"За годы перестройки мы улучшили или впервые завязали отношения с большим числом государств - соседних и очень отдаленных. И ни с кем их не испортили", - говорилось в докладе Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева на XIX Всесоюзной партийной конференции. Это большое достижение сегодняшней советской дипломатии, результат серьезной перестройки в работе внешнеполитического ведомства. Важным ее этапом стала научно-практическая конференция МИД СССР, в ходе которой было высказано немало новаторских идей и предложений. Не обошли вниманием ее итоги и западные средства массовой информации. В своих комментариях, однако, они нередко искажают суть этого нового творческого подхода СССР к международным проблемам. Наиболее обстоятельно основные положения этого подхода были изложены в выступлении на научно-практической конференции министра иностранных дел СССР Э. А. ШЕВАРДНАДЗЕ.
Вы все, конечно, помните слова, которыми М. С. Горбачев начал свой доклад на XIX Всесоюзной партийной конференции: "Как углубить и сделать необратимой революционную перестройку?".
Слушая доклад, выступления делегатов, возвращаясь к материалам и документам конференции, я постоянно думал о нас, о нашем деле. Справимся ли мы с тем, чего ждут и требуют от нас? Ведь на этапе реформы политической системы страны перестройка ставит перед внешней политикой и дипломатией такие задачи, что без массированного интеллектуального прорыва их не решить. Их не решить без выявления и собирания наших лучших творческих сил.
С самого начала перестройки мы пытались стимулировать их. Это было прекрасное время свежего ветра и весеннего обновления внешней политики. Время апрельского Пленума и съезда партии, Парижа и Женевы, Владивостока и Рейкьявика, Заявления от 15 января 1986 г. и Делийской декларации. Время выработки смелых решений, касающихся ликвидации ракет средней и меньшей дальности и вывода наших войск из Афганистана.
Впервые в истории советской дипломатии встретился с большим ее коллективом руководитель партии. Побывав у нас, Михаил Сергеевич Горбачев выступил на общемидовском совещании, определил основные параметры и направления нашей деятельности. Мы перестраивались структурно и по существу, набирались нового опыта.
И все-таки, признаюсь, я испытывал внутреннюю неудовлетворенность. Все это время относительно высокий уровень нашей "продукции" поддерживался большим напряжением сил не очень широкого круга работников. Циркуляция идей по всем этажам нашего здания явно была ослабленной.
Попытки напрямую обратиться к коллективу, к его мнению приносили в ответ огромную бумажную массу, которой было далеко до критической массы мысли.
Тем не менее мы решили попробовать еще раз. Примерно за неделю до начала XIX партконференции вновь обратились к коллективу с просьбой высказаться о перестройке внешней политики, о том, как она идет в нашем министерстве, в нашей системе.
Результаты превзошли все ожидания. Буквально в считанные дни поступило свыше 800 интереснейших соображений и предложений по всему спектру нашей работы.
Нас особенно заинтересовали разработки, авторы которых пишут, что представленная в докладе на конференции новаторская концепция социализма кладет предел монополии. Той самой монополии, что укореняет и одновариантность, и догматизм, и опасное чувство собственной непогрешимости.
Что противопоставить ей?
И здесь почти все как самые действенные средства называют демократизацию, гласность, отказ от чрезмерной секретности. Практически ни из одного подразделения, ни от одного сотрудника не поступило предложений, направленных на "прикрытие" нашей работы от всенародного контроля.
Для нас это прежде всего демократизация процесса принятия важнейших внешнеполитических решений. Товарищи предлагают ввести в практику Верховного Совета СССР открытые слушания по тем или иным международным проблемам, ответы министра и других ответственных работников министерства на неформальные запросы депутатов, в обусловленном законом порядке выносить на всенародный суд основополагающие внешнеполитические решения, используя для этого референдумы и опросы общественного мнения.
