Левон балансирует на грани жизни и смерти в детской больнице города Петербурга, но не знает об этом.
Зато об этом знает его семья - и мне кажется, что они тоже где-то на этой грани...
Родители говорят, что, если сын будет знать всё, он падёт духом и не сможет бороться. Поэтому за него борются они. В обстановке строжайшей секретности.
Вот мы с отцом Левона едем на трамвае в детскую онкологию. Спартак Карагезян рассказывает, как в Петербург собрался приехать и попрощаться с Левоном весь большой армянский род - да побоялись, что мальчик обо всём догадается. Рассказывает и вытирает слёзы. В больнице Спартак не сможет позволить себе ни говорить, ни плакать. И я думаю, что не нужно ехать ни в какую больницу. Стоп! Этого уже хватит для того, чтобы разорвалось любое сердце, нужно просто бежать на Московский вокзал, ехать в редакцию, скорее собирать деньги - эти вечные, проклятые, но такие необходимые, жизненно необходимые, деньги. А Спартак думает, кто окажется быстрее - их молитвы или Лёвина саркома.
В палате, при Лёве, уже нельзя будет говорить таких вещей. Поэтому скажем сейчас.
"Удалим вместе с сердцем"
В апреле 2006 года у 17-летнего москвича Левона Карагезяна была обнаружена злокачественная опухоль в сердце. Само её редчайшее расположение, невероятно быстрый рост и огромные размеры, по мнению врачей лучших столичных и зарубежных клиник, куда обращались Карагезяны, исключали всякую возможность её удаления. Опасно и бесполезно. "Только вместе с сердцем, сами понимаете, - разводили те руками. - И не мучайте парня. Пусть живёт и радуется. Столько, сколько осталось".
Оставалось, очевидно, немного, да и радоваться этот парень уже не мог. Опухоль выросла ещё и стала больше самого сердца. Она давила на лёгкие, и Лёва с трудом дышал, с трудом ходил. "Это горло, сына", - говорила мама и, когда Левон задыхался, давала сироп от кашля, чтобы скрыть от него правду. Для Лёвы и остальной семьи время стало идти по-разному. Для мальчишки была весна, выпускные экзамены на носу, взрослая жизнь впереди. Для мамы с папой время отсчитывалось минутами. "Днём обзванивали врачей - батарейки в телефонах садились. А ночью плакали, спать уже не могли".
На счастье, откликнулся кардиолог из Петербурга. Вадим Любомудров единственный увидел, что пусть маленький шанс на благополучный исход рискованнейшей операции, но есть. "Без неё не было бы даже этого шанса - мальчик погиб бы просто от сдавления сердца". Опухоль тогда достигала в размерах уже 30 сантиметров...
Тогда, поздней весной, в "АиФ" пришла Сюзанна, Лёвина сестра. До этого она уже прошагала пол-Москвы: вместо экзаменов ходила по инстанциям искать 200 тысяч рублей на операцию для младшего брата. В девятнадцать лет... "Доброе сердце" в тот же день отправило в Петербург деньги, которых благодаря нашим читателям хватает и на вот такие экстренные случаи. Три недели назад хирург Любомудров провёл уникальную операцию - по пальцам можно пересчитать подобные случаи даже в мировой практике - и удалил Лёве из сердца опухоль размером с мяч...
Мы надеялись, что фамилия Карагезян прозвучит теперь только в наших отчётах под рубрикой "Им помогли".
Им помогли. Но, к сожалению, помощь понадобилась снова...
В детской онкологии Левон Карагезян ждёт курса химиотерапии: она должна убить раковые клетки, не поддавшиеся ножу хирурга.
Кровь сдавал взвод курсантов
Мы все сидим в маленькой палате. Лёва рассказывает, что любит компьютеры, пиццу и хип-хоп, а я вижу два шрама у него на груди. Он переживает из-за того, что пропустил последний звонок и выпускной, и что шрамы - это некрасиво... О чём ещё спросить 17-летнего человека? О планах на будущее?..
В больничном коридоре Сюзанна, вдруг ставшая такой взрослой, едва выйдя из палаты, рассказывает, как в детстве они занимались в паре бальными танцами. Как брат искал деньги на лечение мамы одноклассника, а потом - для другого одноклассника, у которого умер папа. Как во время страшной 9-часовой операции она переживала, что они и не попрощались толком. На всякий случай нужно было, но брат мог догадаться, и поэтому она просто сказала: "Ну, давай, Лёв, иди". И как все 9 часов они с папой и мамой сдавали кровь, потому что там, в операционной, у Лёвы открылось кровотечение, и для переливания нужно было 6 литров, и с ними вместе кровь сдавал ещё взвод курсантов... А про планы: "Планы у него такие: какую же я вечеринку закачу, когда вернусь!"
Мама Люба, пока не слышит сын, ищет слова, чтобы передать благодарность хирургу Любомудрову. "Может, вы знаете такие слова, чтобы сказать их человеку, спасшему жизнь ребёнка? Нет таких слов, понимаете, нет..." Люба говорит: "Мы метались, искали, не знали, что делать... Мы просто не были к этому готовы". Как будто к ЭТОМУ можно быть готовым! Они готовили детей жить, а не умирать. "Не делать зла, потому что оно вернётся. И делать добро, потому что оно вернётся тоже. Жить так, чтобы потом не было стыдно. Мы все так старались жить..." - это уже Спартак рассказывает, выкуривая сигарету за сигаретой у чёрного хода детской онкологии. "Мы хотим химию прямо завтра начать - хотя бы с маленьких доз, на что хватит денег... Тут часа нельзя лишнего медлить".
Денег у Карагезянов хватит только для самого начала, для лёгкого укола.
Счёт от питерской клиники - уже в "АиФ" у Маргариты Широковой. Москвичи Карагезяны могут лечиться в муниципальной больнице Петербурга, только полностью оплачивая и койкоместо, и обследования, и высокотехнологичные препараты для химии. Что делать, если на бесплатном федеральном уровне от Лёвы отказались...
Только одно - собирать для Левона Карагезяна 800 тысяч по рублю. И молиться.
Если когда-нибудь Левон прочитает эти строки, пусть всё будет уже позади.
Пусть он живёт и радуется.
Для тех, кто решился поддержать программу, мы публикуем банковский счёт.
Благотворительный фонд "АиФ. Доброе сердце", н/сч 40703810940170358401 в АКБ "Промсвязьбанк"(ЗАО), Москва, ИНН 7701619391, БИК 044583119, корр/сч 30101810600000000119, для программы "АиФ. Доброе сердце" (НДС не облагается).
Телефон/факс (495) 221-56-28, dobroe@aif.ru
Руководитель программы - Маргарита Широкова.