ПО ЧИСТОЙ случайности я оказался на Пушкинской площади уже через минуту после взрыва. Еще через пару минут сбежались другие журналисты из расположенных рядом редакций, и именно они наряду с несколькими прохожими бросились помогать раненым. Те из нас, кто рискнул спуститься вниз, толком разглядеть ничего не могли: в черном дыму видны были лишь силуэты людей, кричащих и мечущихся в разные стороны - кто на ногах, кто ползком. На тех, кто неподвижно лежал на полу, наступали, поскольку их попросту не было видно. Снаружи все так же светило солнце, многие продолжали благодушно жевать мороженое, внизу же мир перевернулся в буквальном смысле. Дышать в заполнившей переход удушливой гари, даже прикрыв лицо одеждой, было невозможно, поэтому, взяв за руку или подхватив на руки раненого, добровольные спасатели спешили с ним наверх. До девушки, которую с рук на руки мне передал какой-то мужчина, судя по виду, сам пострадавший, страшно было даже дотронуться: на ней не только почти не осталось одежды, но и вообще живого места на теле не было. Черная обугленная кожа, обгоревшие волосы, широко раскрытые неподвижные глаза, в которых застыл ужас, и рот в безмолвном крике - такой была та, которую я помог вынести наверх. Только дыхание в ее совершенно безвольном теле говорило о том, что она еще жива.
КОГДА в беззаботной атмосфере Пушкинской площади из входов в метро стали буквально выползать, словно из пекла ада, окровавленные, обгоревшие и молящие о помощи люди, это показалось кадрами из фильма ужасов.
ПОЧТИ мгновенно на месте трагедии оказалась находившаяся рядом машина "скорой помощи", а минуты спустя подъехал экипаж московской "Службы спасения". И именно экипаж этой машины, надев противогазы, начал эвакуацию раненых из глубины перехода. Все прочие государственные спасательные службы прибыли значительно позже - через 10-15 минут.
Мне доводилось находиться и наблюдать за работой обычных полицейских в эпицентре грандиозного пожара в Лиссабоне в 1988 году и на месте одного из терактов, совершенных в конце 80-х в Париже. Еще до прибытия "скорой помощи" и пожарных (кстати, куда более оперативного, нежели в Москве) они профессионально оказывали пострадавшим всевозможную первую помощь. На Пушкинской же площади лишь отдельные милиционеры пытались оказать помощь пострадавшим, но в большинстве своем (а вскоре их собралось весьма много) они были безучастны к происходящему. Лишь гоняли журналистов, которые, когда за дело взялись спасатели, стали выполнять свой профессиональный долг - делать свою работу. Как ни трудно нажимать в такой момент на кнопки камер и диктофонов, снимать столь страшные кадры, это необходимо делать, чтобы мир мог узнать и увидеть весь ужас терроризма.
Журналисты предоставляли мобильные телефоны пострадавшим для связи с родными и близкими. Когда один молодой человек в поисках звонившей ему жены прибежал на площадь, милиция даже не разрешила ему навестить раненых, чтобы найти свою жену.
Люди, выбравшиеся и выползшие из перехода, - обгоревшие и израненные, с поврежденными барабанными перепонками, но способные ходить, бродили в состоянии шока - и от самого взрыва, и от того, что остались без своих сумок с документами, деньгами, ключами от квартиры - у всех все повырывало из рук взрывной волной. Только один офицер милиции хоть как-то пробовал успокоить этих людей.
Многих, кто оказался в злополучном переходе не один, взрыв разметал в разные стороны. Обезумевшая мать искала дочь. Практически голый взъерошенный молодой человек - свою жену. Этими людьми никто из профессионалов не занимался. Как и теми, кого выносили спасатели и клали на асфальт. Единственный в первые десять минут медик просто не успевал бегать от одного к другому, делать инъекции антишоковых препаратов и ставить капельницы. Простые прохожие держали на руках раненых и капельницы, помогали таскать носилки. Машины "скорой помощи" и пожарные тем временем стояли в заторах, которые ежедневно создают "безголовые" московские водители и на которые сотрудники ГИБДД взирают с неизменным равнодушием.
А ведь кто-то из погибших при взрыве в первые 10-15 минут еще мог быть жив, но лежал беспомощный и умер уже от отравления продуктами горения. Несколько спасателей просто не могли в кромешной тьме найти и вынести всех сразу. Некоторые из тех, кто слишком долго пролежал на месте взрыва, но остался жив, скончались затем в больницах. Если бы не заторы, этим людям помощь могла быть оказана вовремя.
...На следующий день скамейки прямо напротив Московской мэрии и здания московского Управления по чрезвычайным ситуациям (!) были буквально завалены сумками и пластиковыми пакетами обитающих в этом сквере бомжей. Подложенный к ним пакет со взрывчаткой ничем не обратил бы на себя внимания. Ни одного человека, хотя бы отдаленно напоминающего сотрудника правоохранительных органов, поблизости видно не было.