Культ личности, субъективизм и волюнтаризм, застойные явления, безгласность, деформация социалистических идеалов и принципов, дефицит демократической культуры, пережитки элитарного сознания породили некую "тихую зону" вокруг дипломатического цеха нашей страны. Кастовая замкнутость иных его работников, ложное охранительство и чрезмерная секретность, полное отсутствие информации о его внутренней жизни, искусственно насаждаемая посылка непогрешимости немало способствовали в годы застоя отчуждению народа от внешней политики и внешней политики от народа. Советская дипломатия, главный смысл деятельности которой - народное благо, обязана разъяснять себя народу. Обязана планировать свою работу в соответствии с его ожиданиями, надеждами, чаяниями. Обязана держать перед ним ответ за свои действия и шаги.
УРОКИ ПРОШЛОГО
Говоря об уроках прошлого, оценивая их, мы обязаны принять во внимание характер и систему власти, господствовавшие на момент принятия решений, конкретные исторические обстоятельства.
Вне четкого анализа осуждение прошлого выливается в вульгарное суесловие. Чтобы суд настоящего над прошлым был не только суров, но и справедлив, необходимо также иметь в виду, что во внешней политике почти ничего не добиться односторонними действиями.
С первых своих шагов советская дипломатия руководствовалась той истиной, что государство не существует вне остального мира, и если даже этот мир враждебен ему, то оно все равно взаимодействует с ним. Взаимодействует и через дипломатов.
Именно посредством дипломатии государство утверждает свое место в мировом сообществе. С помощью дипломатии страна адаптируется к окружающей международной среде. И здесь, по законам обратной связи, одна из важнейших функций дипломатии - влиять на эту окружающую среду, делать ее как можно более комфортной для своей страны, конечно, не в ущерб кому-либо другому.
Дипломатия многое должна знать, уметь и делать, и не может только одного - допускать возникновения ситуаций, при которых суверенитет, территориальная целостность и независимое существование государства оказались бы подорванными. Вооруженный конфликт, а тем более война - это провал дипломатии. Но даже при таком повороте дел она обязана добиваться максимального уменьшения ущерба, быстрейшего завершения конфликта и устранения его негативных последствий.
Именно в таком ключе начинала свою жизнь советская дипломатия. Она блестяще демонстрировала антидогматизм, готовность и умение проводить творческую, учитывающую реалии и требования времени политику.
Блестящей ее победой стали образование и укрепление антигитлеровской коалиции, решение масштабной задачи послевоенного устройства мира, международные конференции в Тегеране, Ялте, Потсдаме, создание Организации Объединенных Наций. В активе советской дипломатии - настойчивые действия, благодаря которым мир получил важнейшие соглашения в области ограничения гонки вооружений. В летописи ее достижений - Московский договор с ФРГ, Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину, Заключительный акт Хельсинки, положивший начало общеевропейскому процессу.
Вспомним роль советской дипломатии в постановке и решении вопроса о ликвидации колониальной системы.
Не мы повинны в том, что после Хиросимы и Нагасаки был Фултон и началась "холодная война".
Применительно и к этому периоду мы должны задать себе вопрос: все ли делалось правильно в то время? В целом - да.
Однако мы не были бы честны друг перед другом, если бы не сказали о том, что в этих обстоятельствах не до конца использовали все возможности для того, чтобы ограничить масштабы и остроту конфронтации, предотвратить появление "железного занавеса", что дорого стоило нам.
Каждое отступление от ленинских принципов во внутренней политике оказывало серьезное негативное воздействие на советскую дипломатию. Произвол и репрессии тридцатых годов подрывали доверие к советским позициям и инициативам, чернили облик Советского государства, тенью ложились на нашу внешнюю политику. Дело усугублялось извращением принципов интернационализма, взаимоотношений с коммунистическим и рабочим движением, неправильной оценкой роли и возможностей прогрессивной мировой общественности. Тяжелым по своим последствиям подрывом единого антигитлеровского фронта обернулась однозначная оценка европейской социал-демократии как пособницы фашизма.
