"РОСКОШНЫЙ зал, красивое зрелище - отличный подарок ребенку", - радовалась я: накануне своего дня рождения моя дочь наконец-то впервые побывает в Большом театре. Но перед началом второго действия, когда Сонька зачарованно следила за плавно угасающими огоньками на хрустальной люстре, с балконов вдруг посыпались листовки. На сцену выскочили странные мальчишки с горящими факелами, и разнесся клич: "Царизм не пройдет! Россия - без Путина!"
"СПЕКТАКЛЬ начался, - восторженным полушепотом сказал ребенок. - Слушай, а зачем здесь Путин, кто его играет?" Вокруг нас в амфитеатре было полно иностранцев. Они наблюдали за происходящим, открыв рты, и, заслышав фамилию российского президента, как один, повернули головы в сторону правительственной ложи. Но там какой-то парень в спортивной майке пытался приковать себя наручниками к металлической планке. "Это не спектакль. Это политическая акция", - с сожалением пояснила я дочери, чертыхаясь в душе на дурацких нацболов. "А ну идем отсюда! Я не хочу в заложники, - решительно дернул меня за руку политически подкованный ребенок. - Бежать отсюда надо, и кофту на нос натягивай - от дыма спасает", - бурчала она из-под натянутой до глаз майки. Школьная учительница Наталья Евгеньевна, обучающая второклассников правилам поведения в ЧС, наверное, должна теперь поставить ей пятерку.
Почти 10 минут в зале не было ни одного (!) охранника или милиционера, представлению нацболов никто не мешал. Мои попытки убедить Соньку в том, что это не террористы и дым от факелов не опасен, ни к чему не привели. "Ты на других не смотри. У тебя ребенок", - возмущалась дочь. "Деточка, посмотри вверх направо, там есть режиссерская будка. Сейчас появится дядя и объявит, надо ли покидать театр", - принялся успокаивать ребенка сосед по креслу, как оказалось, один из концертмейстеров Большого. Но, задрав голову, Сонька увидела лишь девчонку, успевшую приковать себя к балкону наручниками. Это стало последней каплей: с криком: "Не хочу умирать. У меня завтра день рождения!"- дочь рванула к выходу. Концертмейстер на всякий случай тоже последовал за нами. На ходу он рассказывал о том, что "лимоновцы в Большом - впервые. Обычно бомбы закладывают. И тогда режиссер знает, как действовать. А сейчас он растерялся от новизны происходящего". Заслышав это, Сонька взвыла: "Здесь еще и бомбы закладывают?! Ты куда меня привела?!"
В это время через фойе уже выводили виновников происходящего - человек 10 парней и девушку - на улицу в милицейский автобус. Виновники не сопротивлялись. "Дура, ты чем думала, ж...ой, что ли? Спектакль сорвала", - корил арестантку зевака с банкой пива в руке. "Конечно, ж....ой, - непроизвольно поддержала его моя отошедшая от шока дочь, но под строгим материнским взглядом самокритично стукнула себя по губам. - Ты, мам, тоже хороша. Сегодня была инаугурация, послезавтра - День Победы. Уезжать в такие дни из Москвы надо". Когда мы присели на скамейку рядом со знаменитым фонтаном, Сонька вдруг спросила: "Мам, а эти парни хотят Советский Союз вернуть?" "Что-то вроде", - не вдаваясь в подробности, согласилась я. "Мой адрес - не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз". Все! Ушло это время!" - принялась рассуждать Сонька. "Стоп, - изумилась я. - Про СССР я тебе рассказывала, но песню-то ты откуда знаешь?" "Эх, ты! Группа "Ленинград", - упрекнула меня дочь.
После второго акта мы все же вернулись в зал для того, чтоб завязать узелок на бахроме возле оркестровой ямы. В моем детстве это делалось для того, чтобы побывать в Большом еще раз. Завязав свой узелок и вспомнив все увиденное и услышанное в храме искусства, Сонька с грустью подытожила: "Эх, испортили праздник, свиньи". Не знаю, станет ли она когда-нибудь театралкой.