Мусоргский оставил два варианта рукописи: капитальный и сокращенный. Римский-Корсаков оркестрировал по сжатому сценарию, Шостакович имел дело с расширенным. Главный дирижер Большого Александр Ведерников сознательно сделал два шага назад - как он уверен, к подлиннику. Но археологическая работа Ведерникова по расчистке Римского-Корсакова от "украшений" Голованова имеет узконаучное, кабинетное значение и на статусной сцене Большого выглядит спорно - подобным экспериментам место в филиале, народу этого не понять, он не оценит все эти аутентичные затеи в опере, решающей отнюдь не внутренние эстетические проблемы. Отличительные свойства маэстро - умеренность и аккуратность - пусть и способны сделать конфетку из итальянской "Адриенны Лекуврер", могут на корню загубить русскую "Хованщину", превратив ее эпический размах в заурядный лиризм. То, как звучит оркестр Ведерникова в "Хованщине", можно сравнить со взглядом дальтоника - все краски меркнут, искажены или их нет вовсе. И режиссер Юрий Александров ключа к "Хованщине" пока не нашел. Много действия накручено, и всяких нелепых примочек предостаточно, но что он хочет сказать - непонятно. В начале спектакля уже словно бы ощущаешь итог финала, дальше ничто не развивается. Много проблем и у сценографии Вячеслава Окунева. Действие происходит в течение суток 5 июля 1682 г., но почему на сцене все время ночь и почему периодически идет снег?
Нынешняя "Хованщина" заканчивается открытым финалом: апокалипсис самосожжения раскольников не дает ответа на вопрос, куда идти Руси дальше. Сегодня модно "переставлять" классику по-новому. Стало быть, чем больше споров возникнет вокруг последней "Хованщины" в Большом, тем больше у нас шансов скорей дождаться очередной новой версии, которая будет отрицать собой предыдущую.