...ОНА вошла в редакцию "Нового мира", ежась от холода, - было начало осени и помещение еще не успело прогреться. Торопливо пробралась к своему столу и обнаружила на нем сверток, в котором угадывались книги. Развернув газету, она чуть не вскрикнула от радости - там было целых пять книг Пастернака! Небывалая редкость - и стихи, и переводы, а главное, что это Он Сам принес для нее...
...ШЕЛ сорок шестой год. Год знакомства Бориса Пастернака и Ольги Ивинской, женщины, которой предстояло стать прототипом Лары из "Доктора Живаго", потерять ребенка, провести годы в тюрьме и испытать безмерное счастье оттого, что она любит Великого и любима Великим...
Ей было 34, ему - 56, она - младший редактор "Нового мира", он - известнейший поэт. Она - дважды вдова и мать двоих детей: семилетней Иры и совсем еще малыша Мити, он - женат вторым браком на Зинаиде Николаевне Нейгауз, бывшей жене своего друга Генриха Нейгауза. Никто и не говорил, что им будет легко.
Не сразу и не все, но окружение Пастернака приняло ее. Они относились к ней по-разному. Одни утверждали, что она неприятна и бесцеремонна, другие восхищались ею, но все сходились в одном - Ольга была необычайно мягкой и женственной. Невысокая - около 160, с золотистыми волосами, огромными глазами, нежным голосом и ножкой Золушки (она носила 35-й размер), Ивинская не могла не привлекать мужчин. А для Пастернака намного важней было другое - она любила его не только как поэта, но и просто за то, что он был.
"4 апреля 1947 года..."
ОНИ встречались. Свидания были то долгими и наполненными разговорами, то короткими, в которых едва успевали уместиться нежный взгляд и пара слов. Но одно свидание Ивинская запомнила на всю жизнь. Борис Леонидович позвонил ей в редакцию и просил "срочно прийти" к памятнику Пушкину. Там он, не глядя ей в глаза, произнес: "Я выражу вам свою просьбу: я хочу, чтобы вы мне говорили "ты", потому что "вы" - уже ложь". Она отказывалась, он уговаривал, но до конца свидания так и не смог заставить ее произнести это "ты"...
А вечером Пастернак позвонил и сказал, что любит ее и что в этом теперь вся его жизнь.
Ивинская никогда не была недотрогой, но Пастернаку и не была нужна недотрога, ему нужна была женщина, в которой решительно все было так не похоже на его жену - Зинаиду Николаевну. Когда он впервые остался ночевать у Ольги (оба они запомнили эту дату - 4 апреля 1947 года), жена ничего не сказала ему. Позже она молчаливо приняла и его решение: отныне, заявил Борис Леонидович, он будет жить там, где ему нравится, захочет - дома, захочет - у Ольги. А Ивинской он тем же утром написал на своем сборнике: "Жизнь моя, ангел мой, я крепко люблю тебя. 4 апр. 1947 г." Когда Ивинскую арестовали, ему пришлось вырвать эту запись, но она была так возмущена, что Пастернак повторил ее слово в слово и прибавил: "Надпись вечная и бессрочная. И только возрастающая".
Роман на двоих
И полусонным стрелкам лень
Параллельно с романом Ольги и Бориса Леонидовича развивался еще один роман - "Доктор Живаго". Конечно, в главных героях - Юрии Живаго и Ларе Пастернак вывел себя и свою возлюбленную. Хотя роман задумывался еще до встречи с Ольгой, писатель словно предвидел, что в его жизни произойдет нечто такое, что перевернет ее...
В пятьдесят восьмом году за "Доктора Живаго" Пастернаку была присуждена Нобелевская премия, и тут же его начали травить в советской печати, угрожая "выгнать "в капиталистический рай". Всю антипастернаковскую пропаганду Ивинская в мемуарах позже назовет одной хлесткой фразой, взятой из газеты того времени: "Я Пастернака не читал, но..." И перечислит, как "знатные трактористы" и "начальники цехов" признавались в собственной безграмотности, но не забывали клеймить Пастернака.
