ЗНАКОМЬТЕСЬ, Владимир ЛЕГОШИН. Спасатель международного класса и - с недавних пор - Герой России. Узнали его? Верно. Вы видели его по телевизору, когда мелькали кадры невыдуманных катастроф. А может быть, это был не он, а его брат-близнец Андрей, тоже спасатель. Или еще кто-нибудь из ребят. В чрезвычайной ситуации все спасатели похожи друг на друга, как братья, - серые от пыли, усталости и человеческого горя.
В ЦЕНТРОСПАСЕ (Центральный аэромобильный отряд - гвардия МЧС) Владимир Легошин - второй по счету Герой России. Первым был Андрей Рожков. Он погиб во льдах Антарктиды, испытывая водолазное снаряжение, и о своей Звезде Героя так и не узнал. Наградили посмертно.
А Володя, слава богу, живой.
- Если бы от тебя зависело, кого наградить Звездой Героя, чью бы ты фамилию вписал в указ?
- Сложный вопрос, я не могу ответить на него, ей-богу. То, как ребята работали в Грозном, в Турции, вызывает такое восхищение, такую гордость...
- Кто именно?
- Да все! Система других не держит.
О степени риска
В ТУРЦИИ наши спасатели, прилетевшие в эпицентр землетрясения раньше других, не уходили из завалов сутками. Спешили спасти тех, кого еще можно было спасти. Вырубали живых людей из сковавшего их бетона. А турки, прослышавшие про то, что русские больше всех разом взятых иностранных спасателей достают живых, звали наперебой, каждый к своему разрушенному дому.
- Стихия не так страшна, как бывает страшен человек. По-моему, мы нигде так не рисковали, как в первой чеченской войне, в Грозном. Тогда еще толком никто не знал, что есть такие люди - спасатели. В равной степени мы могли получить пулю и от своих, и от чужих. Потом боевики стали выходить на нас по рации, спрашивали, кто мы такие, мы объясняли, что помогаем всем жертвам войны... Заезжали за "линию фронта", и чужие нас там уже не трогали. Зато свои арестовывали, ставили к стенке... Но были люди, которые рисковали больше нас. Вывозить больных, раненых, кормить стариков, детей нам помогали добровольцы. Во вторую войну мы их не встретили. Ни одного знакомого чеченца из тех, с кем мы работали. Это были нормальные, интеллигентные, душевные люди. За то и поплатились. Их перестреляли всех...
В НЕФТЕГОРСКЕ, когда земля и обломки домов еще содрогались от подземных толчков, в полуобвалившемся доме хирург отпиливал ножовкой руку женщине, потому что иначе не могли ее высвободить из-под бетонных плит. Хирург пилил, а спасатели держали балки, которые могли в любое мгновение рухнуть...
За семь лет до Нефтегорска был Спитак - город, стертый с лица земли землетрясением, тогда еще и спасательной службы в стране не было. Но Володя туда поехал. И весь будущий костяк Центроспаса тоже оказался там. Все они в Спитаке и встретились. И такое беспредельное человеческое горе на них обрушилось, как многотонная плита... Они не могли после этого не стать спасателями.
- Вы с ребятами спасли в Спитаке кого-нибудь?
- Тогда мы не спасателями были, а копателями. Ничего не знали, ничего не умели. Французы привезли гидравлическое оборудование - подушки многотонные плиты поднимали, резаки арматуру кусали. Нам это казалось фантастикой! У нас ведь ничего этого и в помине не было. В лучшем случае какие-то газовые горелки, кувалды, ломы, лопаты. Все в основном делалось голыми руками. Вот тогда и встал вопрос - его каждый из нас себе задавал, и вся страна мучилась: как и кого спасем в следующий раз и спасем ли? Для этого одного душевного порыва мало, нужна целая наука.
- Володя, а тебе не бывает обидно, что ваш аэромобильный отряд работает как аэромогильный? Произошла катастрофа, вы туда полетели и достали только мертвые, искалеченные тела...
