ОН ВЫДАВАЛ ей себя по дозам. Как автомат из далекого детства. Висел такой на стенке в центральном городском магазине. Был похож на почтовый ящик, только цвет имел не синий, а каштановый и бронзовую надпись, словно росчерк пера, "Sirano". На передней панели - зеркало, с торца - рожок, миниатюрное исполнение граммофонной трубы. Рядом с рожком - щелочка. Сунешь монетку, из трубочки пшик одеколона вырывается.
"Мужской был одеколон или женский?" - Риточка уж и посуду перемыла, и замаранную скатерть в тазике замочила, а вопрос все вертелся в голове. И ответ на него никак не приходил.
Так, стоп! В магазине продавалась одежда и мужская, и женская. Справа - женская. Слева - мужская. Где ж висел автомат? Аккурат посередине! Кто им пользовался? Риточка пользовалась. Еще, видела однажды, толстая тетка с куафюрой на голове - только что из парикмахерской - подставила сдобную грудь... Так это ничего не значит, в их городке "одеколон на пшик" среди мужчин популярностью не отличался, все больше в разлив шел. Как в том анекдоте: "Мне, пожалуйста, пузырек с этикеточкой поровнее, все-таки на стол ставить".
У РИТОЧКИ сегодня был день рождения. Уже в который раз исполнялось столько, что праздновать совершенно не хотелось. Через год (она это знала наверняка) придет понимание, что именно нынче и надо было гулять-пировать. Но пока этого осмысления нет, есть другое, что праздновать нужно было опять-таки год назад...
И все же гости были. Точнее, гость, один и любимый.
Любимый!
Черноволосый, голубоглазый, крепко сложенный. Если бы писала роман, было бы похоже на выдумку. Но из яви черт не выкинешь. Раз красив, значит, красив!
Сергей появлялся в ее жизни регулярно. В трех ипостасях: как голос в трубке, как записка и букет с курьером, ну и собственной персоной, разумеется, тоже. Воочию - с периодичностью в два-три дня. Из чего она сделала вывод, что иной бабы у него нет, - не сексуальный же гигант в самом-то деле...
Ей его не хватало. Она, как истинно любящая женщина, ревновала кавалера даже к пиджакам, почему-то всегда ярким.
В ДЕНЬ очередного взросления на год Сергей предстал перед Риточкой в трех ипостасях одновременно. Вначале по телефону, потом сам с букетом и коробочкой от "Диора". Ее любимый аромат - последний в коллекции. Как бонус подарили когда-то в пробничке, так она к нему прикипела.
На этот раз, понятно, курьера не было. Был водитель. Пришлось выносить ему кое-что в контейнере для бутербродов да чай в кувшинчике-термосе. К столу Сергей обслугу приглашать не велел - говорил, "не по ранжиру"...
Вихрастый посыльный Петр Федорович нравился ей больше, чем абсолютно седой и сильно пузатый шофер Михаил Станиславович. Вот ведь закавыка, челядь приходилось величать по имени-отчеству, а босса запросто Сергеем, Сергейкой, а то и попросту Серым... Потому что ее любимый...
Любимый...
А вот любящий ли? Заскочил всего на часок. Плов съел размеренно, а чай пил уже второпях, плюшку прихватил с собой, надкусил на пороге и исчез из вида.
Ей все время его не хватало. Все время было его мало. Сидела, будто весной в запертой комнате. В окошко выглянуть можно, а пойти погулять -нельзя.
- Что ж ты, дуреха, гостей не позвала, мной бы похвасталась... - корил ее Сергей. - И не скучно было б вечер коротать, ты ж знаешь, я надолго не могу... Я в субботу заскочу на побольше, - он заглянул в ее глаза, вот-вот готовые растворить тушь на ресницах соляным потоком. - Хочешь, на целый день?
- Конечно, хочу!
Но радости во взоре Риточки проявилось немного. Она знала цену его обещаниям. Нет, не обманет, придет, останется на весь день. Но уже через пару часов на лице отобразится скука. Уткнется в телевизор, будет бездумно переключать каналы. На все предложения сходить куда-нибудь ответит отказом. И она уже сама перестанет понимать, что лучше: сидеть одной и думать о нем или сидеть вдвоем и не знать, о чем бы таком подумать.
