РАЗГОВОР о проблемах обучения детей грамотному письму и чтению продолжает преподаватель актерского мастерства Б. Н. Борисов.
Борис Николаевич БОРИСОВ - актер и режиссер. Более шестидесяти главных ролей на сцене МХАТа. Двадцать восемь ролей в кино, большинство из которых - главные. В настоящее время продолжает театральную деятельность. Преподает актерское мастерство и художественное чтение на курсах "Репетитор".
ВОТ типичный фрагмент первого урока "художественного слова" в виде стенограммы (или отрывок из моей педагогической пьесы под названием "Небрежность речи - враг смысла").
Педагог (я). Итак, дорогие мои, хорошие... Начнем с того, что, кажется, проще простого. Опробуем упражнение на четкость произношения. Откройте учебник. Страница первая. Возьмем чистоговорку, ну, скажем... семь. Итак...
Ванечка, с Богом, удивляй!
Ванечка. Се? Ща... (ищет на странице
чистоговорку). Се... Наше...
Я. Ванечка, извини... Прислушайся к себе. Повтори еще раз то, что ты только что сказал.
Ванечка (напрягшись, под полное недоумение группы). Се...
Я. Ваня, се-мь. У слова есть "се", но и есть "мь", и только тогда получится цифра "семь". А у слова "нашел" есть в окончании буква "л", не правда ли? Группа вдруг угадывает ошибку "подопытного" и дружно одобряет мое меткое замечание, косясь лукаво на "косноязычного неудачника".
Ванечка. А!.. поня... Ща... Се-мь... мь?.. мь! (Радостно.) Получилось, правда?
Я. Правда. Молодец, Ванечка. А теперь, пожалуйста, прочти саму чистоговорку номер семь. Давай, с Богом!
Ванечка. Та... (Разгоняясь на успех.) "Цапля чахла...".
Я. Молодец! Ванечка (старательно). "Цапля сохла...". Я. Здорово!!. Ванечка (расслабившись). "Цапля сдохла на коне...".
Я (разочарованно). Ва-а-а-нечка?.. (К группе.) Друзья дорогие, что он произнес? В группе редко
кто успевает расслышать ошибку, так как они привыкли к небрежности в речи; кто-то теряется оттого, что не заметил оплошности; большинство же напряженно ждет моих комментариев, чтобы принять дежурный вид осведомленного троечника.
Ванечка. А что?..
Я. Ничего... Если не считать, что недоговорил букву, из-за которой исказился смысл всей истории про цаплю.
Ванечка (растерянно). Не поня... то есть, не поня-л-л.
Я. Это правильно... Так вот пойми и запомни:
дикция - это вежливость человека. Если ты четко не проговариваешь, недоговариваешь слова, значит, тебе не важно, чтобы тот, кто тебя слушает, расслышал тебя, понял, оценил. В результате человек, с которым ты так небрежно говоришь, теряет к тебе интерес, ему кажется, что он для тебя не важен. К тому же ты извращаешь смысл. У тебя: "Цапля чахла, Цапля сохла, Цапля сдохла на коне...". Как это? Ты недоговорил одну только букву "ц", Ванечка, а что получилось:
"Цапля сдохла на коне". Возможно ли? Согласен, что история получилась совсем про другое, про что-то несуразное?
Ванечка. Да, соглас...н-н-н.
Я. Ну вот и ладушки (К группе.) Поняли, ребята?.. Группа (дружно). Поняли. Я. Ну и замечательно, мои дорогие, хорошие. Удивляйте дальше.
ПОМНИТСЯ, в институте, когда к нам на занятия актерского мастерства попадали посторонние люди, они называли происходящее "сумасшедшим домом на выезде". Все им казалось преувеличенно-неестественным, потому что "нельзя с такой верой относиться к невозможному". Ах, дорогие мои, хорошие, в этом-то все и дело. Веду занятие на спецкурсе "Золотой век" русской литературы". Учащиеся - старшие школьники. У них уже давно нет проблем ни с чтением, ни с грамотностью.
Мы им это уже "поставили". Но душа... Вот душа пока спит.
- Нет, нет, нет! - категорически возражаю я, услышав в исполнении своего ученика известную фразу стихотворения А. С. Пушкина "Вакхическая песня".
- Еще раз - нет! Текст не проснулся! Потому что его не одухотворили: в оболочку слов ты не впустил человеческий дух - свой собственный.
Вся группа в недоумении.
- Слышали выражение: все гениальное - просто? - спрашиваю я. - Как это?.. В чем простота
гениального?.. Молчите. Вас пугает слово "гениальное"? Страшно? Потому что непостижимо... Но вы не бойтесь. Простота гениального - в точности, в конкретности. Сейчас объясню.
Я обращаюсь к ученику, которого только что прервал:
- Вот ты прочел: "Что смолкнул веселия глас...". А посмотри внимательно: какой знак препинания стоит в конце этого предложения?.. - и, упреждая его ответ, сам же отвечаю: правильно, вопросительный. Значит, автор спрашивает,
задает вопрос. Так вот спроси и ты, по-настоящему, очень конкретно.
