре князь-кесарь Ромодановский держал у себя скворцов, один из которых отчётливо произносил: "Дядя, водочки!" А что до щеглов и синиц, то их не держали у себя разве что последние нищеброды.
Пётр и Васька