По разным оценкам число беспризорных детей в России достигло двух- четырех миллионов. Совершенно понятно, что политику в отношении несовершеннолетних следует менять, весь вопрос в том, каким образом. Один из подходов, продвигаемых фондом НАН ("Нет наркотикам!") при поддержке международных организаций состоит в отказе от "пережитков коммунизма" в виде интернатов, детских домов и колоний и переходе к ювенальной юстиции. По сути, это создание новых независимых органов, которые будут заведовать делами несовершеннолетних. Чтобы лучше разобраться в ситуации мы беседуем с профессором кафедры психологии, педагогики и организации работы с кадрами Академии Управления МВД России Маргаритой СТУРОВОЙ.
- Маргарита Павловна, Вы 30 лет занимались проблемами несовершеннолетних, в основном, в тот период, когда они отбывали наказание. Расскажите, пожалуйста, подробнее о существовавшей системе.
- Я работала в колониях для несовершеннолетних в 70-80 годы, когда была выстроена четкая система, основной задачей которой было исправление осужденных.
Сейчас модно ругать эту систему, говорить, будто она изжила себя, и более неэффективна. Причем, большинство критиков - люди, которые никогда не соприкасались с этой работой. Конечно, ее нельзя назвать идеальной, но и утверждать, что она нерезультативна - абсолютно необоснованно.
Во-первых, был отлажен образовательный процесс. Во всех колониях были "одиннадцатилетки", обучение считалось обязательным. Окончившие получали полноценный аттестат общего государственного образца, без упоминания о колонии, с которым могли сразу поступать в техникум или в ВУЗ. Кроме того, дети приобретали самые разнообразные специальности, причем востребованные. И еще - они не были оторваны от внешней жизни, были в курсе всех происходящих в мире событий.
- Как обстояли дела с дисциплиной, ведь это подростки со сложным характером, трудной судьбой?
- Когда к нам приезжали иностранные специалисты, они были крайне удивлены, что я не боюсь ходить одна по территории колонии. У них это невозможно.
- А что происходит в сегодняшних исправительных учреждениях для несовершеннолетних?
- К сожалению, сейчас говорить о воспитании уже не приходится. Прежде всего, из-за того, что Министерство приказным порядком упразднило огромное количество школ на территории колоний и зон общего режима, где в основном содержится молодежь от 18 до 25 лет, посчитав их содержание слишком затратным. Стали открывать курсы, внедрять программированное обучение, но я считаю, что это никак не решает проблемы, а только дань моде.
- Охарактеризуете ситуацию, сложившуюся на настоящее время в детских домах, интернатах?
- Ситуация тоже сложная. Здесь тоже говорить о системе воспитания, увы, не приходится. Нет ни кадров, ни финансов. Однако в этом деле и сейчас есть свои сподвижники. Я хочу рассказать о Центре педагогической реабилитации детей с девиантным поведением, который уже 10 лет успешно функционирует в г. Хабаровске. Руководит им Александр Геннадьевич Петрынин. Эффективность этого центра потрясающая. Туда поступают дети с отклонениями в поведении, в том числе и из зала суда после условного осуждения. В этом государственном Центре они получают полноценное образование, специальность. С ребятами занимаются рисованием, музыкой, физической подготовкой, то есть, по полной программе идет формирование личности. Кроме того, Александр Геннадьевич - православный, верующий человек, который смог создать атмосферу тепла и любви. Важно и то, что дети там находятся постоянно. Некоторые, правда, вечером возвращаются домой, но весь день они проводят в Центре.
Психика и поведение у "проблемных" детей неустойчивые, требуется постоянный контроль, обязательная жесткая дисциплина. Как у Макаренко.
Вот это и есть ювенальная политика.
- Бытует мнение, что закоренелые преступники - это люди, отбывшие в юности наказание в колонии. Так ли это?
- Не совсем так. Многое зависит от того, в какую среду возвращается человек. Раньше проблемами бытового и трудового устройства после выхода человека на волю занимались специальные организации и несли за это ответственность. Сейчас бывшие осужденные никому не нужны, никто ими не занимается. Очень часто подросток снова идет на преступление, причем сознательно, чтобы вернуться в колонию, где три раза в день кормят, где есть постель и баня.
- Как часто случались рецидивы среди подростков? Может быть, существует процентная статистика?
Раньше в среднем по стране было 25%. Сейчас рецидивов гораздо больше, мы уже сравнялись с Америкой - 50-60%. А в хабаровском Центре- 3%! Кстати и в царское время тоже было 3% рецидивов. Вероятно, это некая устойчивая цифра "неподдающихся".
- Почему, на ваш взгляд, в советское время беспризорность была на низком уровне?
- Ответ прост: беспризорность, как явление, не допускалась - и все!
- Некоторые сторонники ювенальной юстиции считают, что колонии, интернаты, детские дома следует упразднить и вместо этого усиленно развивать опеку, попечительство, усыновление.
- Это опять-таки попытка копировать Запад и проблему ювенальной юстиции не решает, и не решит. Усыновленных детей единицы, а беспризорников миллионы. С такой громадой может справиться только государство.
- Согласны ли вы с утверждением, что в основе нашей системы лежит репрессивная психология?
- Абсолютно не согласна. Когда началась демократизация, выплеснулись факты, которые относились ко временам ГУЛАГа. Однако, наша система - не ГУЛАГ! Просто на нее был навешен ярлык.
- Отчего, на Ваш взгляд, в России был избран исправительный путь построения системы в местах лишения свободы?
- Таков наш менталитет. Еще в царской России был воспитательный, исправительный метод. В 70-е годы, при построении системы исправительных учреждений мы многое взяли у Макаренко, который, в свою очередь, опирался на опыт царской России.
- Итак, каким образом, на Ваш взгляд, можно переломить сложившуюся ситуацию в области ювенальной политики?
- По моему убеждению, ни о каком упразднении колоний, интернатов не должно идти и речи. Наоборот, следует их развивать, улучшать условия содержания несовершеннолетних, вернуть былую систему образования в колонии. Можно создавать государственные Центры реабилитации, где работали бы опытные психологи и педагоги, принимала бы участие Православная Церковь. Обязательно должен быть сформирован специальный орган по трудовому, бытовому устройству человека после освобождения.