-ДЕВУШКА, давай погадаю. Я же по лицу вижу, хочется тебе судьбу свою узнать.
Катя внимательно посмотрела на женщину, сидящую около зоомагазина на Арбате. Вроде не цыганка (им девушка уже давно не доверяла) и одета прилично. Выпитые только что в кафе два бокала шампанского придали девушке смелости, и она протянула гадалке руку.
- Так, родимая, со здоровьем у тебя все в порядке, болеешь редко. Правильно грю? И умом Бог не обидел. Правильно грю? А линия жизни... Нет, не буду я с тобой разговаривать. Забери свои деньги, все равно ничего больше не скажу. Иди с Богом.
"Дура какая-то", - подумала Катя и, сунув в карман пятидесятирублевую купюру, быстро пошла к Театру Вахтангова, где была назначена встреча с клиентом. Клиент - пожилой армянин в кожаной куртке, с золотыми перстнями на пальцах и толстенной цепью на шее - уже ждал ее...
Обслужив Вагиза, как представился армянин, Катя отправилась на Тверскую, где была ее традиционная "точка". Других клиентов в эту ночь больше не было. А под утро, как назло, забрали в "ментовку". Доблестные стражи порядка периодически забирали "ночных бабочек" в отделение для, как они говорили, выяснения личности. Но в этот раз составлением протокола, вопросы которого Катя давно знала наизусть, дело не ограничилось. Решив, очевидно, выпендриться перед начальством (для этого, наверное, и съемочную группу "Дорожного патруля" позвали), руководство отделения милиции пригласило православного священника, который должен был образумить и вернуть девушек на путь истинный...
Отца Константина приглашение в милицию не удивило. До этого он не раз выступал в детских приемниках-распределителях, в женских тюрьмах и колониях. Читая "заблудшим овцам" проповедь, он обратил внимание на молоденькую девушку, не сводившую с него глаз. "Как имя твое, дочь моя? Крещеная ли ты?" - спросил он. Но девушка отвернулась и ничего не ответила...
Через несколько дней во время обедни отец Константин снова увидел ту девушку. В этот раз она сама подошла к нему и скороговоркой выпалила: "Помните, в "ментовке", простите, в отделении милиции вы выступали перед нами и спросили, как меня зовут. Я тогда при девчонках постеснялась заговорить с вами. Меня зовут Екатерина"...
ОКОЛО года Катя почти каждый день приходила в церковь и помогала старушкам по вечерам наводить в ней порядок. А потом отправлялась домой к отцу Константину, жившему неподалеку от храма, и до поздней ночи сидела у него. Они пили чай (раньше Катя думала, что священники - какие-то неземные люди и простую еду не едят. А священник не только пил чай, но еще и колбасу ел), разговаривали и даже (девушка была этим сражена наповал) вместе смотрели телевизор.
Осенью Катя решила окреститься. Отца Константина, который вне церкви позволял называть себя просто по имени, она убедила, что с прошлой жизнью покончено и теперь она собирается поступать в институт. Радости священника не было предела. За этот год он и сам не заметил, как привязался к девушке. И хотя у него не было к ней никаких плотских желаний, Катя стала для него самым близким человеком на свете. Однако, увидев крестную мать Екатерины, он понял, что праздновать победу рано. Быть крестной девушка доверила... своей сутенерше, Марии.
Впрочем, раздумывать о том, почему Катя обратилась к хозяйке салона интимных услуг, в котором она якобы больше не служит, у отца Константина не было времени - обряд крещения уже начался. Все прошло гладко, но в самом конце обряда свеча, которую держала Катя, неожиданно погасла. "Дурной знак", - прокатился по церкви шепоток. Девушка испуганно посмотрела на священника. "Все нормально, Катенька, все в порядке",- улыбнулся он ей...
НОЧНАЯ Тверская была потрясающе красива - световая иллюминация делала ее похожей на парижские Елисейские поля. Да и народу, несмотря на поздний час, было немало. Отец Константин вел машину, с удовольствием смотря по сторонам и любуясь городом. Вдруг в стайке стоящих у обочины девушек, вышедших на ночной промысел, он узнал Катю. Она стояла в сторонке, зябко кутаясь в норковую шубку, и о чем-то разговаривала с Марией. "Вот тебе и "покончено с прошлой жизнью", - горько усмехнулся священник. В этот момент около девушек притормозил красный джип, и чья-то рука, высунувшись из окна, указала на Катю. Девушка села в подъехавшую машину. Джип рванул с места. Отец Константин решил ехать за Катей. С Тверской иномарка свернула в сторону Садового кольца и минут через сорок остановилась около многоэтажки в Сокольниках. Священник на своей старенькой "пятерке" затормозил рядом с джипом.
- Братан, тебе чего? - коротко остриженный детина подошел к машине отца Константина. - Ехал бы отсюда. Ах, тебе девушка нужна? Что за совпадение - нам тоже. Часика через два подъезжай, мы ее тебе передадим. Нас тут немного - человек шесть. Эй, ты девчонку-то не зови. Чё, русского языка не понимаешь?
Сильный удар в живот заставил Константина согнуться, а удар по спине повалил на снег. Вышедшие из машины ребята стали бить его ногами. Кто-то достал нож. Через несколько минут тридцатитрехлетний священник уже не дышал...
СЛУХ о том, что Екатерина собралась уезжать из Москвы, застал хозяйку салона врасплох - одна из ее самых красивых девушек, пользовавшаяся довольно большим спросом, ни с того ни с сего надумала возвращаться к себе в далекий городок. И ничто - ни обещание повысить гонорар, ни угроза потребовать неустойку - не меняло решительного настроя девушки. На все вопросы Катя что-то невнятно говорила о больной бабушке, приславшей любимой внучке телеграмму. Решение уйти в монастырь возникло в ту проклятую ночь. Но это была ее тайна. Все эти дни перед глазами у девушки стояло окровавленное лицо распластанного на снегу отца Константина.
Перед отправлением поезда Катя решила зайти в храм, в котором он служил, и поставить свечу за начало своей новой жизни. Теперь, надеялась девушка, все ее несчастья останутся позади. И все будет хорошо. Зажженная от стоящих около иконы свечей ее свечка ярко загорелась и... неожиданно погасла.