ДОМА похожи на людей. Некоторым выпадает яркая жизнь, не всегда длинная, но полная событий, и - красивая смерть. Другие же коптят небо и, доживая последние дни, мешают окружающим, требуя внимания, постоянной заботы и больших денег на поддержание своей никак не кончающейся жизни. "Интурист" и "Москва", отслужив свое, оставят воспоминания и легенды зданиям, которые займут их место. Военторг все еще цепляется за жизнь, не собираясь сдаваться без боя.
Разбор начался
"БЛАГОДАРЯ строительной горячке, которая в последнее время господствует в Москве, древняя столица быстро меняет свою физиономию. Уже на наших глазах многие местности Москвы стали едва узнаваемы. Так изменили свой вид площади: Красная, Театральная и Лубянская, не говоря об отдельных улицах и переулках, и чем далее, тем более Москва будет утрачивать свою физиономию". Вы думаете, слова эти принадлежат кому-нибудь из участников столичного градостроительного совета? Вовсе нет, это цитата из статьи "Упорядочение московского домостроительства", вышедшей в журнале "Архитектурные мотивы" в... 1900 г. Процитировать коллегу из прошлого захотелось потому, что главный городской скандал последних дней отсылает нас именно к этому времени, когда повсеместно возводились новые и перестраивались старые дома. Времени строительного бума, очень похожему на то, в котором мы живем.
В начале прошлого века Военторг был красивым зданием в модном стиле модерн. Москва всегда отличалась тем, что следила за модой. В том числе и архитектурной. "Военторг" повторял европейские торговые центры "Гранд Мэгэзин" и в 1910 г. получил премию Московской городской думы как проект архитектора Сергея Залесского. (К сожалению, я не нашла этого имени в сборнике "Сто архитекторов московского модерна", в предисловии которого автор объясняет: "В каталог сознательно не включены имена архитекторов "эпохи модерна", не проявивших себя в развитии стиля". Поэтому воздержусь от комментариев на тему исторической ценности выявленного памятника.) В советское время его несколько раз перестраивали, расширяли и видоизменяли. Но многие годы не ремонтировали. В 1992 г. из-за обвалившейся плиты пострадали люди. В том же году из-за аварийного состояния здание закрыли. А в 1994 г. отдали правительству Москвы.
В начале 90-х многие полуразрушенные здания и памятники культуры "спихивали" на город. И, если бы инвесторы нашлись тогда, сегодня споры велись бы из-за того, кто будет получать арендную плату. Правительство Москвы выставляло свой пакет акций Военторга на аукцион дважды, но результаты первого признали недействительными, во второй раз торги почему-то не состоялись. Сегодня здание принадлежит частной компании, одним из учредителей которой является владелец ресторана "Прага".
Работы по превращению ЦВУМа в торгово-офисный комплекс "со сносом всех строений, но с сохранением ценных архитектурных элементов фасадов" начались. А вместе с ними и споры вокруг правильности принятого решения. Про снос гостиницы "Москва", который начнется на днях, спорили с таким же жаром, но писем президенту не писали и на личности не переходили. "Интуристу" досталось еще меньше: и общественность, и власти понимали, что пришедший в негодность отель, к тому же плохо вписывающийся в городскую среду, надо разобрать. Время было не выборное? Решение по разделу памятников на федеральные и муниципальные было отложено до осени? Возможно, но хочется поискать ответ на другой вопрос. Как отличить здания, которые нужно сносить, от тех, которые сносить не нужно? Только ли дело в "звании" - памятник или не памятник? И как реконструировать, если они умерли своей смертью, потому что износ составляет больше всех допустимых норм и пределов?
Под старину
НАВЕРНОЕ, нужно бороться за жизнь реально культовых объектов. Каким является, например, Дом Пашкова. Но в этом случае необходимо приготовиться тратить и тратить деньги на поддержание достойного существования: так чтобы реконструировать здания Российской государственной библиотеки, нужно из бюджета каждый год до 2007 г. выделять по 200-300 млн. руб.
Когда же дело касается гостиниц и магазинов, "спасать" их не всегда целесообразно. За "Елисеевский", построенный в XVIII в. по проекту Михаила Казакова и переделанный в середине XIX в. в том виде, в котором мы его знаем, бороться стоило. Аналогов в мире нет. А вот многие европейские "Гранд Мэгэзины" уступили современным торговым центрам. То же с гостиницами и ресторанами. Для расширения ресторана "Пушкинъ" на Тверском бульваре, например, сломали три из пяти оставшихся с XVIII-XIX вв. дома усадьбы Римского-Корсакова. Между прочим, эти здания числились в списках памятников архитектуры федерального значения, что много серьезнее вновь выявленных памятников. Но на это пошли, потому что сегодня в цене дома под старину, а не старые дома.
Так что же с физиономией Москвы? В начале века ею были недовольны настолько, что в архитектурных кругах говорили: "А, Москва... Разве это не пятно на художественной России? Архитектурная Москва отказалась от себя: американская Москва внутри Китай-города, готические Мюры и Мерилизы рядом с ампирным великолепием Большого театра, а магазинные вывески всегда кричат только о себе, заставляя молчать архитектуру!" Что тут скажешь? Недовольных современными торговыми центрами и гостиницами много и сегодня... Магазин Мюра и Мерилиза, который мы привыкли называть ЦУМом, до сих пор рядом с Большим театром, а Москва и сегодня перестраивается. Получается, что этот процесс - бесконечный?
Смотрите также:
- Александр Кузьмин: "Время оттирать жемчужины" →
- Алле, гараж! Музей затопит →
- "Москва" уйдет под землю →