Швеция - одна из самых богатых стран мира, с очень высоким жизненным уровнем. На Западе ее часто называют государством "образцового капитализма". Разумеется, достижения Швеции в решении социально- экономических проблем велики. И во многом это объясняется усилиями рабочего класса, упорно отстаивающего свои права на протяжении многих лет. Но так ли беспечна жизнь в Швеции? Об этом рассказывается в статье кандидата экономических наук Б. НОВИЦКОГО и комментарии к ней шведа Ю. ЭРИКССОНА.
Я ЕЩЕ НЕ ВСТРЕЧАЛ ШВЕДА, который всем был бы доволен и который бы не сказал, что в этом году ему живется хуже, чем в прошлом. Это, можно сказать, национальная черта. После очередной исповеди "бедного" шведа думаешь: "Вот несчастный, жалуется, что если раньше менял автомобиль каждые три года, то теперь вынужден делать это каждые четыре!"
Действительно, по привычным меркам трудно назвать бедным человека, имеющего автомобиль и видеомагнитофон если не последней, то предпоследней модели.
Но тем не менее слово "бедность" почему-то не сходит со страниц шведских газет, и по отношению не к кому-то там, а к гражданам собственной страны. Как это совместить?
Начнем с того, что, как свидетельствует статистика, "средний" швед широко использует потребительский кредит. Все эти автомобили и видеомагнитофоны куплены, как правило, в рассрочку, а деньги на первый взнос взяты в банке.
В среднем швед получает 10 тыс. крон в месяц. После уплаты налогов остается ровно половина - 5 тыс. крон, из которых, в свою очередь, 2,5 тыс. съедает квартплата. Затем идут выплаты по кредиту. Остается не так уж много.
Справедливости ради нужно сказать, что модно и красиво одеться в Швеции проще и обходится дешевле, чем у нас.
Но в результате получается странная картина: шведская семья со всеми признаками очень высокого уровня жизни не каждый день может позволить себе мясное блюдо.
Вы скажете, можно ведь обойтись без автомобиля. Да, конечно, можно. Но все дело в том, что рекламный аппарат большого бизнеса уже давно навязал шведскому потребителю целый набор вещей, с нашей точки зрения, не таких уж необходимых, но совершенно обязательных для утверждения социального статуса "нормальной" шведской семьи и соответственно уважения окружающих.
А мнение соседа "средний" швед ставит выше, чем иногда собственные интересы. (Замечено, что швед, потерявший работу, продолжает, как ни в чем не бывало, выходить из дома ровно в 7 и возвращаться ровно в 16. Не дай бог соседи узнают, что он потерял работу и вместе с ней статус "среднего" шведа.) Вот он и идет в банк за ссудой на новый автомобиль, на который денег у него сейчас нет, но который необходим исключительно потому, что коллеги по работе уже ездят на машинах новых моделей.
Есть здесь и еще один очень важный момент. Когда все благополучие твоей семьи зависит от того, насколько регулярно ты делаешь взносы на погашение кредита, ты сто раз подумаешь, стоит ли рисковать этим благополучием и, скажем, участвовать в забастовке, если это может привести хотя бы к временной потере дохода. Так что выступления трудящихся и в прямом смысле даром не даются.
"ОДИН" ПИШУТ, А "ТРИ" - В УМЕ
В долговую яму в Швеции попали не только отдельные граждане, но и сменяющие друг друга правительства, пытающиеся завоевать на свою сторону избирателей обещаниями все новых социальных льгот, на которые в государственной казне денег нет.
Но, как все прекрасно понимают, когда-нибудь за взятые в рассрочку вещи или полученные услуги все равно приходится расплачиваться, и ни отдельный человек, ни нация в целом долго в кредит жить не могут.
Начиная с середины 70-х годов сокращение социальных программ идет параллельно с падением реальной заработной платы трудящихся. Все номинальные повышения зарплаты, которых добивались профсоюзы, перекрывались ростом цен, прежде всего на продукты питания и жилье.
