Название пьесы Виктора Розова, постановка которой в 1956-м знаменовала рождение "Современника", - "Вечно живые" оказалось пророческим. "Современнику" - сорок лет. Для человека это парадоксальный возраст - возраст зрелости и одновременно - молодости, а для театра - опасный: еще основатели Художественного театра предупреждали о том, что даже десятилетний срок жизни творческого коллектива таит в себе угрозу закоснеть, омертветь. А уж четыре раза по десять!..
ОДНАКО "Современник" в этом смысле - уникальное создание. Очевидно, заложенные в светлую идею его рождения жизнь, правда, мощь, талант, общественный темперамент оказались сильнее и истиннее любых прогнозов и теорий. Да, "Современнику" сорок, и за эти десятилетия было все - и взлеты, и ошеломительные успехи, и трудности, и крутые виражи в жизни страны, пережитые и переживаемые театром вместе с нею, были и неудачи, и ошибки, и конфликты. Все было, а как иначе? Ведь там, где живая жизнь, не может быть идиллии. И биография "Современника" - не сплошной триумф, у нее - крутой маршрут.
Чествование театра состоялось день в день, 15 апреля: ровно сорок лет назад в ночь на 16-е в зале Школы-студии МХАТ, в полночь, начались "Вечно живые". Было всего 80 зрителей, спектакль прошел один раз, полулегально, но стал общественным потрясением - новый театр родился по инициативе "снизу" - дело небывалое! На сорокалетие все было торжественно, парадно. Поздравить театр приехал Президент с супругой, за полчаса до вылета в Краснодар, и вышел на сцену, и щедро даровал миллиард ("Кресла куплю в зал!" - обрадовалась Волчек), и волновался так, что перепутал поезд с самолетом, извиняясь за свой скорый уход. И был замечательный спектакль - в 173-й раз сыграли "Крутой маршрут" с Мариной Нееловой, приехавшей специально из Парижа. А потом на сцену вышла вся труппа, и все служащие театра, и людей называли поименно, потому что театр - дело артельное, где каждый - от главрежа до рабочего сцены - необходим и уникален. На сцену пригласили, конечно же, "отца" и основателя "Современника" - Олега Николаевича Ефремова... И вот здесь приподнятая тональность действа сбилась, словно дыхание прервалось. Наверное, можно было и не писать об этом - как говорил поэт, "ради праздничного дня". Но все же... Олег Николаевич, скажем откровенно, проявил себя странно, произнес раздраженно-путаную и несообразную светлому событию "речь", начав ее с того, что он то ли вообще не хотел сюда приходить, то ли хотел уйти. Речь, в которой, вероятно, сказались какие-то обиды, быть может, смутное ощущение собственной неправоты и ошибки: ведь до сих пор вопрос спорный - верно ли поступил отец и основоположник, уйдя в 1970-м от своего детища во МХАТ.
Пришли "шестидесятники" - Ахмадулина, Рощин, Черниченко, пришла Татьяна Лаврова, (теперь "мхатовка"), пришли артисты других театров и, конечно же, все "современниковцы". Их в этот вечер можно было только поздравлять, а они говорили в ответ примерно схожие слова.
Нина Дорошина: "Этот театр - вся моя жизнь, все, что есть самого приятного и дорогого - и работа, и любовь, и самые большие привязанности, и самые близкие люди. Я хочу, чтобы все это никогда не кончалось..."
Людмила Иванова: "Знаете, сегодня я испытываю одно, но очень сильное чувство - гордость. Гордость за свой театр..."
Игорь Кваша: "Не представляю себя вне стен "Современника". Лучше него для меня театра нет. Наверное, что-то он за столько лет доказал, несмотря на критические стрелы в свой адрес? Театральная карта. Москвы за эти годы так менялась, перекраивалась, театры исчезали, разваливались, скандалили, разделялись, а мы все существуем (чтоб не сглазить!). Недавно провели анкету среди зрителей - к нам ходят студенты, молодежь, научные работники. Это и есть наш зритель - интеллигентные москвичи. Мы не превратились в модный театр, в "буржуазный" театр для богатых. Мы стараемся не повышать цены на билеты. Все это и есть та демократичность, заложенная в саму идею нашего рождения. Дай Бог, чтобы она сохранилась, чтобы театр не оброс штампами, не боялся отойти иной раз от "своего", наработанного - надо уметь меняться..."
Елена Яковлева: "Ой, я даже не нахожу слов, чтобы высказать любовь, нежность к моему театру! У нас не все было просто, я уходила на три года в Ермоловский, но вернулась, потому что поняла - это мои дом..."
Лия Ахеджакова: "Для меня "Современник" - это дом, где живут такие разные люди, где все было, и плохое, и хорошее. И все есть: и светлое, и горькое. Мы все равно скованы одной цепью. Я прикипела к этому театру, хотя бывали и драматические моменты, когда хотелось уйти, но здесь уж очень все дорого, все - мое. Я желаю "Современнику" никогда не сдаваться, даже если наступят худые времена и все наши завоеванные свободы окажутся несвободами. Даже если все повернется вспять, найти в себе силы не предавать свои ценности, выжить, суметь сохранить Дом".
... Галина Борисовна Волчек устало курила, сидя в окружении друзей, со "свежим" орденом на груди. И смотрела на сцену, как каждый день на репетиции. А на сцене праздновали ее артисты, смеялись, чокались, обнимались, в руках у многих - цветы... И очень не хватало Евгения Евстигнеева, Петра Щербакова... Их нет, но они все равно "современниковцы", а значит - "вечно живые"...