ВСЕ мы, становясь взрослыми, что-то теряем: восторженный интерес к мелочам вроде дождевых червей или умение разговаривать с цветами. Вундеркинды, или чудо-дети, увы, зачастую теряют свою необыкновенную одаренность вместе с детством. Хотя, впрочем, был один чудо-ребенок, который, став взрослым, не перестал быть ни чудом, ни ребенком, несмотря на все превратности взрослой жизни...
Седьмой ребенок
27 ЯНВАРЯ 1756 года в австрийском городе Зальцбурге в семье Леопольда Моцарта, помощника капельмейстера при дворе городского архиепископа, родился мальчик, получивший при крещении имя Иоганн Хризостом Вольфганг Теофил. Рождение ребенка едва не стоило жизни его матери Анне-Марии: она смогла оправиться после тяжелых родов лишь спустя несколько месяцев. Из семерых детей Анны-Марии и Леопольда Моцартов пятеро умерли в младенчестве, выжили только Вольфганг и его старшая сестра Мария-Анна, которую в семье называли Наннерль.
Леопольд Моцарт был незаурядным музыкантом и великолепным педагогом, достаточно сказать, что его труд под названием "Опыт основательной скрипичной школы", вышедший в 1756 году, прослужил в качестве учебного пособия около 90 лет. Заметив несомненные признаки музыкальной одаренности шестилетней Наннерль, он взялся заниматься с ней на клавире. И эти занятия страшно заинтересовали трехлетнего Вольфганга. Он усаживался у клавира и целыми часами с упоением подбирал терции, приходя в восторг, если ему удавалось найти верные созвучия. Когда ему исполнилось 4 года, Леопольд, как бы играя, начал разучивать с ним небольшие пьесы. Вскоре мальчик начал сочинять сам, а поскольку писать он еще не умел и тем более не знал нотной грамоты, он проигрывал их отцу и просил записать.
Свидетелем зарождающегося чуда был Иоганн Андреас Шахтнер, придворный скрипач и друг Леопольда Моцарта. Он вспоминал потом, что даже обычные детские игры становились для Вольфганга интересными только тогда, когда они сопровождались музыкой: "Если мы несли для забавы игрушки из одной комнаты в другую, то всякий раз тот из нас, кто шел с пустыми руками, должен был по этому случаю петь и играть на скрипке какой-нибудь марш". Вольфганг обожал своего отца и был готов учиться чему угодно и сколько угодно, только чтобы доставить ему удовольствие. Как писал Шахтнер, "он всегда настолько целиком отдавался тому, чему его заставляли учиться, что забывал обо всем, даже о музыке; например, когда он учился считать, то стол, стулья, стены, даже пол были покрыты цифрами, написанными мелом..."
Однажды Шахтнер вместе с Леопольдом Моцартом застали четырехлетнего Вольфганга за работой: он старательно покрывал нотную бумагу корявыми нотными знаками вперемешку с кляксами. "Что ты делаешь?" - удивился Леопольд. "Я пишу концерт для клавира, - серьезно ответил малыш, - первая часть скоро будет готова". "Ну и хорош, должно быть, этот концерт! - иронически заметил Леопольд. - Позволь посмотреть". Заранее улыбаясь, он взял перепачканный чернилами лист, и вскоре его улыбка исчезла, он сделался очень задумчив, а потом вдруг прослезился. "Смотрите, господин Шахтнер, - произнес он, - как все сочинено верно и по правилам! Только это нельзя использовать, ибо сие столь исключительно трудно, что ни один человек не был бы в состоянии сыграть оное". "Ничего подобного! - вмешался Вольфганг. - Этот концерт сможет сыграть даже ребенок. Например, я. Только надо упражняться до тех пор, пока не получится". И он действительно сумел сыграть часть этого небольшого концерта.
Игра вслепую
ЛЕОПОЛЬД Моцарт считал своей миссией познакомить мир со своими необыкновенными детьми, и в январе 1762 года началось триумфальное путешествие длиною в десять лет. За это время Вольфганг, Наннерль и Леопольд увидели Европу - Мюнхен, Вену, Париж, Лондон, Гаагу, Цюрих, Неаполь.
В Вене Вольфганг и Наннерль выступали перед императором Иосифом. Император не слишком разбирался в музыке и обращался с Вольфгангом как с "маленьким чародеем": кроме игры на клавире он желал от него всякого рода "кунштюков" вроде игры "вслепую" - на закрытой платком клавиатуре.
Детская непосредственность Вольфганга в сочетании с необыкновенным талантом приводила в восторг августейших особ. Разбежавшись на натертом паркете императорского дворца, он поскользнулся и упал. Юная эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, будущая королева Франции, помогла ему подняться. "Вы славная, - доверительно сообщил ей Вольфганг, - я на вас женюсь. - И на всякий случай пояснил: - Из благодарности, ведь вы были так добры ко мне".
Император подарил ему сшитый для эрцгерцога Максимилиана лиловый костюмчик с широким золотым позументом. Маленький человечек в придворном камзоле, с треуголкой под мышкой смело подходил к клавесину и с милой непринужденностью отвешивал изящные поклоны...
Восторженные приемы во дворцах, в великосветских салонах, покровительство знати, общение с выдающимися людьми искусства и науки, шквал оваций, похвал и подарков - все это придает детским путешествиям Моцарта по Европе сказочно-феерический характер. Но на самом деле это был тяжкий, зачастую просто непосильный для маленького ребенка труд.
В 1763 году, когда Моцарты только вернулись из Вены, к ним пришли два отменных скрипача - Шахтнер и Венцль, чтобы сыграть несколько новых трио с Леопольдом. Вольфганг принес свою скрипочку, полученную в подарок, и попросил позволения сыграть вторую скрипку. Леопольд сделал ему строгий выговор за его дурацкую просьбу, поскольку, по мнению строгого родителя, Вольфганг не умел еще как следует играть на скрипке. Шахтнер заступился за него, и тогда Леопольд сдался. "И вот Вольфганг заиграл на скрипке вместе со мной. Вскоре я заметил с изумлением, что я здесь совсем лишний, - вспоминал Шахтнер. - Я тихонько отложил свою скрипку и посмотрел на его отца, у которого во время этой сцены по щекам катились слезы удивления и радости..."
В Париже чудо-дети имели огромный успех, особенно Вольфганг. Мельхиор Гримм, австрийский посланник в Париже, писал о юном Моцарте: "Это феномен столь необычайный, что, глядя и слушая его, не веришь глазам и ушам своим. Он не только исполняет с безупречной чистотой труднейшие пьесы своими ручонками, едва могущими взять сексту, но еще - и это всего невероятнее - импровизирует целыми часами, повинуясь влечению своего гения. Самый опытный музыкант не может обладать более глубокими познаниями в гармонии и в модуляциях, чем те, с помощью которых этот ребенок открывает новые пути, вполне согласные, однако, со строгими правилами искусства... Я боюсь, что у меня голова закружится, если я еще буду его слушать... я теперь понимаю, что можно сойти с ума от созерцания чуда".
Танцевать, чтобы согреться