Жительнице Ленинградской области Вере Александровне РЫБЧЕНКОВОЙ в следующем году исполнится 100 лет. Когда я спросил бабушку, как она собирается отмечать вековой юбилей, та молодо и задорно улыбнулась: "По мне Книга рекордов Гиннесса давно уже плачет. Так что готовлюсь..."
А никто вас не просил...
У БАБЫ Веры - феноменальная память. Более двух с половиной часов (сам тому свидетель) она может без запинки декламировать стихи. И это без малого в 100 лет! В ее репертуаре Пушкин, Лермонтов, Некрасов...
При этом Вера Александровна ничего, ну ничегошеньки не видит. Год назад один глаз еще можно было спасти, если бы вовремя прооперировали катаракту. Если бы да кабы... "Вам повезло, бабушка, - сказали ей в областном министерстве здравоохранения.
- У вас есть возможность на своей шку... то есть на своем опыте убедиться, насколько хорошо теперь живется пенсионерам и как замечательно у нас работает система медицинского страхования. Поезжайте в клинику Федорова, и вас там совершенно бесплатно прооперируют. Только... Заплатите полторы тысячи, и все. Все остальное совершенно бесплатно. "Виват тем, кто придумал такую помощь пенсионерам, - удивляется баба Вера. - У меня пенсия меньше чем полторы тысячи..."
И еще одну отчаянную попытку в надежде спасти зрение сделала Вера Александровна. Напомнила равнодушным чиновникам, что во время войны безвозмездно сдавала кровь, в 1947 году награждена знаком почетного донора. Неужели 20 литров сданной в фонд обороны крови не стоят полутора тысяч рублей? На что ей ответили: "А никто вас не просил и не заставлял кровь сдавать". Так и ослепла баба Вера окончательно.
"Очень тяжело без зрения. Все мои стихи стали, как овцы, разбегаться. Раньше-то названия все были записаны и я знала, что у меня в "хозяйстве" делается, а теперь... Но я придумала выход. Присваиваю каждому стихотворению собственный номер и мысленно откладываю его на полочку памяти. А время от времени сама себя проверяю".
Вся жизнь - сплошные неудачи
"МНЕ с самого рождения не повезло. Угораздило родиться не в рабоче-крестьянской, а в дворянской семье. Отец - офицер царской армии, подполковник. Этим все сказано. Я была воспитанницей Института благородных девиц, ведомства императрицы Марии. После октябрьского переворота наше учебное заведение, естественно, прикрыли, и с этого момента мы стали "бывшими" .
Однако счастье Вере все-таки улыбнулось - встретила прекрасного человека, коммуниста, не побоявшегося связать свою жизнь с лишенкой. Он был намного старше и воспитывал молоденькую жену в следующем духе: главное, не будь равнодушной, не проходи мимо людской беды и если можешь чем-нибудь помочь - помоги.
Правильным коммунистом был тов. В. Рыбченков, за это его, очевидно, и объявили врагом народа: в 37-м арестовали, в 38-м расстреляли. А Вера попала в еще большую опалу: из "бывших", так сказать, перебралась в действующие. Шутка ли - жена врага народа!
"Вот так меня било всю жизнь. И детишкам досталось. Сынишка-то совсем младенец был, а семилетняя дочка сколько раз с улицы в слезах возвращалась: "Мне не разрешают играть с детьми, говорят, что мы враги". Потом война началась. В первую же интенсивную бомбежку с 25 на 26 июня 1941 года в деревянный домик, в котором мы жили в Смоленске, попала бомба. Остались в живых только потому, что за час до авианалета отправилась вместе с детьми раздобыть каких-нибудь продуктов. Раздетые, разутые, все вещи разбомбило, 28 июня чудом втиснулись в переполненный эшелон, который шел в Удмуртию.
Когда приехали, я поразилась: такая там пшеница уродилась, такое богатство, а убирать некому. Я очень быстро освоила профессию жнеи. И дочка, которой исполнилось 12, тоже пошла работать. В правлении колхоза ее спросили: "А что ты умеешь делать? Полоть умеешь?" - "Конечно, я же в пионерлагере клумбы полола..."
А жены военных, вместе с нами эвакуированные, сидели на своих аттестатах и никакого желания работать не проявляли".
Обыкновенный садизм