В начале ХХ века во Франции начали выходить роман за романом малоизвестного ранее писателя Марселя Пруста, объединяемые в одну эпопею. Романы не были связаны единым сюжетом, но все они были об одной и той же группе семейств высшего света.
Рассказчик с ностальгией описывал быт недавнего прошлого - своей молодости. Это та жизнь, которую он вкушал, которую он любил. В ней было много разочарований. Увы, писатель был болен тяжелой формой астмы и не мог уже наслаждаться многими прелестями жизни. По слухам, он жил затворником и писал свои романы два десятилетия в наглухо закрытой комнате, специально обитой пробковым деревом, чтобы никакой шум и никакие запахи снаружи не проникали. Эпопея получила название "В поисках утраченного времени".
Откровения о гомосексуальной любви
РОМАНЫ Пруста вызывали огромный интерес читающей публики. Впервые в большой французской литературе любовь в романе была гомосексуальной. Многие из его героев оказались гомосексуальны или, на худой конец, бисексуальны - как мужчины, так и женщины. Три тома всей эпопеи даже выделены в особую часть, которая называется "Содом и Гоморра". Под Содомом автор подразумевал мужскую гомосексуальность, под Гоморрой - женскую.
Его биографы отмечают, что такое внимание к этой теме ни сюжетом, ни логикой развития образов не вызвано. "Мы скорее чувствуем, что здесь мы наталкиваемся на одержимость писателя". Всем изложением он наводит на мысль о необходимости проявлять терпимость, ибо гомосексуальность - врожденное свойство (так, оно наследственно в аристократическом семействе Германтов), и нельзя осуждать людей за то, за что они отвечать не в силах.
"Порок (впрочем, это понятие условное), - писал Пруст, - всюду сопровождает человека. Над людьми этой породы тяготеет проклятие; их жизнь - сплошная ложь и клятвопреступление, ибо они знают, что их желания, представляющие собой для всех созданий величайшую радость жизни, наказуемы и позорны, что сознаваться в них стыдно; эти люди - безбожники, ибо если они христиане, то, когда их привлекают к суду и обвиняют в том, что составляет самую суть их жизни, они перед ликом Христа и клянясь его именем заявляют, что на них клевещут; это сыновья, у которых нет матерей, ибо они всю жизнь лгут своим матерям, даже закрывая им после их смерти глаза; это друзья, не знающие, что такое истинная дружба, хотя благодаря своему обаянию они часто внушают дружеские чувства, а так как у многих из них доброе сердце, то они и сами питают эти чувства к другим; но можно ли назвать дружбой чувства, которые произрастают под покровом лжи и которые погубит первый порыв доверчивости и откровенности, ибо он ничего, кроме отвращения, не вызовет..."
В конце жизни, 14 мая 1921 г., Марсель Пруст встретился с другим писателем, своим ровесником Андре Жидом, не скрывавшим свою гомосексуальность, и откровенно беседовал с ним. На следующий день Жид описал эту встречу в своем дневнике, который в конце своей жизни (а ему было суждено намного пережить Пруста) опубликовал. Жид записывает: "Он сказал, что никогда в жизни не любил женщину, разве что духовно, и не знал другой любви, кроме как к мужчине. Я и не предполагал, что Пруст столь исключительно гомосексуален".
В 12 лет отец отправил его в бордель
МАРСЕЛЬ Пруст родился в Париже в 1871 г., во время бурных событий Парижской коммуны, ужасно взволновавших его мать. Мать его, которую он нежно любил, - еврейка. От нее он унаследовал огромные светящиеся глаза и знакомства в состоятельных еврейских семьях. Отец - француз, католик, врач, заведовал кафедрой гигиены. Мальчик рос болезненным, страдал бессонницей, с 10 лет проявилась астма, которая преследовала его всю жизнь. С 12 лет он начал регулярно мастурбировать, и однажды его застукал за этим занятием отец. Умный медик не стал наказывать сына, а лишь порекомендовал ему воздержаться от этого для начала хотя бы четыре дня. Безрезультатно. Дал денег на поход в бордель, но поход закончился фиаско.
