25 ЛЕТ назад писателю Владимиру ВОЙНОВИЧУ пришлось уехать из Советского Союза. Не то чтобы он тихо-мирно эмигрировал - его из страны, так сказать, "попросили". А вдогонку Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Брежнев лишил его гражданства.
СЕЙЧАС, как говорит Владимир Николаевич, у него три дома: в Москве, в Мюнхене и... в самолете Москва - Мюнхен - Москва.
Проснись, товарищ критик!
- ГДЕ вам легче пишется - в России или в Германии?
- Мне все равно. Я пишу где угодно и когда угодно. Я человек безалаберный. Я даже в самолете пишу, на мини-компьютере.
- У вас сложились какие-то отношения с местными писательскими сообществами?
- Совершенно никаких. Я не член здешнего союза писателей. Я член Баварской академии изящных искусств. Не получаю ни стипендий, ни зарплаты. Живу на гонорары. Иногда больше, иногда меньше...
- Вы знаете своего немецкого читателя?
- Мои книги все переведены, их можно найти в библиотеке, а в магазине - нет. В Германии они пользуются меньшим успехом, чем в Америке и других странах... Но "Чонкин" и в Германии переиздавался не менее десяти раз.
После публикации моего романа "Москва 2042" журналист газеты "Франкфуртер альгемайне цайтунг" написал статью. Она называлась "Шлаф гут геноссе лезер...", то есть "Спи спокойно, товарищ читатель". "Войнович написал роман скучный, неинтересный. Зная заранее, что проиграет, он вышел на соревнование с самим Александром Зиновьевым, который написал великий роман "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". Я отправил письмо в редакцию: "Вах ауф, геноссе критикер..." - Проснись, товарищ критик, и подумай, что "Войну и мир" написал не Достоевский, а Толстой, а "Чонкина" написал Войнович...
- Вы готовы писать о Германии так, как писали о России?
- Нет, не готов, но первую сатиру уже написал...
- Когда вы приехали в Германию, быстро погрузились в новую жизнь?
- Когда мне говорили - "магазины...", я на них не смотрел, меня это не сильно удивляло... У меня не было культурного шока от Запада, но был шок от всего, что со мной произошло в России...
Но чем отличалось положение писателя? Писатель зарывается в своей квартире, он пишет по-русски, читает по-русски, смотрит русские программы по телевизору и т. д. Я не учил немецкого языка. (Но я все-таки говорю по-немецки довольно сносно.) Я полностью не погрузился. Но я был человеком коммуникабельным. Когда мы приехали в Германию, дочь пошла в 1-й класс. Моя жена познакомилась с родителями ее друзей. Мы подружились. У меня в Германии немецких друзей больше, чем русских.
- А каким образом вы вдруг пристрастились к живописи?
- Я никогда в детстве не рисовал. В 62 года меня осенило. Моей жене - она преподавала русский язык в Мюнхенском университете - студенты подарили ко дню рождения натюрморт "Розы на окне". Она повесила картину на стенку. А меня эти розы раздражали. Смотрел и думал: что-то в них не то... А потом взял ученические краски и изменил фон на картине. И картина заиграла, розы ожили, расцвели. А краски остались... Я взял, попробовал себя нарисовать. Смотрю - похож... Докупил красок и так увлекся, что бросил тексты и стал писать днем и ночью картины. Жена сначала удивилась, потом насторожилась, друзья решили, что я помешался. Потом приятель привел галеристку, она сказала: "Надо выставку делать". На выставку пришли художники. Меня как писателя всегда ругали последними словами, и коллеги ругали. А картины художники посмотрели: "Неплохо". У меня уже было много выставок: в Москве, Вене, Кельне, Берлине.
Ответ дала история
- В СВОЕ время ваш роман "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" передавали из рук в руки и, читая, хохотали в голос. С чувством юмора у вас, видимо, проблем никогда не было?
- В молодости, когда я начал работать в редакции сатиры и юмора, мне поручили подготовить первую передачу. Главный редактор, после того как прочитал текст, вызвал меня и спрашивает: "У тебя чувство юмора есть?" Я говорю: "Я не знаю". "Порви все, что ты тут написал", - сказал редактор. И я впал в уныние. Подумал, что меня выгонят после испытательного срока. Я только начал работать, на самой низкой зарплате, и был рад этой зарплате, потому что до этого жил тяжело. Но вскоре редакции понадобилось написать текст песни о космонавтах. Стали обзванивать известных поэтов - Долматовского, Матусовского, Ошанина. Когда им говорили, что на работу дается всего две недели, те бросали трубку. Мол, несерьезное отношение к песне. И тогда я сказал редактору: "Давай я напишу. Тебе все равно терять нечего. Дай мне попробовать". Принес на следующий день текст, и вскоре он стал знаменитой песней "Я верю, друзья, караваны ракет..." И я стал всем в редакции так дорог, что меня перестали заставлять делать юмористические передачи. И я писал по три песни в неделю, и меня не спрашивали больше, есть ли у меня чувство юмора. Я так и не узнал, есть оно у меня или нет...
- Иван Чонкин в чем-то похож на вас?
- Похож, но не совсем. Я служил солдатом и в колхозе работал. Если бы не было этих фактов в моей биографии, я бы не смог написать такого солдата. Меня интересовали нелепые люди. Может, я и сам тоже был нелеп, но не настолько, как Чонкин. Когда я написал первые главы и стал кому-то показывать, уже тогда нашлись люди, которые возмущались, что я издеваюсь над русским народом, что, конечно, чушь. Но потом я был наказан, меня изгнали из Советского Союза фактически из-за Чонкина.
- Трудно представить, что чувствует человек, которого выгоняют из страны, в которой он живет, лишают гражданства...
- Хотя я и предполагал, что это случится, но почувствовал себя очень оскорбленным. Написал письмо Брежневу. Что, мол, "господин Брежнев, вы меня лишили гражданства незаслуженно, я не подрывал престижа Советского Союза, потому что у Советского Союза никакого престижа нет. И его нет благодаря вашим собственным усилиям и усилиям ваших коллег. И, по существу, вам надо лишить гражданства себя самого". Я написал, что "ваш указ я не признаю и считаю его не больше чем филькиной грамотой. У меня нет сомнения, что все ваши указы будут в скором времени отменены, а моим читателям придется сдавать по 20 кг ваших сочинений за одну книгу о солдате Чонкине". Ответа на это письмо не было. Ответ на это дала история.
"УЧИТЫВАЯ, что Войнович В. Н. систематически занимается враждебной Союзу ССР деятельностью, наносит своим поведением ущерб престижу СССР, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
На основании статьи 18 Закона СССР от 1 декабря 1978 года "О гражданстве СССР" за действия, порочащие высокое звание гражданина СССР, лишить гражданства СССР Войновича Владимира Николаевича..."