Он (пробует). Что смолкнул веселия глас?
Я. Та-а-к... (Обращаясь ко всем.)Угадываете разницу между тем, как он пробовал прежде, и - как получилось сейчас?
Все дружно отвечают:
- Да... Конечно!.. Еще бы!..
- А можно это сделать еще точнее? О чем вопрошает автор? К чему призывает? Ученик пытается своими словами пересказать смысл вопроса. Не получается.
Я помогаю: - Попросту, по-человечески...
О чем бы спросил ты?
Он формулирует:
- Спросил бы: чего заскучали? Веселитесь! Призвал бы к веселью.
Я подхватываю радостно:
- Именно, именно!.. А теперь это желание раззадорить, воодушевить всех присутствующих к веселью уложи в пушкинскую поэтическую фразу. Нука!..
Ученик пробует. У него получается.
- Здорово! - хвалю я его. - А все потому, что точно и конкретно; не вообще, а прямо здесь, сейчас; живо и сиюминутно! В результате то, что написано автором
около двухсот лет назад, благодаря точности твоего воспроизведения его мыслей и чувств ожило, случилось только то, как в первый раз. Сейчас - через твои живые человеческие ощущения - мы слышали голос и призыв самого Пушкина к веселью и радости.
Все с завистью смотрят на сотоварища, который только что на их глазах "реанимировал" великого поэта. Всем тоже хочется попробовать - видно по выражению лиц.
- Ну что ж, - говорю я, - теперь пусть попробует
каждый из вас, будем постепенно пробираться в глубь стихотворения. Пожалуйста, Катя, пробуй!
Пробует... Пробует вся группа, все десять человек. Работают с большим подъемом. Каждый старается сделать лучше другого. Получая замечания, исправляют себя и снова, снова выполняют задания.
Не сомневаюсь, если подобное зрелище подсмотреть в замочную скважину, у подглядывающего невольно сложится впечатление, что это - "сумасшедший дом на выезде". А мы просто
работаем.
В ГРУППЕ есть мальчик. На уроках - сдержан, молчалив, даже суров. Впрочем, умеет "собраться" и любое предлагаемое задание исполняет старательно, но как бы неодушевленно, безрадостно. "Унылая пора, очей очарованье", - читает он унылым голосом. Как будто тяжеленная арба тронулась с места и поползла...
Неужели ты не ощущаешь красоту строки, выразительность образа? - спрашиваю его, уже почти ни на что не надеясь.
- Чувствую, - отвечает он таким тоном, как будто разговор идет об амебах.
- Воспринимайте его таким, какой он есть, - советует мама мальчика.
- Ну что поделаешь, сын ни к чему не проявляет интереса. И поэзия ему, естественно, безразлична, как и все остальное вокруг...
Выслушал я маму и озадачился пуще прежнего. Выходит, что мальчик не
живет, а будто обреченно исполняет обязанности.
К занятиям готовлюсь старательней обычного. Для трудного мальчика специально сочиняю упражнения и уловки. На уроках пытаюсь рассеять его сумрачность, развлечь, увлечь тем, что перевожу сюжетную проблематику стихов на язык игровых этюдов, пробую раззадорить и вдохновить, показывая и анализируя примеры удачной работы его сотоварищей. Он же, вяло включаясь в игру, ведет себя, как неумело запрограммированный
робот, оставаясь полностью равнодушным ко всему происходящему.
...Мои занятия с ребятами подходили к концу. "Золотой век" русской литературы тускло отражался на лице моего непробиваемого ученика. А у меня болела душа. Я не знал, что бы такое сотворить, чтобы мальчик ожил, очнулся. Вечером, накануне финального занятия, я писал характеристики на каждого из своих завтрашних выпускников и не мог успокоиться, припоминая все, что касалось трудного мальчика,
которого мне так и не удалось преодолеть. По ходу размышлений у меня невольно (под впечатлением!) сложились образные рифмованные строчки:
Я видел однажды, как плакали тучи,
А ветер вскрывал их до истовой сини,
За ними подглядывал солнечный лучик,
Один, уцелевший в небесной пустыне.
Не верил он горю, не верил ненастью,
Он ждал, пока тучи прольются слезами
И вновь засияет, к великому счастью,
Открытое солнце с твоими глазами.
За прощальным чаепитием с тортом я прочитал эти строки своим ученикам. Образовалась тишина. Но первым, кто нарушил возникшую паузу, был именно тот мальчик. Он подошел ко мне и, прищуриваясь, долго внимательно смотрел мне в глаза и вдруг со слезой в голосе попросил: "Подарите мне эти стихи". Я не ожидал такого поворота событий, но с радостью среагировал на его внимание и подписал листок с посвящением стихотворения непосредственно ему, что изначально на самом деле соответствовало
истине. На следующий день, разговаривая со мной по телефону, его мама изумленно спросила:
- Сын просит записать его на "Серебряный век" русской поэзии" к вам на курсы. Стоит ли? Я радостно ответил:
- Стоит!
Значит: поверил, проникся... проснулся парень.
- Пришла, значит, и его пора УДИВЛЯТЬСЯ И УДИВЛЯТЬ...