Школьные товарищи относились к Марселю без особой приязни: он был слишком чувствителен и откровенен. Своему соученику Раулю Версини он признался, что как-то один старший мальчик овладел им, причем не вполне силой, и что он об этом не сожалеет. Он очень хочет дружить с одноклассниками, но те сторонятся.
Юный Пруст был красив, и друзья сравнивали его с ангелом. Восемнадцати лет Марсель прошел годичную военную службу и очень окреп. Его школьный товарищ Жак Бизе (сын композитора) ввел его в высший свет. Во фраке, с орхидеей в петлице, Марсель, хорошо знавший этикет, блистал в салонах матери Жака и других знатных дам Парижа. Здесь он познакомился с теми, кто позже стал прототипами его героев.
Затворник в пробковой комнате
МЕЖДУ ТЕМ Пруста одолели болезни. За вторую половину девяностых годов он почти ничего не написал. В 1900 г. писатель не покидал постели и не одевался уже 7 месяцев. Через несколько лет он оборудовал свою пробковую комнату, в которой проживет до 1919 г. Там он и начал писать свои романы. В 1903 г. умер его отец, в 1905 г. - мать. Смерть матери Пруст переживал особенно тяжело.
Однако эта кончина освободила его от некоторых ограничений. С этого времени в его доме стали постоянно жить один за другим молодые любовники, которых он держал как секретарей или слуг. Но установку на сокрытие своей гомосексуальности, в значительной мере сформированную ради матери, Пруст сохранил.
Пруст, однако, не всегда был таким уж домоседом. Он очень любил автомобильные поездки далеко за город, имел автомобиль (по тем временам редкостная и изысканная роскошь) и держал шофера. Шофером он обзавелся молодым и красивым, хотя и несколько вульгарной красоты. Это был 19-летний Альфред Агостинелли, уроженец Монако. Неясно, чем больше любовался Пруст во время поездок - фруктовыми деревьями и цветами за окном или своим водителем.
В 1914 году Альфред уехал на юг Франции и поступил в авиашколу. При втором же полете его самолет упал в море, Альфред погиб. Но еще в 1911 г. в доме графа Орлова Прусту приглянулся тридцатилетний лакей с аристократическим именем Альбер де Кюзиа. Пруста поразила не его красота (тогда тот был уже не первой молодости), а интеллигентность и глубокие познания в области этикета и генеалогии знати. Писатель очень сблизился с Альбером и не раз прибегал к его консультациям для своих романов.
Вскоре лысеющий Альбер де Кюзиа основал в Париже для гомосексуалистов мужской публичный дом "Отель Мариньи". Пруст не только поддерживал его предприимчивость деньгами, но и сам стал завсегдатаем этого дома.
Сохранились воспоминания одного из "мальчиков" этого дома о визитах Пруста. Приходя, Пруст выбирал "мальчика" через специальное окошко и поднимался наверх в номер. Когда юноша входил в комнату, писатель уже лежал на кровати, укрытый простыней до подбородка. Парню надо было раздеться догола и мастурбировать. Пруст, наблюдая за этим, делал то же самое.
Если кульминация не получалась, де Кюзиа должен был принести в комнату две заранее приготовленные клетки с крысами, не кормленными три дня. Клетки ставились на кровать Пруста вплотную дверцами одна к другой, и дверцы открывались. Крысы ожесточенно, с визгом набрасывались друг на друга, пуская в ход клыки, и это зрелище возбуждало Пруста.
17 ноября 1922 г. Пруст почувствовал, что умирает. Позвав помощницу, он продиктовал ей добавку к законченному недавно роману "Содом и Гоморра", в которой улучшил описание смерти старого писателя Бергота. Подытоживая эту жизнь, Пруст заметил: "Он оправдывал себя в своих собственных глазах тем, что ему никогда так хорошо не работается, как в атмосфере влюбленности". Пруст явно ассоциировал Бергота с собой. Но, конечно, верный своему принципу, приписывал Берготу траты на девочек, а не на собственный пол. По этому поводу он сформулировал афоризм: "Ему нравилось превращать золото в ласки и ласки в золото". Писатель умер, едва ему перевалило за пятьдесят.
Смотрите также:
- Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай →
- Иван Гончаров. Обыкновенный роман →
- Это она - Леночка! →