С писателем-сатириком Михаилом ЗАДОРНОВЫМ беседует наш корреспондент Р. РЫКОВА.
- Михаил Николаевич, как случилось, что, получив в МАИ диплом инженера, вы стали сатириком?
- Я всегда занимался в самодеятельности, поэтому, когда стал инженером, мне предложили организовать студенческий театр, я согласился и так увлекся, что наш агиттеатр "Россия" через два года получил звание народного, через три - премию Ленинского комсомола, а через пять, как и подобает настоящему студенческому театру, мы распались.
- И как же вы попали в профессионалы?
- Все тексты самодеятельных пьес я писал сам. А поскольку это был все-таки студенческий театр, сочинял для него и юмористические миниатюры. У нас довольно часто бывали на спектаклях артисты Москонцерта. И неожиданно для меня, некоторые из них, к примеру Евгений Петросян, стали брать эти миниатюры для исполнения.
А теперь я признаюсь в самом сокровенном: когда я получил деньги за первую миниатюру, которую два года исполняли по стране, меня это вдохновило... Но на всякий случай я спросил в ВААПе: "У вас там запятая не затерялась?". На что мне ответили: "Ну вы и хапуга!". Они подумали, что я решил перенести запятую в Другую сторону.
Одним словом, за первым вдохновением пришло второе, потом третье.
- Сатирик Задорнов - похоже на псевдоним...
- Вы что имеете в виду - жанр или национальность?
- Я вообще-то жанр, но, если вы так хотите, и то и другое.
- Мой отец - Николай Задорнов, автор романов "Амур- батюшка", "Война за океан", серии книг о Дальнем Востоке. Мне кажется, что человек, написавший такие вещи, не может иметь псевдоним.
- А вы член Союза писателей?
- Нет. В свое время я объяснил по телевидению, что в Союз писателей не принимают тех, у кого нет книг, а книги тех, кто не член Союза писателей, не печатают. Потом издали постановление принимать по одной книжке. Пока я печатал первую книжку, которая вышла в "Советском писателе", издали постановление принимать по двум. У меня появилась вторая, так в новом постановлении написали, что две книжки мало. Я не могу угнаться за постановлениями.
- Правду во все времена дозволялось говорить юродивым да шутам. Иногда - сатирикам. Юродивому - потому что он считался божьим человеком, шуту - потому что был шутом короля. А сатирику? Скажем, Михаилу Задорнову?
- Я не впрямую отвечу на ваш вопрос, потому что я не могу разграничить, кто я: шут, сатирик или юродивый. На концертах мне приходят записки с вопросом: когда вас посадят? В Норильске меня спросили: а когда вас посадят, куда вас ехать смотреть? На что я ответил: "Вам-то уж, ребята, никуда ехать не придется, вы - на месте". А однажды мне написали: "Вы не боитесь, что вас просто собьют грузовиком?". Честно говоря, не боюсь, потому что у тех, кто это готовит, так все развалилось, что, во-первых, они бензин не достанут, во- вторых, где-нибудь пробка будет...
А если без шуток, то, по-моему, "наверху" появились трезвомыслящие люди. На них у меня вся надежда, наверное, как и у любого человека...
- Ну, а какая польза от вашей сатиры?
- Не непосредственная. Не может же случиться так, что сегодня я что-то покритиковал, а завтра этого уже не стало. Знаете, есть хорошее новое слово - мышление. Правильное слово, потому что у большинства советских людей именно мышление. А сатира может помочь превратить мышление в мышление.
- Что вы понимаете под этим словом?
- К примеру, все наши плакаты: "Принимай, Родина, серную кислоту!" или: "Челябинцы, отработаем субботник все, как один!".. Ни в одной стране мира нет этого искусства. А песни нашей пролетарской культуры: "В скалу ли ты врубаешься, в моря ли ты врезаешься, мечта прекрасная, еще неясная...". Это что за поколение людей, которые с неясной мечтой врубаются в скалу?! "Ты не ходи и глаза не отвертывай, я от тебя не сбегу никуда...". Что он, с отверткой ходит, что ли?
- Вам приходилось выступать перед партийными и государственными работниками?
- Приходилось, но это всегда очень сложно. Особенно в тех министерствах и ведомствах, которые подлежат сокращению. Когда чиновники приходят на концерт с женами, те хоть хохочут, а на них самих жалко смотреть. Наблюдал тут за одним: сидит, не улыбается, пыжится, рядом жена украдкой от него хихикает. Так он щипать ее стал. Она с концерта ушла вся общипанная.
В одном городе меня пригласили выступить в горкоме партии. В зале стоял огромный Т-образный стол, впереди сел первый секретарь, за спиной у него второй, а третий - напротив. Я рассказываю - все смеются. А второй - нет, не видит лица первого и не знает, как реагировать. Но оказался все-таки сообразительным, к концу моего выступления понял, что надо смотреть на третьего, который сидел напротив. Так они и смеялись по цепочке.
