Розовая мечта миллионов родителей - научить ребенка играть на фортепиано. А там "рукой подать" до интеллигентности, тонкости души, умной головушки...
Но, увы, реальность часто оказывается окрашенной в совершенно другие тона - у ребенка возникает стойкое отвращение к "фоно", а уж о том, чтобы он играл по велению души, мечтать уже не приходиться...
Как же воплотить в жизнь родительские чаяния - об этом и многом другом наш корреспондент беседует с Андреем ДИЕВЫМ, заслуженным артистом России, доцентом Московской государственной консерватории, лауреатом многих отечественных и зарубежных конкурсов.
- Конечно, в идеале - прекрасно, когда люди сами приходят к музыке, это самое дорогое, что может быть. Но я не только как профессиональный пианист, но и как преподаватель знаю, как это жестоко бывает, если вдруг человек в 16 лет заболевает классической музыкой. А, не дай Бог, в 20!
- Неужели поздно?
- Конечно! Мышцы - их никуда не деть. Ведь "одной ногой" наше дело упирается в спорт. Почему родителям тяжело учить детей музыке? Потому что нужна тренировка. Каждодневная. Даже если ты учишься в простой музыкальной школе и не думаешь быть профессионалом, все равно: чтобы пальцы и голова запомнили, большое усилие должно быть над собой. Физическое.
- А в каком возрасте начали осваивать инструмент вы?
- Меня начали учить в семь лет. По нашим профессиональным меркам - поздно. Надо учить играть с пяти. А я в семь лет начал с азов. И могу сказать: до двенадцати-тринадцати лет эта разница с моими сверстниками чувствовалась. Сначала - в два года, потом она превратилась в год. И лишь к шестнадцати-семнадцати годам все выровнялось.
- Вы дружили с физкультурой?
- С детства обожаю футбол. И в школу, и в консерваторию мы с друзьями приходили на час раньше, доставали из-под шкафа мяч и играли. По мере возможности и сейчас выбираемся. Красные, лысые, седые дяди, а бегаем той же страстью, что и розовощекие школьники.
Нужно обращать внимание на здоровье. У музыканта главное - спина. Поэтому при малейшей возможности еду в бассейн, часто выполняю специальные упражнения на растягивание позвоночника. Еще люблю закаливание - ежедневно обливаюсь контрастной водой. А еще душевная профилактика. Не смотреть телевизор и не слушать радио.
- Что можно посоветовать родителям, решившим обучать своего ребенка игре на инструменте?
- Самое трудное - найти человека, который бы умело преподавал... Главное, чтобы у ребенка не создалось впечатления, что он обязан что-то сделать на этом черно-белом ящике. Ни к чему ранняя, непонятная ребенку академизация. Околомузыкальные дети часто живут в частоколе тысяч "нельзя": "Почему так руку держишь? - Нельзя! Кто так Бетховена играет? - Нельзя!". Какое дело ребенку до Бетховена? Ему, дитяте, от него ни жарко, ни холодно.
Зажечь интерес к творчеству Бетховена, Шопена, Баха, к занятиям на инструменте, вообще к классической музыке - вот что основное и сложное. Поэтому надо искать хорошего педагога.
- А как пришли в музыку вы?
- По состоянию здоровья. Когда был маленьким, постоянно простужался. Мы тогда жили на Рублевском шоссе, это была новостройка, школа - с большими окнами и тонкими стенами. Родители решили: если мальчик пойдет в подобную школу, то будет много болеть. Сошлись на том, что самое лучшее здание - гнесинское - с маленькими окошками и очень толстыми стенами. В течение лета меня начали учить музыке, а слух был, какое-то соображение было, и за первые способности - условно - меня приняли в эту школу... Каждый день я начал ездить на метро: поездка занимала 21 минуту, а потом - немного пешочком. В общем, на дорогу до школы у меня уходило 40 минут. Так все наши ездили. А серая школа на Рублевском шоссе иногда "наезжала" на меня своим темным крылом - родители из педагогических соображений время от времени говорили: "Ну, что? Наверное, с музыкой можно и расстаться. Тогда давай переходить в серую школу". Тут уже не хотел я, потому что я с ребятами из "гнесинки" подружился... Потом в 14 лет я перешел в ЦМШ, вторую ведущую московскую музыкальную школу, к своему великому учителю - Льву Николаевичу Наумову, с которым всю жизнь связан: в консерватории, потом в аспирантуре, и ассистентом у него работал. Именно он морально тряхнул меня за плечи, я в 14-15 лет проснулся, очнулся, что-то меня заинтересовало. Конечно, не обошлось без подростковых амбиций, мол, я не хуже, чем мои одноклассники.
- Ваши одноклассники тоже стали известными исполнителями?
- В плане судьбы у меня все друзья счастливые. Школу мы окончили в 1976 году, консерваторию - в 1981-м, это были годы ясности, незамутненное время. Замечательные ребята - известный пианист Владимир Овчинников, прекрасный композитор Артем Агажанов, один из самых известных в мире по лауреатским званиям дуэт пианистов Максим и Елена Железновы, затем известнейший человек-оркестр Андрей Дроздов - он может мгновенно спеть сорок пятый куплет песни, который Стинг исполнил на концерте, скажем, 7-го сентября 1986 года.
Сейчас молодым сложнее... Я часто еду в какой-то российский город, потому что меня там помнят в течение долгих лет и поэтому позвали. А молодого музыканта не позовут. Не знают. Обидно за молодых... И все же не иссякает поток - ни в детские музыкальные школы, ни в музыкальные училища! Идут, идут люди. Едут из Москвы, с Севера, отовсюду.
- ... хотят взобраться на свою творческую вершину?
- Хотят и верят. Правда, всегда есть процент блатных, или, как сейчас их называют, "мутных пассажиров". Талантливых всегда очень мало. Мое убеждение: если на курсе есть 3-5 процентов талантливых ребят - это уже хорошо. Но скольким из них посветит звезда успеха - неизвестно.
Дмитрий Хворостовский: "Я сам ношу свои чемоданы"