В разгар травли Борис Леонидович пришел к ней с упаковкой намбутала. "Давай покончим с собой! Я знаю, что смертельная доза - одиннадцать таблеток. У меня двадцать две. Представляешь, какой поднимется крик?" Ольга же не разделила его желания уйти из жизни и сообщила секретарю ЦК Поликарпову, что Пастернак задумал самоубийство и ее склоняет к нему. Только после этого давление в прессе стало ослабевать.
Единственной возможностью полностью прекратить эту травлю для Бориса Леонидовича было покаянное письмо Хрущеву, в котором он должен был сообщить, что отказался от премии и считает выезд за пределы Родины для себя равносильным смерти. Это письмо написала Ольга и поехала к Пастернаку в Переделкино за подписью. Он подписал - ему хотелось, чтобы "все это" поскорее закончилось. Перед ним стоял жесткий выбор - или премия, или Россия. Он выбрал второе.
Цена любви
ОСЕНЬЮ сорок девятого Ольгу Ивинскую арестовали. Причиной была ее связь с Пастернаком, "английским шпионом". Ее все спрашивали - какие отношения у нее с Пастернаком? И получали в ответ: "Я люблю его". Больше ничего не могли добиться. Она в то время была беременна, но потеряла ребенка после того, как однажды после пыток очнулась и обнаружила, что находится в морге... Потом говорили, что ошиблись - не туда привезли. Но какое это теперь имело значение?
Пастернака тоже вызывали на Лубянку, и в один из таких визитов он потребовал выдать ему ребенка Ольги, которого, как он считал, она родила. Борис Леонидович готов был даже вырастить его вместе с женой, пока Ольга будет в тюрьме. "Должен же и я как-то страдать, пока она страдает за меня", - говорил он.
Ребенка ему, конечно, не выдали, зато вернули пачку его писем к Ольге и книги с дарственными надписями. Он не хотел брать, говорил: "Я ей это писал, вот ей и отдайте!" Но потом все же забрал, уничтожив большинство автографов.
Ивинская вспоминала: "Наступил день, когда какой-то прыщавый лейтенант объявил мне заочный приговор "тройки": пять лет общих лагерей "за близость к лицам, подозреваемым в шпионаже".
Ее отправили в Потьму, где она пробыла три с половиной года, изредка получая письма от Пастернака. После она говорила, что только ожидание этих писем помогло ей выжить там, среди унижений, в сорокаградусную жару. Однажды ночью ее вызвали к начальнику и дали читать двенадцатистраничное письмо и сборник стихов - на руки их выдать не разрешалось. И женщина сидела всю ночь и читала:
Засыплет снег дороги,
...А наутро опять шла на развод, и уже не так тяжело было ждать...
Когда в пятьдесят третьем она вернулась, Пастернак сначала не решался к ней идти - боялся, что она слишком изменилась. Но увидел ее почти прежнюю, она только похудела, но осталась его прежней Лелюшей...
Последняя строка
В МАЕ шестидесятого года, когда Пастернак уже тяжело болел и понимал, что дни его сочтены, он просил не пускать Ивинскую к дому - не хотел ссор между ней и Зинаидой Николаевной, только писал записки своей Лелюше. А она сидела на скамеечке неподалеку и тихо плакала. Но не попрощаться с ним она не могла...
"...У этой женщины были какие-то свои, совсем особые права на скончавшегося..." - описание последнего свидания Лары и Юрия Живаго было так похоже на прощание Поэта со своей Ольгой!
Ворочаться на циферблате,
И дольше века длится день,
И не кончается объятье.
Завалит скаты крыш...
Пойду размять я ноги, -
За дверью ты стоишь...
Смотрите также:
Жизнь и смерть Александра Фадеева