- А чем вы объясните то, что сатирики сейчас уступили в популярности экстрасенсам, гипнотизерам, парапсихологам?
- Только нашей общей болезнью. Когда страна в кризисе, на сцену выходят гришки распутины. Конечно, людям хочется на что-то надеяться, и они обращаются к гипнотизерам, экстрасенсам. Когда я смотрю сеансы психотерапевтов, то думаю: какая больная страна - вся в спайках! Вся лечится! Естественно, дело не в экстрасенсах, а в том до чего доведен народ отсутствием лекарств, очередями в районных поликлиниках.
Я много езжу и вижу, что все города у нас перерыты, одна шестая часть земного шара перерыта. Причем у меня такое ощущение, что половина населения копает канаву, а вторая половина закапывает. Мне кажется, что мостовые наши лучше на "молниях" делать.
Хочется сатирой растормошить людей. Мне в последнее время говорят: ваша сатира стала злее. Да, злее, потому что от доброй сатиры вообще никакой пользы нет. Если говорить о мышлении, то что ждать от людей, которые с удовольствием смотрят "Рабыню Изауру", а с фильмов Копполы и Формана уходят. И заметили, теперь все называют свои приусадебные участки фазендами. Едят там макароны с хлебом, никогда не слушают Моцарта и Бетховена, но зато на популярного в данный момент эстрадного певца бегом бегут. И таких стадионы собираются, чтобы послушать "Синий туман похож на обман..." или "Яблоки на снегу... больше я не могу...".
Но правда, интерес у людей вырос. Уже растормошили, встряхнули страну перестройкой, политикой. Вот это замечательно! Раньше их интересовало: какими словами ругалась Пугачева? Как падежи связывала? Так постепенно и до Моцарта дойдем.
- Скажите, Михаил Николаевич, а как все-таки рождаются ваши сюжеты? Вы их пишете с конкретных людей, ситуаций?
- Я вам честно скажу: беру с себя. И про мышление, и про неграмотность в русском языке. Например, я люблю употреблять канцеляризмы, когда говорю. А как иначе? Мы все продукт одного общества.
Мне как-то переписали плакат: "Привет освободителям Харькова от немецко-фашистских захватчиков!". Даже я, человек, настроенный на то, чтобы ловить всякие глупости, не сразу понял, в чем тут дело. Через сутки захохотал. Дошло. Получается, что немецко-фашистские захватчики прислали привет освободителям Харькова.
Когда я пишу с себя, мне хочется, чтобы и другие узнавали себя в моих сюжетах. А они, если узнают, считают, что это злая сатира, если нет - добрая...
- А как реагируют на ваше мышление те, кто утверждает тексты?
- Уж если у меня мышление, то у них... Это такие люди, которые решают, что можно знать советскому человеку, а что нельзя. Например, один вырезал мне фразу "вернемся к нашим баранам". Он человек неграмотный и не знал, что это выражение из истории. Но знал одно: я на кого-то намекаю. А на кого, понять не мог. Я у него спрашиваю: "Почему вырезали?". Он: "А кого вы имеете в виду?". Я говорю: "А вы кого?". Он запнулся и с испугу выдохнул: "Я никого". А я: "И я никого". Вот так и поговорили. Но фразу он вырезал.
- Скажите, Михаил Николаевич, а вам не кажется ваш юмор грустным?
- Современный юмор вообще грустный. Что мы высмеиваем? То, что нам нечем дышать, нечего есть, нечего носить. Мы живем не в квартирах, а на жилплощади. Газету прочитаешь: там пожар, тут наводнение. Мафию раскрыли в пионерской организации...
Обострилась дружба народов из-за общей нищеты. В Риге останавливаю такси, прошу отвезти. Таксист отвечает, что не понимает по-русски. Я говорю: "Дам пять рублей сверху". Понял сразу!
Знаете, разные способы изобретают, чтобы справиться с общей нищетой. Например, налоги повышают. Только я не согласен с тем, чтобы эти налоги шли в закрома Родины. Ведь никто же не знает что это такое.
Есть еще один способ, по-моему, очень верный: расформировать бюрократический чиновничий аппарат, ни в одной стране нет такого, заставить его работать и приносить прибыль - вот вам и средства. Но чиновники не хотят и поэтому борются с прошлым, на Сталина все беды валят, забывая, что при таком государственном аппарате всегда бы возник не Сталин, так кто-то другой. И это же нелепость - бороться со Сталиным и Брежневым аппаратом, созданным Сталиным и Брежневым!
Я не говорю обо всех, кто там работает. Среди них есть порядочные, интеллигентные, здравомыслящие люди. Особенно когда по отдельности с ними разговариваешь. Но когда они все вместе, когда в систему попадают - меняются! Значит, система их меняет. Она неправильная.
- На ваш взгляд, есть реальная сила, которая могла бы противостоять этой системе?
- Народные депутаты. Это единственная наша надежда. Плюс смех зрителей, когда я со сцены издеваюсь над мышлением. Пока народ смеется, он еще надеется. Это моя оптимистическая точка зрения.