Сапёр в жизни ошибается только один раз. Подполковник 76-й гвардейской Черниговской краснознамённой дивизии ВДВ Вадим Федосеев провёл более 25 тысяч разминирований. И ни разу не ошибся.
НА МИННОМ поле он не оловянный пехотный солдатик, тупо идущий в атаку. Скорее, он гроссмейстер перед шахматной доской, который каждый раз прокручивает миллионы ходов, чтобы поставить мат вражескому "королю" - мине или фугасу.
На груди Вадима два ордена Мужества и самая дорогая для него медаль - "За разминирование". Тылы сапёра экстра-класса обеспечены: в квартире рядом с дивизией его всегда ждут три любимые женщины - жена Ольга и две дочери.
Слёзы смерти
ПСКОВСКАЯ земля, где стоит дивизия Федосеева, до сих пор "набита" не только останками защитников Родины, погибших в Великую Отечественную войну, но и "слезами смерти" - боеприпасами, которые и спустя 60 лет ежегодно уносят 5-6 человеческих жизней. В основном детских...
- В 1945 году, - рассказывает подполковник Федосеев, - сапёры были в дефиците. Большинство полегло на поле брани, так как шли они впереди наступавших на врага войск. Сапёры не только ставили минные поля, но и строили мосты, наводили переправы. После войны крестьяне, перед тем как засеять поле, шли цепью и собирали мины, гранаты, авиабомбы. Свои и немецкие. Так было в Псковской и Новгородской областях. Мужики складывали боеприпасы в штабеля, а потом о них просто забывали.
В Великих Луках лет 15 назад едва не произошла трагедия. В центре города мальчишки играли с противотанковыми минами. Мать честная! Когда мы увидели штабеля мин, ноги сразу стали ватными: около 700 противотанковых "лепёшек", около двух тысяч снарядов, гранат... Прикинули: одно наше неверное движение - и нет Великих Лук. Собрали всё до последнего патрона и пустой гильзы.
В 1994 году в Пскове рванули дивизионные склады: на воздух взлетело 120 тысяч боеприпасов. Их остатки потом собирали по всей округе, а я целый месяц вместе с десятком солдат, как дрова в поленницу, их складывал и уничтожал. Тогда через наши руки прошло около 17 тысяч мин, снарядов, гранат и других боеприпасов.
- У сапёра есть страх?
- Есть! Он что, не живой человек?! Не боятся только дураки.
- И ты 25 тысяч раз боялся?!
- Боялся. Но, когда руки кладёшь на мину, страх проходит. Только сердце бьётся по-особому, настороженно. И родные вспоминаются - дети, жена, мать. Если рванёт, кто о бедном сапёре замолвит слово? Профессия моя в армии непрестижная. Есть такая шутка: сапёры не должны быть умными, и их должно быть много. Хотя стоп! На войне они занимают первое место в строю.
Школьники-"диверсанты"
- ВАДИМ, у сапёра есть профессиональная злость, кураж?
- На злость не хватит ни сил, ни нервов. У сапёра не должно быть куража. Иначе беда. Кураж - это когда тебе больно делают. Как в Чечне. На бандитских фугасах погибли десятки десантников, а больше всего пехоты. Особенно во вторую кампанию, когда шли ожесточённые фугасные поединки.
Чеченские боевики - прирождённые диверсанты, обучающиеся гораздо быстрее, чем хотелось бы. Для минной войны они используют всё, что находится под рукой. А рецепты по сборке фугасов можно и в Интернете найти. Для подрыва фугасов они сначала использовали провода. Но мы их быстро отучили от этого способа, находя "закладки". Фугас же дорогой, и "духи" перешли на "жестянки" - металлические замыкатели, сделанные из консервной банки. С нами "воевали" даже дети, которых боевики заставляли делать эти простейшие железки. Как говорится, дёшево и сердито. Например, в школах Ножай-Юртовского района это было основным занятием учеников на уроках труда. Мы находили чертежи жестянок-самоделок в школьных тетрадях.
За минирование каждого района Чечни отвечали одни и те же диверсанты. Минная война шла круглосуточно: мы снимаем фугас - "духи" ставят новые. И так до бесконечности. И учителя у них были толковые - чувствовался иностранный опыт.
Однажды мы остановились на дороге в горный Аллерой (родина А. Масхадова). На обочине - громадная воронка: днём раньше здесь взорвался милицейский БТР. Впереди - огромная лужа, которую надо переехать. Что заставило меня залезть по колено в чеченскую грязь? Не знаю! Просто встал у лужи, словно в стенку упёрся. Миноискатель и щуп в воде - плохие помощники. И я стал щупать... руками: шарю по дну - железка, железка, железка, взрыватель. Обнимаю его рукой нежно, как женскую грудь, а это противотанковая мина. Механик-водитель из Москвы, солдатик по прозвищу Архип выпучил глаза и перекрестился.
- Сколько же лет надо, чтобы разминировать Чечню?
- Пожизненно. Особенно в горно-лесистой местности, где мины ставили с обеих сторон - наши и чеченцы. Но в основном мины наши. Ставили их в начале второй войны. Каждое подразделение - само себе в горах хозяин: идёт отряд и за собой сзади всё минирует. Идут другие - и подрываются. На своих же минах. Затем умные люди из штаба сообразили и приказали: "Стоп колёса!" Как положено, были оформлены формуляры, карты минных полей. Но время оказалось упущенным. Многие горные районы в Чечне закрыты до сих пор.
Шашлык из питона
ЗА ПЛЕЧАМИ подполковника Вадима Федосеева - служебные командировки в Югославию и Эфиопию. В Африке Федосеев обучил сапёрному мастерству два пехотных батальона "коммандос".
- В тот день на практические занятия пришли минимум две роты, около 200 человек. Занятия едва начались, а в кустах раздались выстрелы. Послал туда командира африканцев, маленького, метр с кепкой, майора. Опять стрельба. Ну, думаю, майора замочили! И вдруг коротышка прибегает, и улыбка - лица не видно. Я в кусты. А оттуда - голова питона, которого несут мои ученики. Тащат это "бревно" толщиной сантиметров в 30 на ремнях и верёвках. Померили гада - 6 метров. Занятиям конец. С питона содрали кожу, мясо разрубили на куски и честно поделили между аборигенами в камуфляже. Досталась и нам пара килограммов. Из питона мы сделали классный шашлык. По вкусу он напоминал наш осетровый балык.