В СОКОЛЬНИКАХ уже давно не встретишь влюбленных парочек, прогуливающихся по аллеям, взявшись за руки. Теперь здесь темно и опасно. И "у Пушкина" не топчутся взволнованные молодые люди, теребя три скромных цветочка в ожидании свидания с милой сокурсницей. Здесь просто "забивают стрелку". Что-то безвозвратно ушло из нашей жизни - нежные взгляды, романтические порывы, робкие поцелуи. Вся эта дребедень, некогда составляющая дух отношений мужчины и женщины, словно была положена нами в сомнительный банк, который ненароком разорился. Мы в одночасье обнищали. И чтобы как-то прожить, стали на скорую руку сочинять новую философию любви.
Впрочем, с любовью во все времена происходили метаморфозы. Схоластичная любовь к Богу в Средневековье потеснилась светской, воспеваемой куртуазной поэзией трубадуров. Эпоха Возрождения преподнесла человечеству новое представление о любви, как о сладостном земном чувстве, являющемся центром всего устройства мира. Десятки ученых писали трактаты о любви, пытаясь постичь ее человеческое измерение, связать ее с нравственностью, со страстями и чувствами. У любви были взлеты и падения - от рыцарских подвигов во имя Прекрасной Дамы до примитивных революционных теорий о "стакане воды". Но каждый раз на рубеже веков мир сходил с ума в страхе перед концом света, боясь чего-то не успеть, не познать, недолюбить... Хорошо бы и наши сегодняшние сексуальные шараханья объяснить стыком времен. Объяснить-то, конечно, можно, а под силу ли будет выбраться живыми из этой переделки?
Безусловно, в жестоком и безнравственном бытии нет места высокому духовному чувству. Оно просто не выживет, если не постарается мимикрировать, подстроиться под ситуацию, выработать иммунитет. Одним словом, стать неким суррогатом, лишь бы не отдать концы навсегда. Мы, люди-человеки конца ХХ века, загнали любовь в угол, решили, что не она должна безраздельно вертеть нами, а мы сами способны направить ее в нужное нам русло. И что? Двое - это уже неактуально. Последние из могикан, справляющие свои золотые свадьбы под ласковые взгляды друг друга, кажутся выжившими из ума людьми. Их внуки с живым интересом отправляются в свингер-клубы, где пытаются постичь радость обладания чужой женой или мужем. А правнуки, собравшись на вечеринку у одноклассницы и насмотревшись порнушки, тискают подружек в родительской спальне, гордо демонстрируя им джентльменский набор цветных презервативов для безопасного секса. К гормональному бунту это все не имеет никакого отношения. Просто мы перепрыгиваем через несколько ступенек, летим на яркий незнакомый свет, лезем в коварную мышеловку за сладкой приманкой - все хочется попробовать, испытать острые ощущения, взбодриться, оторваться, оттянуться. Природные зачатки стыдливости и осторожности - побоку, когда вокруг так много соблазнительного и доступного. "Ты сделал это! Yes!" И прижимаются к тротуарам малолетние проститутки в надежде на богатеньких клиентов, предлагают себя любителям орального и анального секса продвинутые барышни через газетные и интернетовские объявления, садятся в роскошные авто нежные мальчики, готовые за несколько баксов на все, под свист и улюлюканье сбрасывают с себя последние одежки девочки-стриптизерши.
Какой идиот сегодня думает о любви, основанной на "высших" ценностях? Ведь еще Фрейд назвал такую любовь недостижимым идеалом. Фрейда мы почитываем, верим дедушке, а он поставил диагноз: "Люди руководствуются инстинктом сексуального удовлетворения, они рождаются для того, чтобы находить садистское удовлетворение в вечной вражде; они жестоки и безжалостны в своей погоне за деньгами, властью и сексом". О, мы можем ликовать - мы вписываемся в мировую природу человека! Наша хваленая русская духовность терпит фиаско. Только редкий человек выкопает из глубокой древности понятие, что "жизнь - это любовь, и любовь - это жизнь". Мы утрачиваем контакт с любовью, сбитые с толку влечением, непостоянностью чувств, вседозволенностью. Мы желаем кого-то. Разве это не любовь? Мы набрасываемся друг на друга в машине, лифте, в лесу, на крыше. Разве это не любовь?
Наверное, надо пройти и через это испытание. Наголодавшись от ханжества и двойной морали, имеем право немного раскрепоститься, познать неведомое, изваляться в грязи, чтобы, опустившись на дно, вынырнуть обновленными и сильными. Человек обязательно вернется на путь любви и будет снова писать стихи, и умирать от неразделенного чувства, и стоять под окном любимой девушки, и таять в объятиях единственного и неповторимого существа. Для этого не нужны ни правительственные решения, ни думские законы. Каждый из нас много прячет внутри - есть там и место для любви. Когда-нибудь она вырвется наружу.