Тот "образ врага", на разрушение которого мы тратим сегодня столько сил, складывался в противовес реальному образу советского народа, вопреки и наперекор его дружелюбию, отваге, мудрости, самопожертвованию. Веру в его созидательное миролюбие подрывали репрессии, заявления типа "мы вас закопаем", неверные шаги в отношении друзей и проповедь в период разрядки ошибочной, я бы сказал, антиленинской установки о мирном сосуществовании как специфической форме классовой борьбы.
Внешняя политика творилась именем народа. Но всегда ли она была равнозначна его пользе и благу? Утвердившаяся в 50-х годах привычка "хлопанья дверью" откликнулась стереотипом поведения в начале восьмидесятых, когда уход с женевских переговоров ускорил и облегчил создание противостоящего нам второго стратегического фронта в Европе.
Решение XIX Всесоюзной партийной конференции о формировании конституционно-полномочного механизма обсуждения и принятия важнейших внешнеполитических решений выстрадано нашим народом. Оно выстрадано скорбным опытом Афганистана и снижением жизненного уровня, ущербом доброму имени и органическим, врожденным идеалам социализма.
УСТРАНИТЬ ГЛАВНУЮ ОПАСНОСТЬ
Как отмечалось на партконференции, одним из наиболее неблагоприятных явлений периода застоя, отрицательно повлиявших на наши международные позиции, была допускавшаяся иногда несогласованность между военным и политическим направлениями.
Оборона - главный приоритет государства. Это слишком серьезно, чтобы позволить себе поверхностные суждения о том, что призвано надежно защищать народ, дать твердые и безошибочные гарантии охраны жизни и мирного труда советских людей. Ни при каких обстоятельствах мы не допустим военного превосходства над собой. Сделанный XIX партконференцией вывод о том, что угрозу войны удалось отодвинуть, не противоречит заключению о том, что угроза войны еще не снята. Иллюзий на этот счет нет.
Тем более необходимо глубоко разобраться в том, что представляет для страны наибольшую опасность. Наиболее реально она может возникнуть в случае применения ядерного оружия. Значит, естествен вывод: мы обязаны добиться того, чтобы этого оружия не существовало вообще.
Послевоенный опыт начинает вносить существенные коррективы в представления о возможностях силы. Даже будучи превосходящей, она чаще всего не дает агрессору планируемого результата, а в иных случаях превращается в своеобразный бумеранг, который бьет по его собственным позициям. Как тут не вспомнить, что проблема ирано-иракской границы в свое время была урегулирована дипломатическим путем, политическим путем? Что тогда же и был найден взаимоприемлемый компромисс? Попытка подправить дипломатическое решение военным путем обернулась трагедией и для иракского, и для иранского народов.
Таким образом, можно утверждать, что война и вооруженные конфликты в ядерно-космическую эпоху объективно утрачивают функции инструментов рациональной политики.
Общий вывод о бессмысленности применения силы в ядерно-космическую эпоху, о возможности противостоять ей на более широкой политической основе настолько очевиден, что позволил в крупном философском плане поставить вопрос о создании системы всеобъемлющей безопасности, подразумевающей глубокую демократизацию международных отношений, интернационализацию многих процессов, направленной на укрепление целостности мира. Системы, в создании которой решающую роль мы отводим Организации Объединенных Наций.
НЕ ЧИСЛОМ, А УМЕНИЕМ
Выдающееся значение партконференции мы видим и в том, что она высказалась в пользу качественных измерений нашего оборонного строительства - как в отношении техники, военной науки, так и состава вооруженных сил.
Умение, а не число, ставка на качество, а не только на количество, всеобщая развитость и высокий уровень научно - технологической инфраструктуры, а не "вал" вооружений и контингентов - вот что гарантирует надежную оборону страны, ее безопасность.
Ведь ко всему прочему, одним из побудительных мотивов навязанной нам Западом гонки вооружений стал расчет на экономическое изматывание социализма. Этой стороне проблемы в свое время были противопоставлены шапкозакидательские заявления о том, что мы ответим на любой вызов.
