МНОГИЕ пророки утверждали, что в третьем тысячелетии произойдут сдвиги в духовной жизни человечества. Но на Земле есть немало мест, где это уже давно произошло.
Тысяча лет без женщин
СТО двадцать паломников ежедневно (из них - 106 греков, остальные - иностранцы) - такова квота на посещение Афона - святыни христианского православного мира. Все остальные довольствуются видами монастырей издалека, проплывая мимо во время морских экскурсий.
Но если у заинтересовавшихся мужчин все же есть шанс попасть туда, то слабому полу путь заказан. Последний раз женская нога ступала на афонскую землю полторы тысячи лет назад. Хотя это и была дочь императора - согласно местной легенде, - голос, исходящий от одной из икон, приказал ей поворачивать обратно. С тех пор на полуострове - похоже, единственное в мире православное монашеское государство, по своей воле полностью избавившееся от общения с противоположным полом.
По древнему преданию, когда после смерти Христа апостолы распределяли места, где будут проповедовать, матери Иисуса тоже досталась некая страна. Но в пути ее застиг шторм, корабли прибило к Афону, и голос свыше внес коррективы в намеченный ранее план. Богородица обратила местное население в христианство и взяла, так сказать, шефство над этими местами. С тех пор эти земли почитаются православными как ее обитель.
Афон - это полуостров на севере Греции (80 км в длину и 12 в ширину), на горных склонах которого, большей частью поросших непроходимыми лесами, расположены 20 монастырей греческих, болгарских, румынских, сербских, грузинских и русских монахов. На Афоне - собственное правительство и даже своя монастырская полиция, которая следит за порядком и соблюдением тамошних законов и предписаний. Например, гоняет недобросовестных паломников, нарушающих запреты на ношение рубашек с коротким рукавом и купание в море. А надо всем этим высится непосредственно сам Афон - гора высотой в 2 тысячи метров.
Жизнь на полуострове в главном осталась той же, что и тысячу лет назад, и основной закон православного монашества - все для духа и ничего для тела - никто не отменял. Те же ежедневные многочасовые молитвы, тяжелый труд по хозяйству, скромные трапезы. С другой стороны, сегодня братия в большинстве своем живет в чистеньких побеленных кельях, есть электричество, водопровод, отопление и современная сантехника, в хозяйстве вовсю используются японские тракторы и джипы, везде - телефоны: звони хоть в Москву, хоть в Нью-Йорк.
Чудес не бывает?
СЕГОДНЯ здания монастырей ремонтируют при помощи современных подъемных кранов, но сколько человеческих сил ушло, чтобы выложить эти по сути крепостные стены высотой в многоэтажный дом или поднять на колокольню русского Свято-Пантелеимонова монастыря колокол, вес которого - 13 тысяч килограммов?! Впрочем, на одной фреске я видел изображение святых - и здания храмов в их руках настолько малы, что смотрятся, как игрушки...
А вообще легенд о небесном братстве, о незримых афонских старцах, о чудесах, связанных со здешними иконами и мощами святых, здесь множество. Например, рассказывают, как одна из икон Богоматери, когда обезумевший монах воткнул в нее нож, вдруг стала кровоточить (след от удара и запекшаяся кровь сохранились до сих пор), другая осталась нетронутой во время пожара, третья во время богослужений непонятным образом перемещается вдоль стены. В соборе русского монастыря, где даже при скудном освещении светло, как днем, от золотых окладов икон, есть одно темное пятно. Это лик Иисуса, по преданию, внезапно потемневший в день казни царской семьи. Согласно опять-таки легенде, нерукотворная икона Божьей Матери, хранящаяся в одном из монастырей, приплыла сюда по морю в столбе огня. Монахи верят, что, когда она таким же способом покинет эту землю, начнется конец света.
Кроме огромного количества древних икон и фресок в монастырях хранятся другие святыни христиан - части креста, на котором был распят Христос, головы, руки, пальцы, ступни и т. п. различных святых: сподвижников Иисуса, его матери, великомучеников. Есть еще и невероятное количество пергаментов и старинных книг в монастырских библиотеках. Но паломников интересует все же не это.
На Афон как место истинной христианской веры, не замутненной никакими расколами и реформами, одни едут, чтобы прикоснуться к святым мощам, исповедаться и причаститься. Другие рассматривают поездку как экстремальный туризм: ведь основной способ передвижения - на своих двоих, по жаре, с рюкзаком, при скудном питании. Третьи пытаются найти здесь мудрых с их тайными знаниями или просто пообщаться с Небом - благо на Афоне все к этому располагает.
В храме
"СЛУЖБА! Служба!" - голос, сопровождаемый звоном колокольчика, оповещает паломников, что пора вставать. На улице - кромешная темень, до рассвета еще несколько часов. Одетые во все черное и потому сливающиеся с ночью братья стекаются в собор. Внутри тоже темно, мерцают лишь лампады у икон. Молодой монах высоким тенором читает молитву, остальные повторяют ее про себя. К концу третьего часа службы одна из лампад ни с того ни с сего начинает раскачиваться из стороны в сторону, только на это никто не обращает внимания.