Почему она не зовет подруг? Потому что просто показать Сергея мало. Они и так знают, что он есть. Знают, что большой начальник и при деньгах. Нет, чтобы блеснуть перед подругами, нужно как минимум о совместном житье-бытье заявить или как максимум о свадьбе. Это ж стыдоба получится, ежели он слиняет раньше всех. Тоже мне, близкий мужчина! Телевизор не радует, книжка не читается - ни на чем невозможно сосредоточиться. "Так какой там, в автомате "Sirano", был одеколон, мужской или женский?" Эк заклинило на воспоминаниях! Понятия "туалетная вода" в те времена не существовало. Были духи, и был одеколон. Отличались в основном по названиям. Проще всего, когда аромат носил человеческое имя. "Саша", например. Или "Наташа". Сразу понятно, кому какой предназначен. Для особо сомневающихся еще и фотография на этикетке печаталась, соответственно мужская или женская.
"Нет, парфюмерный агрегат из детства все-таки был унисекс, - пришла Риточка к выводу, вставая с дивана и аккуратно, уголок к уголку, складывая плед. - Не слишком народ тогда привередничал, чтоб запахи по половым признакам делить. Недаром меж отделами помещался. Кому надо, тот и пользовался".
Сережа, тот, который вроде любимый, тоже являлся объектом, доступным со всех сторон. Он все время к кому-то спешил, все время кого-то выручал, все время ему кто-то звонил "по срочному делу". "Вехи" личной жизни для него не существовали. Вот в ее день рождения забежал - уже праздник. А мог бы курьером Петром Федоровичем отделаться. Риточка и к нему Сереженьку ревновала. Ревновала, что тому, а не лично ей, он передает по-царски обернутый в хрусткую бумагу розовый букет: цветочек к цветочку, как на набивном шелковом ковре в спальне. Она ж в ответ то тепленькие зразочки, то домашние пельмешки прямо в горшочке, то расстегайчик со стерлядочкой - тоже через курьера. Ну как тут не ревновать! Ведь любой женщине хочется посмотреть, как мужик ее стряпню ест да нахваливает.
"Ой! Стебли забыла подрезать!" Она взяла цветы и пошла в ванную. Почему слово "любимый" в ее голове все чаще звучит с какой-то нерешительностью, с отточием, а то и со знаком вопроса? Любимый?
Если бы они провели вместе отпуск, наверное, успела бы разобраться в своих чувствах и правильно расставить знаки препинания. Кстати, о препинаниях... Они даже ни разу не ссорились. Ведь, чтобы поругаться с человеком, нужно на него разозлиться, чтобы разозлиться, нужно прийти в неистовство от какой-либо черты. А черты его она едва успевает уловить.
Другие твердят: глупая! Хорошо, хоть такой есть. Это ж лучше, чем весь век одной, и лучше, чем заезжий командированный. Лучше ли?
Он всегда дарит ей розы. Они ей нравятся. И он дарит. На рождение, на 8 Марта, на дату знакомства, на дату первого свидания. По случаю первых одуванчиков на газоне, яркого солнца, полнолуния... Что еще нужно? Петр Федорович об эти розы вечно пальцы в кровь колет. И Риточка ему их йодом мажет.
Ванна наполнялась. Женщина сняла обертку и положила цветы в воду. Прямо под струю вывалилась открыточка и белый, свернутый вчетверо листок. Она развернула поздравление. Как всегда, стихи, как всегда, нежные.
Устал ждать ночи и дни,
под дверью спать, словно кот.
Меня к себе позови,
введи в любовный чертог...
Она усмехнулась. Когда его пробивало на романтику, получалось немного наивно и глуповато. Но ей все равно было приятно. Она хранила все посвящения до единого. Больше всего ей нравились пародийные тексты, особенно под Маяковского:
У меня на сердце - ни льдинки, ни облачка!
И досады ни капельки на сердце нет!
Желанье заветное словив, молча
Я достаю на балет билет!
А что за записка? Тоже четверостишие, только написанное иным, не Сережиным почерком и с помарками, зачеркиваниями. Что бы это значило?
Она не успела прикинуть варианты, раздался звонок в дверь.
НА ПОРОГЕ стоял курьер. От него дурно пахло. Нет, "дурно" - это не то слово. Зловонно, гниюче.
Риточке хорошо был знаком этот запах. Да, не Диор и даже не "пшик" из "Sirano". Так пахло от заболотившейся канавы в их дворе. Канаву можно было обойти и объехать, но те, кто спешил, преодолевали ее по двум проложенным поверх досочкам. И Петр Федорович словно поймал мысль:
- Спешил. А досочка возьми да и обломись. В соседний дом шел, нес пакет для Чекудаева. Вот!