Но теперь уже совершенно очевидна истина, на которую, выступая на общемидовском совещании в мае 1986 г., указал М. С. Горбачев: утвердившаяся в умах и делах иных стратегов установка на то, что Советский Союз может быть столь же силен, как и любая возможная коалиция противостоящих ему государств, - абсолютно несостоятельна.
Сегодня определяющее значение для безопасности государства имеют не столько его оружейные склады, сколько способность создавать и производить новое. Иначе говоря - резервы научной мысли, резервы технологических возможностей, резервы квалифицированных кадров.
Без приведения в действие механизмов перестройки трудно говорить об обеспечении мира и безопасности страны.
ИНФОРМАЦИЯ ПОЛНАЯ И ПРАВДИВАЯ
Нехватка точной, полной, правдивой статистики мешала и все еще мешает проводить разумную хозяйственную политику. Внешняя политика также не может быть рациональной и эффективной без полной и правдивой информации.
Работники Министерства иностранных дел не претендуют на исключительное право знать буквально все. Однако знать буквально все, что относится к сфере их компетенции, они должны. Принципиальные новации в области оборонного строительства должны проходить в МИД проверку на их правовое соответствие действующим международным соглашениям и заявленным политическим позициям.
Из решения XIX партконференции о создании конституционно-полномочного механизма следует необходимость введения такой законодательной процедуры, в соответствии с которой все ведомства, занимающиеся военной и военно- промышленной деятельностью, будут подконтрольны высшим всенародным выборным органам. Это касается и вопросов использования военной силы за национальными рубежами страны, и планов оборонного строительства, и открытости военных бюджетов в их главном сопряжении с проблемой национальной безопасности.
Участники проведенного в министерстве опроса напоминают о том, что любая неосторожность в военной области, в прошлом лишенной демократического контроля, в условиях острого недоверия и всеобщей подозрительности может дорого обойтись стране, вызвать тягчайшие экономические издержки.
В общих, и в том числе наших, интересах - добиваться ограничения национальными границами военной деятельности всех государств. Эта позиция нами заявлена и уже осуществляется. Вывод советских войск из Афганистана, подразделений из Монголии - самый убедительный тому пример.
Та же идея выражена и в предложениях ликвидировать военные базы на территории других стран, а также о роспуске противостоящих друг другу военно-политических союзов.
Соглашение по ракетам средней и меньшей дальности и начало его реализации, безусловно, выгодно как для Советского Союза, так и для Европы и Соединенных Штатов Америки, всех других государств.
Мы считаем его крупнейшим вкладом в укрепление безопасности страны потому, что благодаря ему удалось отодвинуть от наших границ американское ядерное присутствие. И не только отодвинуть, но и на будущее закрыть возможность размещать где-либо в мире ракеты двух классов. Если учесть, что эти ракеты имеют разный вес с точки зрения нашей и американской безопасности, то это действительно большой успех.
Однако, радуясь ему, мы не можем не вспомнить: второй стратегический фронт против нас в Европе был создан не без нашей помощи. Его появления можно было бы избежать, если бы в свое время правильно были оценены собственные национальные интересы.
Хотелось бы привести и такой пример. Чем мы руководствовались, продолжая в течение последних 15 лет гнать "химический вал"? Это стоило колоссальных денег. Это отвлекало большие производственные мощности, рабочую силу, ресурсы.
Кто подсчитывал, во что обходится такая деятельность?
Теперь же, чтобы уничтожить химические арсеналы, приходится идти на новые расходы, строить для этого соответствующие объекты.
Наконец, какое впечатление мы создавали о себе и своих намерениях, продолжая накапливать оружие, которое сами же характеризовали как наиболее варварское? Репутации страны, ее облику наносился большой ущерб.
Тому, кто скажет, что это была забота о безопасности страны, мы ответим: это самое примитивное и извращенное представление о том, что усиливает, а что ослабляет страну.
Даже элементарный технический уровень был бы достаточен, чтобы понять: химическое оружие более опасно для нас и европейских государств, чем для Соединенных Штатов Америки. Состязание в этой области оказалось к их выгоде, ибо и география работает тут не в нашу пользу.
ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ДИПЛОМАТИИ
Теперь коснемся другого, не менее важного для национальной безопасности вопроса - об экономической цене политических решений. Об экономической рентабельности внешней политики. В ней каждый шаг имеет свою стоимость, либо что-то прибавляющую, либо вычитающую из бюджета благополучия страны. Порой - слишком много вычитающую. Грубые, необдуманные броски гирь на чашу политических весов резко отклоняют стрелку к минусу.
Еще предстоит исследовать, все ли было сделано для предотвращения конфронтации с Китаем. Это один вопрос. Другой: во что, с точки зрения экономики, обошлась двум великим социалистическим державам эта конфронтация?
Пора научиться считать экономические варианты тех или иных политических моделей. Но об этом еще будет разговор, а пока вернемся к разоружению.
Предложения, с которыми на совещании ПКК в Варшаве вышли социалистические страны, создают здоровую основу и возможность для начала исторического перелома в отношениях между Востоком и Западом.
В НАТО пока нет согласия по существу этих переговоров. Возможно, они намеренно не спешат. Но как бы то ни было, не мешает спросить самих себя: что мешало нам раньше, скажем, в начале восьмидесятых годов, предложить аналогичную программу? Ведь и тогда она не противоречила бы интересам нашей безопасности, безопасности наших друзей. Видимо, слишком силен был конфронтационный дух, не давал он возможности широко взглянуть даже на свои собственные интересы.
Извлекаем ли мы для себя уроки, понимаем ли, во что обходятся упущенные возможности в деле ограничения и сокращения вооружений? Каковы убытки от бесплодных переговоров?
Вполне вероятно, что Запад умышленно вел к тупику венские переговоры о сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе. Но, кажется, и мы ему тут невольно подыграли, ведя переговоры недостаточно гибко и динамично. Четырнадцать лет переговоров вхолостую - это не только упущенные реальные возможности, но и дискредитация самого принципа переговоров.
Многих подобных издержек можно было бы избежать, если бы толкование интересов национальной безопасности не стало монополией нескольких ведомств, в том числе и МИД, огражденных к тому же, как это было раньше, от критики.
ВРЕМЯ СВЕЖИХ ИДЕЙ
История не раз демонстрировала обреченность систем, закрытых для притока свежих идей. В условиях, когда для ведущих держав переход от индустриально- технологических обществ к научно-информативным становится данностью, скованность интеллекта догмами и запретами оборачивается отставанием государства. Серое мозговое вещество резко возрастает в цене, становясь ферментом и для политики, где критически важные решения не могут уже приниматься без глубокой и всесторонней научной проработки.
Если быть до конца откровенными, то следует признать, что некоторые наши внешнеполитические доктрины, концепции и идеи прошлых, да и нынешних лет вдохновлялись чисто конъюнктурными соображениями. Как отмечалось на партийной конференции, науке навязывались несвойственные и ненужные ей темы. По сути дела, она была оторвана и от дипломатического "производства". В лучшем случае либо сосуществовала с дипломатией на параллельных курсах, либо досылала свое обеспечение вдогонку уже выдвинутым инициативам.
В политическом плане речь идет о выполнении установки партийной конференции о непосредственном включении науки в политику.
Год назад у нас создан и приступил к работе Научно-координационный центр, призванный обеспечивать поддержание постоянных связей с наукой, с научными центрами в стране и за рубежом. Выдвигается идея специального подразделения по научно-техническому сотрудничеству, которое могло бы заниматься всей совокупностью глобальных проблем, все более влияющих на содержание внешней политики и дипломатии. Скажем, экология, альтернативные источники энергии, космос, уже ставшие объектом дипломатических переговоров, межгосударственных отношений. Печальный опыт застойных лет, когда мы просмотрели технологический прорыв, резко изменивший расстановку сил на мировой арене, побуждает дипломатию более зорко всматриваться в настоящее и будущее.
Вообще же попутно заметим, что внешним связям в сфере науки у нас присущи заорганизованность, бюрократизм в оформлении командировок.
