Когда умирает девяностолетний старик, мы думаем: хорошо пожил человек, немало ему господь отмерил. А что же тогда говорить, когда из жизни уходит... 170-летний? Именно столько было старейшему (по данным ЮНЕСКО) жителю нашей планеты - Ширали МИСЛИМОВУ.
Если бы - а вдруг?! - он дожил до сегодняшнего дня - в октябре 2005 года ему бы исполнилось 200!
С Пушкиным разминулись
СТРАШНО подумать, 30 лет назад встречался я с одним старым-престарым (самым старым!) человеком планеты, а вот закрою глаза, и как будто это было вчера - все помню до мельчайших подробностей. И могу сейчас все рассказать, что там было и как там было, в том далеком 75-м...
В 1975 году Ширали Мислимову должно было исполниться... 170 лет! По этому самому поводу мы и отправились к нему в гости, в горы, вместе с фотокором "молодежки" Фаиком Раджабли.
Подумать только, в год первой русской революции нашему герою было уже 100 лет! Он вполне мог бы встретиться с Пушкиным в 1824 году, когда тот пробирался по Кавказу в армию Паскевича-Эриванского, сражавшуюся в русско-персидской войне. Или с Лермонтовым...
Впрочем, мы уже знали, что этот почтенный старец за все свои 170 лет так ни разу и не спустился с гор. Может, потому и не встретился с Пушкиным. Ни разу не был он в городе, никогда не видел автомобилей и, стало быть, никогда не дышал выхлопными газами, не стоял в очередях за колбасой, не попадал в КПЗ и в вытрезвитель, и вообще никогда и никуда не попадал.
...Добирались мы к аксакалу не на "колесах" ("колеса" туда не катятся), а на чахлом, тощем ишаке. На карабахском, как нам сказали. Бедный-бедный, как нам его было жалко, такого маленького, такого хрупкого. Но местные жители нас успокоили: для ишака, да еще карабахского, это же сущие пустяки.
Нельзя сказать, что Талышские горы высокие, всего каких-то две тысячи метров над уровнем моря, но, когда мы были у цели, дышать стало трудновато...
Так вот где обретается старейший житель планеты Земля (это по данным ЮНЕСКО, между прочим)!
- Ас-салам алейкум, ас-салам алейкум! - с протянутыми для приветствия руками вышел к нам из сакли дряхлый старик.
Впрочем, не такой уж он и дряхлый для своих 170 годов! Я бы ему вообще больше 150 и не дал.
Однако, судя по всему, я поторопился с выводами. Из сакли вслед за ним вышел еще один дедок с протянутыми для приветствия руками, и выглядел он явно постарше, но почему-то тоже на 170 не тянул. Потом вышел еще один...
И вот, наконец, навстречу нам вышел тот, ради которого мы тут и оказались. Здесь уже не было сомнений - это ОН!
- Бу мяним балача гардашлар (это мои младшие братья), - погладил он по голове своих младшеньких, с которыми мы уже познакомились.
Саадат -означает "счастье"
ПОЗНАКОМИЛ нас Ширали-баба и со своим правнуком, которому не было еще и ста лет, а "всего лишь" девяносто девять...
Однако... О господи, тут все перемешалось совершенно невероятным образом: младшей дочери Ширали Мислимова - хотите верьте, хотите нет! - было только... 45 лет! Прикидываем в уме: это значит, что она появилась на свет, когда папуле было... 125 лет!!! Саадат - так назвал он свою последнюю дочурку, что в переводе означает "счастье".
А хозяйка дома нам на глаза не попадалась - при посторонних мужчинах женщинам показываться нельзя - таков закон гор. Ну, собственно, она мелькала туда-сюда, стол накрывала, вокруг стола прибирала, но чтобы лицо открыть - Боже упаси!
Хатуб-ханум - третья жена Ширали Мислимова. Но это не значит, что с первыми двумя он судился-разводился - отнюдь. Он жил с ними в мире, любви и согласии, но... они недотянули в отличие от него до 170. Хотя им и было далеко за сто. Теперь вот женился совсем на молоденькой.
Были дожди и были снега
ПОТОМ нас угощали... Мы ели совершенно потрясающий кюфта-бозбаш и запивали изумительной тутовкой (тамошний самогон). Стол был завален зеленью и фруктами. Потом нам подали ароматный чай в стаканчиках "армуды" с сахарком вприкуску. Засидевшись допоздна, мы говорили обо всем, но все больше о несущественном. Потому что если о существенном, то нужно признать, что Ширали-баба собеседник... еще тот - ничего не помнит! И ничего не знает. Помнит, что сильный-сильный дождь шел... Потом снег был... Потом снег таял-таял и снова дождь пошел...
Ну а в принципе, что он еще должен был помнить тут, в горах? Крепостного права здесь не было, и его отмены соответственно тоже. Революции (ни первой, ни второй, ни третьей) тоже не было. Коллективизация, индустриализация, электрификация, интенсификация - все это тоже мимо. Жутких репрессий, кровопролитной войны, Великой Победы, застоя с последующим расцветом - ничего этого здесь не было. Он же не виноват! Были дожди и были снега - вот это как раз он и помнит. Перед сном мы с Фаиком вышли из сакли глотнуть свежего воздуха. Густая темнота мигом проглотила нас. А над головой сверкали сказочные, неправдоподобные звезды. Волна освежающего воздуха, стекающего с гор, опьяняла нас больше, чем тутовка. Стрекот кузнечиков и журчание сверчков-невидимок только дополняли эту таинственную картину неописуемого блаженства.
- Ну как тебе дед? - спросил меня Фаик.
- Думаю, что мы с тобой попадем и на двухсотлетний его юбилей...
- Если доживем, - уточнил Фаик.
- Пожалуй, да... - соглашаюсь немедленно. - Об этом я как-то сразу и не подумал.
Работа есть
ТРИ дня мы с Фаиком жили в том гостеприимном доме - хозяева не отпускали! Каждое утро, когда мы еще сладко нежились в постели (в перине!), Ширали-баба шумно поднимался с тахты и уходил в огород.
- Куда идешь? - спрашивала его жена.
- Там один любимый женщин есть, - шутил он. А потом переходил на серьезный тон: - Работа есть.
Брал мотыгу и уходил.
Когда мы, бездельники и тунеядцы, поднимались к утреннему чаю, он уже возвращался с работы.
Для меня осталось неразгаданной загадкой, как он ухитрялся разгрызать кусочки сахара одним-единственным зубом, но между тем он их разгрызал...
- Ух, и репортаж у нас получится! - сказал я Фаику.
- Да уж... - с затаенной радостью откликнулся он.
ОДНАКО Аллах распорядился по-своему: он забрал душу своего верноподданного отрока всего за несколько дней до юбилея...