- Нет, не обидно. Это тоже наша задача - с телами работать, потому что, пока мы достаем мертвых, всегда есть маленький, крошечный шанс, что достанем и живого. Ну после взрыва дома в Каспийске остался же живой человек! Пусть десять безнадежных, а одиннадцатый... Ради этого можно... Знаешь, в Нефтегорске было такое количество погребенных под руинами людей, тела торчали на поверхности. Первое впечатление - мертвый город. Потом - один живой, второй, третий, десятки, сотни. Стонут под бетонными глыбами. Были такие моменты, что опускались руки. Это и сейчас случается. Но теперь, даже если ты не знаешь, что делать, ты веришь, что интуиция, опыт помогут найти решение. А тогда мы еще учились. И наши поисково-спасательные собаки там впервые работали и по мертвым, и по живым. Да, собак на мертвых натаскивали там. Кощунство? Нет. Во имя жизни почему бы и не научить?
В ТКВАРЧЕЛИ, где во время абхазско-грузинского конфликта голодали тысячи шахтерских семей, а вокруг шли бои, спасатели - безоружные! - прорвались сквозь блокаду и линию фронта, вывезли больных, раненых, стариков и детей - две с половиной тысячи человек. А когда колонна приехала наконец в Сочи, к спасателям подошел священник и сказал, не пряча слез: "За то, что вы сделали, Бог отпустит вам грехи на всю оставшуюся жизнь..."
- Спасатели - люди суеверные...
- Да. Приметы - это знаки, звоночки судьбы, резонанс интуиции и стечения обстоятельств. Мы же все знаем: если небо потемнело, значит, будет дождь, правильно? Но иногда ошибаемся. Может, в глазах потемнело...
- Что тебя может повергнуть в панику?
- Отсутствие курева. И без кофе плохо. Нет, без кофе-то ладно, а вот были мы как-то раз в тайге, когда самолет упал под Хабаровском, у нас не оказалось ни чая, ни еды. Еда - бог с ней, но то, что чая не было, тронуло не только меня, но и всех остальных, какие-то травки заваривали.
- Почему с тобой всюду твой спаниель Ленька? У вас с ним даже выражение глаз одинаковое...
- Ленька - такой же спасатель, как и я. Но вообще-то он геморрой редкий. Лезет всюду, но работает, чертяка, хорошо. Выражение глаз? Хозяин похож на собаку, собака - на хозяина. Это нормальная ситуация.
- Володя, ты - заместитель начальника отряда, а теперь еще и Герой. Это создает проблемы в общении с ребятами?
- Я им ровня, мы на "ты". Как иначе - мой кореш, с которым мы спали в одной палатке и один хлеб жрали, будет меня называть на "вы"? Это противоестественно! А подчиняться иногда полезно и нужно, но бывают и взбрыки, и антагонизм. Дружеский, но антагонизм. Быть начальником над друзьями очень сложно. Надо быть признанным авторитетом. Это как и наше высшее начальство - есть уважаемые заместители министра, а есть любимые...
О несчастье как хлебе насущном
- Спасатель проявляет себя благодаря (Господи, как нелепо звучит!) несчастьям других людей. Горе - твой хлеб. Тебя не угнетает это?
- Даже если и угнетает, у меня нет выбора. Я спасатель.
- Ты ведешь счет спасенным тобой жизням?
- Нет, ни в коем случае. Мы спрашиваем у людей, сколько пострадавших, чтобы никого не забыть, всех достать. Но я не думаю, что кто-то из нас ведет свой личный счет. Это же не рыбная ловля. У нас нет соревновательного духа.
- Как ты думаешь, спасенные испытывают чувство благодарности к спасателю, который стал для них спасителем?
- Благодарность? Не знаю, не помню... Не надо про такое помнить. Это всегда чужая боль, истошное состояние. Мне не хотелось бы этого...