С Игорем Петруком, в результате родовой травмы ставшим инвалидом (детский церебральный паралич), я познакомился, когда тот был проездом в Москве. Игорь только-только развелся с женой и ехал из Архангельска в Тулу к новой невесте.
В прошлом году Игорю Петруку исполнилось 33 года. Внешне только не совсем твердая походка да нечеткая речь выдают в нем человека, у которого нешуточные проблемы со здоровьем. До восьми месяцев ни у врачей, ни у родителей не возникало даже подозрения, что ребенок серьезно болен. Первой забила тревогу мать, когда заметила, что сын стал отставать в развитии от своих сверстников. После обследования медики дали неутешительное заключение: последствия родовой травмы, очень тяжелые, шансов на улучшение состояния практически нет. "Добрые" люди советовали маме Игоря, Нине Дмитриевне, определить мальчика в интернат, так как шансов даже на то, что он в дальнейшем сможет себя хотя бы обслуживать без посторонней помощи, практически не было. Однако мать к советам "добрых" людей не прислушалась и определила ребенка в обычные архангельские ясли, где он пробыл до пяти лет, научившись ездить на велосипеде раньше, чем ходить. О том, что у их сына ДЦП, Петруки узнали только в Ленинградском педиатрическом институте, куда поехали на свой страх и риск. Игоря начали лечить в Ленинградском институте ортопедии и протезирования. А дабы он смог совмещать учебу с необходимым лечением, его определили в спецшколу в Петродворце, которая стала для мальчика вторым домом на долгие семь лет.
- Игорь, да ты просто донжуан!
- Почему? Я не хотел с женой разводиться. Хорошая была девушка, глухонемая. Мы с ней год прожили. Мне пришлось азбуку глухонемых учить, чтобы общаться с ней. А у меня пальцы-то больные, полгода пришлось тренироваться, но выучился.
- А почему развелись?
- Это она так решила, сама написала заявление на развод. Такая была хорошая свадьба... А получилось вот что. Я всегда думал, что в семье все общее. Она купила как-то пиво и говорит: "Это мое, не трогай". Я спрашиваю: "Как так, твое? Ты же моя жена, я тебе деньги отдаю". А она: "Нет, мое". Честно скажу, не хотел пить пиво, но так обидно стало от ее слов, что взял и выпил. Из принципа. А она мне и говорит: "Раз так, не хочу с тобой больше жить, подаю на развод". И подала...
- А с новой девушкой как познакомился?
- Она дала объявление в газете. Хочу познакомиться с симпатичным парнем, инвалидом второй или третьей группы. Она сама - инвалид по зрению. Я ей написал. Она ответила. Теперь еду к ней знакомиться лично.
- Знаете, какого труда мне стоило научиться писать? Для фиксации рук в нужном положении на них надевали ремни, а сверху клали мешки с песком. На одно письмо домой уходило два дня. Но я не собирался сдаваться на милость болезни: научился не только писать, но ходить и даже бегать. А однажды удивил преподавателей тем, что за год освоил программу сразу трех классов.
- А профессия у тебя какая-нибудь есть?
- О, профессий у меня очень много. Мастер по швейным машинкам, радиомастер, портной, сапожник, переплетчик. Куда бы я ни поступал учиться, ко мне на первых порах относились с большим недоверием, принимали с двухмесячным испытательным сроком. Но когда я этот срок выдерживал, отношение менялось. А сейчас я уже полгода учусь на печника, на свои собственные деньги.
- Зачем?
- Как зачем? Чтобы печи класть. В хозяйстве пригодится.
- Так много же и так специальностей, зачем еще одна?
- Есть люди, которые к инвалидам относятся пренебрежительно. Да что с тебя взять, что ты можешь? А вот могу. Была бы возможность машину приобрести, я бы и водить выучился. Но больные ДЦП не имеют права водить.
- Ты работаешь?
- Да, на деревообрабатывающем комбинате. Рабочим в столовой.
- А почему не по одной из своих специальностей?
- Так не принимают никуда. Боятся брать инвалида 2-й группы.
В комнате у Игоря - полки с технической литературой, швейная машина, собранная своими руками, маленький верстак, огромное количество инструментов, с десяток модифицированных магнитофонов, телевизоров... Здесь он шьет брюки, рубашки, лоскутные одеяла и сумки, переплетает книги, собирает удлинители, тройники, мастерит шкафчики или тумбочки оригинальной конструкции.
- Хотите посмотреть, как я модифицировал обычную подольскую швейную машину? (Игорь протягивает мне собственноручно сделанный чертеж.) 12 преобразований, чтобы было удобнее пользоваться. Ходил с этим чертежом в архангельское патентное бюро, мне сказали: "Иди с ним на швейную фабрику". Я пошел. А там посмотрели и говорят: "Все это очень хорошо, только для домашних машин. А не для производственных".
- Значит, ты еще и изобретатель?
- Конечно. Я изобрел очень много вещей. Например, приставку, которая подходит к любому фотоаппарату и позволяет самому себя фотографировать. В телевизоре убрал три совершенно лишние кнопки...
И еще есть у Игоря одно увлечение. Очень он любит работать в саду и на огороде на даче. С удовольствием ухаживает за розами, сажает клубнику, картошку. С не меньшим рвением берется закручивать банки с солеными огурчиками... А ведь мог бы, как многие его собратья по несчастью, распустить нюни и коротать дни в ожидании пенсии, чтобы купить поллитровку да залить горе...
- Больше всего я бы хотел, чтобы меня признали как изобретателя, чтобы мои изобретения были запатентованы или хотя бы им было уделено должное внимание. Но пока об этом можно только мечтать. Заполнять кипы документов, чертить красивые схемы - это для меня сложно. А кто бы помог, я не знаю.
- Игорь, а если случится так, что компетентные специалисты рассмотрят твои изобретения и скажут: ерунда это все, - ты готов к такому ответу?
- Да, я готов и к такому повороту жизни. Но надеюсь, что все равно живу не зря.