Он протянул взмокший желтый конверт с расплывшимися буквами. И Риточка узнала эти буквы. Только что точно такие она видела на вытащенном из ванны листочке, и почерк тот же.
Однако цветы из воды пришлось спешно доставать, снова ставить в вазу. Сергей Федорович принял душ и переоделся в Ритину безразмерную футболку и такие же спортивные штаны, смотревшиеся на нем как бриджи.
Куртка, рубашка и джинсы были замочены в той же ванне, предварительно все сгибы и швы были очищены от тины, а из карманов вытащены головастики. Что удивительно, живые. Лягушачью поросль поместили в банку и поставили рядом с розовым букетом.
Чтобы перебить распространившийся болотный "аромат", Рита вскрыла Сережин подарок. И взяла хрустальный флакончик за крышечку с большим серебристым бантом. Крышка осталась в руках, а сам флакон предательски выскользнул из рук и, ударившись о кафельный пол, разлетелся на ледяные осколки. Растеклась желтая лужица.
Последствия вытерли, окна распахнули и даже половую тряпку простирнули, а удушливый парфюмерный запах никак не выветривался.
- Наверное, никогда больше не смогу воспользоваться этой водой, - посетовала хозяйка.
Петенька (так он разрешил себя именовать, и они как-то сразу перешли на ты) утвердительно кивнул:
- Часто так бывает, духи или там одеколон тебе нравятся, пока не купишь целый флакон.
И Рита подивилась, как точно он это подметил. Они пили чай с плюшками и смотрели на розы и головастиков.
- Гран-при.
- Что, прости? - переспросила она.
- Розы сорта "Гран-при".
- Наверное, - кивнула она.
- Очень долго стоят.
Она снова кивнула.
Женщина вытащила из духовки подсохший пакет для Чекудаева. Чекудаев - компаньон Сергея. Живет в соседнем доме, она это знала.
- А кто конверт подписывал? - спросила Рита.
- То есть как кто? Я!
И Рита все поняла.
В субботу Сергейка, как и обещал, приехал на весь день. Валялся на диване, переключал кнопки. В кино пойти он не хотел, театр не любил, выставки его не интересовали...
Риточка пробралась на кухню. Затворила дверь и позвонила знакомой:
- Ленусь, можешь переслать эсэмэску? Текст и номер я тебе сейчас сброшу. Будет перезванивать - не снимай трубку.
И она написала: "Сергей Львович, срочно приезжайте в офис, горит соседний подъезд, нужно эвакуировать ценные бумаги. Пожарник".
Он не стал перезванивать. Вскочил - убежал.
"Духи... тебе нравятся, пока не купишь целый флакон", - вспомнила она. И ей показалось, что от Сергея в квартире остался шлейф запаха из автомата "Sirano", то ли мужского, то ли женского...
Риточка сняла трубку и набрала номер Петеньки.
- Приедешь?
- Еду!
А потом позвонила подругам и пригласила в гости, отметить минувший день рождения.
Роз на кухне уже не было. Неожиданно быстро завяли. А вот у головастиков отвалились хвосты, и они превратились в лягушат. На днях надо будет выпустить обратно в канаву.
На вечер она приготовила зразы. А в воскресенье (он сам предложил) вместе налепили пельменей. А на понедельник (ну, это попозже, когда стало понятно, что и совместный понедельник будет) запланировали расстегайчик со стерлядочкой... И еще выяснилось, что Сергей всегда предпочитал домашней пище дорогую ресторанную. В отличие от Петеньки, тихони, филолога-сочинителя, временно подрабатывавшего курьером, чтобы найти новые типажи для своей повести. Только получилось так, что типаж-то подыскался... для романа.
"АиФ. Дочки-матери" продолжает конкурс рассказа. Авторы всех опубликованных историй получат гонорар 3000 руб. (без вычета налогов). Рассказ должен быть неожиданным и занимать не более 5 стандартных машинописных страниц (7500 знаков). Не забудьте оставить свои координаты: точный почтовый адрес, паспортные данные, ИНН и номер пенсионного удостоверения (это обязательно, бухгалтерия у нас строгая). Редакция категорически не вступает в переговоры и переписку с авторами.
E-mail: boyarkina@aif.ru