Были времена, когда в русском монастыре жили три тысячи монахов (столовая, во всяком случае, рассчитана на тысячу человек), сейчас их - около сорока плюс несколько послушников (тех, кто добровольно остается поработать некоторое время). Основная часть - сравнительно (а некоторые - очень) молодые люди. Так что тот, кто ожидал увидеть убеленных сединами древних старцев с мудростью веков во взгляде, молящихся за судьбы мира в целом и России в частности, может быть слегка разочарован. Разными путями сюда приходят и, вероятно, разные цели преследуют. Кто-то оказывается здесь по вере, а кто-то - по вине обстоятельств. И глаза, как мне показалось, у монахов разные. В одних - чистота, в других - лукавство, в третьих - тоска (довелось столкнуться даже с равнодушием и раздражением). Правда, когда я рассказал об этом случайному собеседнику - священнослужителю из подмосковного прихода, он, внимательно посмотрев на меня, заметил: "А вы не судите по глазам. Они врут иногда... Ведь сказал святой: "Лучше ошибаться, чем подозревать".
И все-таки: хоть это и монашеское, но все же государство со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Раз есть иерархия, значит, существует и понятие карьеры. Есть недвижимость, земли и ценности - будет и бизнес. Ну и, конечно, тень спецслужб и большой политики до сих пор витает над Русской православной церковью.
Но на Афоне есть и те, кто не желает кому бы то ни было подчиняться и живет так, как завещали великие афонские старцы. Таких зовут зелоты, или непримиримые. Над их жилищем обычно висит черный флаг с белым крестом, и один такой флаг я встретил в двух часах ходьбы от русского монастыря. Отец Пахомий - здоровенный мужик со спутанной в войлок бородой и волосами - на полуострове уже почти 30 лет. Он еще застал, что называется, настоящих монахов, а теперь, говорит, измельчали. Непримиримый ко всему, что не укладывается в рамки ортодоксального христианства, включая отношение к другим религиям, например буддизму ("бесовство это"), средствам массовой информации ("да вижу я, что за силы за тобой стоят") и т. п., Пахомий уже много лет живет в пристройке при церкви один. Иногда, правда, к нему забредают путники да греки, которых он проклинает с крестом в руках, повадились неподалеку вырубать дефицитный в этой стране лес.
Вполне возможно, что взгляды этих мужчин, добровольно выбравших суровую жизнь аскетов и отшельников, кому-то покажутся довольно странными, но факт: благодаря ежедневным духовным практикам у многих из них развиваются не вполне обычные способности. "Учитель?" - спросил меня старый греческий монах, хотя я не уверен, что его единственный глаз за толстенными линзами очков что-либо реально видел. Или тот же Пахомий. "Я бы не советовал тебе здесь исповедоваться, но если хочешь - иди", - задумчиво произнес он на прощание. И что вы думаете - на обратном пути я натурально заблудился и, естественно, никуда не попал.
На вершине
ПОДЪЕМ на саму вершину горы Афон входит как бы в обязательную программу паломника. Путь наверх занимает 5-6 часов, чуть меньше - обратно. На высоте в полторы тысячи метров уже дует сильный и достаточно холодный ветер. Настолько сильный, что, пока я лез в рюкзак за курткой, он успел высушить мою абсолютно мокрую футболку. Последние пятьсот метров приходится карабкаться по довольно крутому склону, держась едва заметной тропы с потемневшими от подошв камнями. Слышно только собственное дыхание да свист ветра, проносящий мимо клочья тех самых облаков, которые мы привыкли видеть высоко в небе.
Вершина открывается внезапно: на небольшой площадке установлен железный крест, рядом - крохотная часовня. Холод такой, что сводит руки и уши (при том, что внизу температура - за тридцать жары). Стремительно несутся облака, открывая прямо под ногами то тут, то там земли Афона с кажущимися отсюда игрушечными монастырями, а чуть в стороне - другой берег, где идет нормальная жизнь, где ездят машины, работают бары и рестораны, а на пляжах жарятся полуголые люди. Зрелище, конечно, незабываемое по ощущениям, хотя сами монахи не видят в этом альпинизме особой нужды. "А что там... Только камни, - равнодушно сказал один из них, лишь неодобрительно покачав головой, узнав, что я собираюсь подниматься в одиночку. - Здесь всякое бывает. И бесы иногда шалят". А еще говорят, что напрасно некоторые рассматривают Афон как место для "духовного туризма", поскольку считается, что тот, кому была дана возможность дышать этим воздухом, обязан и дальше придерживаться определенных правил. "Знаете, - с укором проговорил один паломник, поняв, что я ничего не смыслю в религиозных обрядах, - некоторым после Афона бывает очень плохо".
Словам этим я тогда не придал никакого значения, вот только спустя три дня после возвращения домой внезапно заболел (хотя не делал этого уже лет десять). И что это было: обычная реакция на перемену климата, подхваченная в столице инфекция или наказание за недостаточную веру - поди теперь разберись...