Характерный пример обесценения заработной платы приводится в исследовании "Факты о шведской экономике. 1986". подготовленном Объединением предпринимателей Швеции (отметим, что предпринимателей трудно заподозрить в преувеличении проблем трудящихся): в 1975 г. реальная зарплата промышленного рабочего, если выразить ее в ценах 1970 г., составляла после вычета налогов 19 900 крон в год. Через 10 лет она сократилась в реальном выражении на 2 тыс. крон, или на 10%. Но прогрессивные налоги взимались со все растущей номинальной зарплаты. Другими словами, шведские трудящиеся вынуждены платить все большие налоги со все меньшей фактической зарплаты, хотя формально средняя зарплата и выросла с 60 тыс. крон в год в 1975 г. до 115 - 120 тыс. в 1987 г.
Инфляция обесценила и социальные пособия, получателями которых являются низкооплачиваемые категории трудящихся, многодетные семьи, одинокие женщины, пенсионеры. По данным министерства социальных дел, каждое номинальное повышение зарплаты на 1 тыс. крон сопровождалось повышением налогов на 2400 крон и сокращением социальной помощи на 1700 крон, т. е. падением дохода на 3 тыс. крон.
ГОРЯЧИЕ ЦИФРЫ И ХОЛОДНЫЕ ФАКТЫ
Сочетание уменьшения реальных доходов трудящихся с демонтажем социального сектора привело к середине 80-х годов к явлению, для определения которого шведы позаимствовали выражение из политического лексикона других западных стран: "новая бедность". В шведском ежегоднике "Когда, где, как. 1987" этому явлению посвящена отдельная статья, в которой отмечается: "Сегодня, как и 100 лет назад, слово "бедность" возвращается в шведское общество. На этот раз с эпитетом "новая".
Поначалу к "новым бедным" относили традиционные группы получателей социальных пособий. Однако каждое социологическое исследование вскрывало все новые и новые пласты неблагополучия в шведском обществе "всеобщего благоденствия". В 1986 г. были опубликованы обобщающие данные, 1 которые трудно было поверить:
* 700 тыс. шведов (т. е. каждый 12-й) живут ниже прожиточного минимума;
* 500 тыс. (т. е. каждый 17-й) не в состоянии свести концы с концами без вспомоществования по бедности;
* 330 тыс. семей живут на границе бедности;
* 360 тыс. семей не могут позволить себе ни одного дополнительного расхода помимо жизненно необходимых.
"Новая бедность", как снежный ком, подминала под себя все новые группы населения. За пособием по бедности стали обращаться традиционно благополучные "средние" семьи с двумя детьми и одним кормильцем, имеющим постоянную квалифицированную работу. "Средний" швед неожиданно обнаружил, что он просто не в состоянии внести очередную плату за квартиру. В местные органы управления только в трех пригородах Стокгольма в прошлом году поступило 800 заявлений от домовладельцев на выселение жильцов, не внесших квартплату. Такая ситуация характерна сегодня для многих шведских городов. Впервые за послевоенное время семьи с детьми стали переезжать в квартиры меньшей площади.
Итак, "новая бедность" - реальный факт сегодняшней Швеции, в этом нет сомнения. Вопрос заключается в том. является ли "новая бедность" результатом сокращения национального богатства страны или же его несправедливого распределения. Все говорит в пользу последнего.
В период нахождения у власти буржуазных партий, использовав растерянность и отступление профсоюзов, а также настроения "правой волны", монополистический капитал сумел выйти из кризиса, переложив его последствия на плечи трудящихся.
В брошюре "Горячие цифры и холодные факты", выпущенной Центральным объединением профсоюзов Швеции, указывается, что с 1978 по 1986 г. количество миллионеров в стране выросло с 6 тыс. до 47 тыс. Даже с учетом 100%-ой инфляции за этот период, клуб шведских миллионеров увеличился в 4 раза. Эта горстка миллионеров, составляющая лишь 0,5% населения, перераспределила в свою пользу уже 25% национального богатства.
Поляризация шведского общества в последнее десятилетие, отбросившая страну, с точки зрения социальной справедливости, на многие годы назад, развеяла иллюзии шведских трудящихся о том, что с помощью "разумных и умеренных" реформ можно будет вернуть национальное богатство тем, кто его создает.
ДАВАЙТЕ РАЗБЕРЕМСЯ. По справедливости