По нашему мнению, научные учреждения должны иметь большую свободу контактов. Целесообразно вернуться к практике, когда самые талантливые наши ученые подолгу работали в ведущих зарубежных научных школах. Дать возможность их представителям работать у нас. В этом отношении интересен опыт нашего сотрудничества со Всемирной лабораторией, в организации которого немало содействовали МИД и Академия наук СССР.
Проведенный перед нашей встречей опрос выявил следующую, разумеется, далеко не исчерпывающую картину потребностей дипломатии.
В области истории и теории внешней политики: научный анализ прошлого опыта, изучение "белых" и прояснение "черных пятен". Для начала можно было бы составить их перечень, обозначить проблематику вопросов, вокруг которых и по сей день бушуют споры.
Шире открывать архивы МИД СССР и допуск исследователей к ним, изыскав необходимые средства, создав материальную базу и проделав предварительную техническую работу.
В минувшие десятилетия командно-приказные методы причинили культуре немалый ущерб. Основательно потрудились и примитивные, вульгарные "теории" так называемого противостояния культур. Есть культурная экспансия некоторых стран, но есть вечные достояния духовности. Их-то зачем подразделять на "своих" и "чужих"?
Международное общение - это естественная потребность. Идеи рождаются - или умирают - в свободном общении. Когда-то, ограничив его, мы запрограммировали определенное отставание. Расширить выход для представителей интеллигенции на зарубежную общественность можно, создав надежную систему неформального международного общения деятелей культуры.
Экономический аспект международных отношений выходит сейчас на центральное место. Тут иные наши подходы надо переосмыслить. Недальновидность принятых в свое время решений очевидна. Например, о неучастии нашей страны в мировых экономических организациях. Из-за этого сегодня мы несем большие потери.
Необходимо вступить в общее русло мирового хозяйства, однако теперь это не просто сделать. Предстоит многое менять внутри страны. Но прежде требуется конкретно знать, что мы приобретем, а что потеряем. Нужны точные расчеты.
Кое-что уже сделано. Мы изменили отношение к ГАТТ, установили контакты с этой организацией, с Базельским банком международных расчетов. Недавно подписано чрезвычайно важное соглашение об установлении официальных отношений между СЭВ и ЕЭС. Речь фактически идет о преодолении экономического раскола Европы. Перелом обозначился, но действовать нужно с большим знанием дела, более настойчиво, инициативно.
О ВНУТРИМИДОВСКОЙ ПЕРЕСТРОЙКЕ
Подготовлен проект Положения о прохождении дипломатической службы.
Этот документ будет широко обсужден в коллективе. Однако уже сейчас считаю нужным остановиться на двух моментах. Первый касается молодежи, второй - наших ветеранов. То, что средний возраст атташе у нас превышает 30 лет, - ненормально. Слишком долго толковые сотрудники ходят в "младших помощниках". Продвижению действительно способных, инициативных людей мешают формальные границы и временные барьеры прохождения дипслужбы. Не должны мешать. Иные мерки здесь нужны. Если человек хорошо проявил себя - дадим ему возможность подняться выше, минуя одну или две обязательные ступеньки служебной лестницы. Надо поощрять не только за выслугу лет, но главным образом - за реальные заслуги.
Думается, что в Положении о дипломатической службе целесообразно установить предельную возрастную границу, по достижении которой каждый дипломат подает прошение об отставке, а коллегия министерства решает, принять ее или нет.
Нельзя останавливаться на достигнутом. Надо идти дальше. Главный вопрос, заданный на XIX партконференции партии, народу, стране: "Как сделать необратимой перестройку?", адресован и нам. Главный вывод конференции о бесповоротности перестройки распространяется и на нас, советских дипломатов.
___
Более полный текст выступления Э. А. Шеварднадзе опубликован в последнем номере "Вестника МИД СССР".
Смотрите также:
- Э. Шеварднадзе: "Мы должны повышать рентабельность нашей внешней политики". Чтобы избежать ошибок →
- Не только словом, но и делом →
- ВЗГЛЯД (09.12.1985) →